Кукушка

                                    
     Никогда прежде не придавал этому вопросу серьёзного значения, так как не считал уместным выделять эту птицу из общей массы пернатых, да, обладает она определёнными паразитическими чертами поведения, в принципе, нового здесь мало, всё в мире животных как и в мире людей; её тоскующий призывный зов сливался в общем гаме птиц и никакие струны в душе не трогал.
     А недавно будто пришло откровение: услышал голос кукушки и замер. Отшелушились прочие внешние звуки, исчез шум в голове и только её длинная и тревожная просьба, гулким звонким эхом, отражаясь от несуществующих прозрачных стен окружающего мира, призрачно тонущая и растворяющаяся в ближайшем сосновом лесу – ку-ку… ку-ку… - обрушила всё внутри.
     И проросло что-то новое, как росток через почву.
     Что-то незнакомое, но почему-то хорошо известное всколыхнуло душу, заставило звучать струны, которые при иных обстоятельствах не зазвучали бы, остались равнодушными к чужим прикосновениям.
     Но, тем не менее… кукушкино ку-ку, как лёгкий бриз, подняло волны, пустив рябь по ровной глади пруда души, уставшей от безмятежности и спокойствия…
     И с этого дня началось.
     Отовсюду до моего слуха доносилось интригующее пение от невидимой глазу птицы: ку-ку, ку-ку, ку-ку…
     И дрожало отражение зова, дробясь на мелкие блестящие звуки…
     Слушал кукушку каждый день, отворив утром окно, слушал и думал, что этим невзрачным ку-ку хочет сказать птица?
     Солнце всходило, садилось. Штиль сменял ветер; он поднимал облака пыли, золотисто сияющей в солнечных лучах, затем затихал, и пыль ложилась на окружающие предметы прозрачной мерцающей кисеёй.
     Смеялся над людьми, наивно вопрошающими: - Кукушку, кукушка, скажи, сколько лет жизни осталось? Ну как можно доверить свою жизнь глупой и неразумной птице.
     Недавно посмеялся над собой. Однажды утром, услыхав, ставшее привычным, ку-ку, дерзнул. Еле двигая губами, шёпотом произнёс: - Кукушка, скажи… и дальше по тексту. И замер в ожидании.
     Минуту, другую длилось молчание. Когда пауза затянулась, я, усмехнувшись, мол, рано на себе поставил крест, хотел заняться домашними делами, вдруг слышу робкое, неуверенное ку-ку… И тишина…
     «Ерунда всё!» - четко решаю для себя.
     Бежать сквозь туман тяжело. Густой молочный кисель скрывает растения и скрадывает расстояния.
     Продираюсь через высокие густые заросли камыша. Вода по колено. В сапогах противно чавкает грязь. Шаг и проваливаюсь в яму по грудь, следом теряю равновесие и погружаюсь под воду с головой; выныриваю, пытаюсь вдохнуть воздух, вместо этого глотаю болотную жижу. Захожусь кашлем, сплёвываю водоросли пополам с грязью и снова вперёд.
     Что-то зовёт, что-то толкает меня двигаться дальше. Промокшая одежда липнет к телу, вызывая омерзительную внутреннюю дрожь. И вот он – голос – на который двигаюсь, как заворожённый, не ведая страха и устали; его отчётливо различаю через какофонию звуков, густо облепивших слух, как мухи тухлятину.
      Ночью носом шла кровь; с трудом отрываю прилипшую наволочку от лица, размазываю не засохшую сукровицу.
     Тяжёлый, спёртый воздух жжёт ноздри. В горле першит. Яркие, красочные круги плывут перед глазами.
     Глупая мысль – неужели всё? – вспарывает молнией темноту сознания.
     Снова, как и днём, раньше, с трудом выплёвываю слова, утирая ладонью глаза: - Кукушка, скажи, сколько лет жизни мне осталось?
     Сбиваюсь на пятидесяти трёх…
     - Да брось, - говорю ей, - ты шутишь…
     Она неуверенно, словно распевая ослабшие связки – ку… ку… И уверенно – ку-ку…
     Вот это лучше, и на девяноста пяти прекращаю считать и прыгаю из окна, через хрупкую твёрдость стекла навстречу зыбкому мглистому рассвету…
     … за спиной оставляю закрытый, наглухо зашторенный чёрный непроницаемый квадрат…
                                                                                                        16 июня 2014г.