Необычное платье

         Ларисе заранее шепнули, приглашая на мероприятие, что её ждёт какая-то награда, но всё же она вздрогнула, когда ведущая объявила:
- Диплом победителя конкурса в номинации «Самое необычное изделие» вручается Ларисе Константиновне Павловой.

        Волнение и чувство удовлетворения человека, который любит порадоваться хорошему результату, сильным толчком отозвались в её сердце, тёплая волна поднялась к груди, вышла красным всполохом на щёки. Улыбка, которая так резко меняла обычно серьёзное и сосредоточенное выражение лица Ларисы на жизнерадостное и открытое, в этот момент оттенилась ещё и какой-то растерянностью.

Лариса совершенно случайно оказалась в числе участниц городского конкурса с названием  «Пёстрые фантазии» и всё думала о том, зачем она, серьёзная и деловая женщина, вдруг, озорно вдохновившись, принесла устроителям выставки и приёмной комиссии конкурса это своё творение. Может быть, сиюминутный порыв? Может быть, захватившее её в последнее время желание ничего не упускать в жизни? Может быть, это было и что-то более глубинное, подсознательное, толкнувшее её на неожиданный шаг. Впрочем, вполне возможно, она и преувеличивала значимость этого события. Конкурс-то был всего лишь конкурсом лоскутного шитья. Этой техникой Лариса воспользовалась всего один раз и именно в ней создала единственное в своей жизни вечернее платье. Шила она его как воплощение навязчивой идеи - платье не давало ей покоя. Голову переполняли мысли, рассуждения и воспоминания, но, как ни странно, они не мешали работе, а наполняли её особенным смыслом. Иногда весь выходной, иногда до глубокой ночи она сидела над элементами платья, охваченная желанием закончить его. Причём это была только ручная работа – ни одного стежка на швейной машинке. Платье, так уж получилось, стало для Ларисы в некотором смысле жизненным итогом. Знало бы жюри, что это было за платье на самом деле! Впрочем, со своей точки зрения – художественной, они его уже оценили.

        Лариса поднялась, чтобы выйти на сцену, откуда слышался комментарий к решению жюри. Выступала директор городского дома творчества:
- Жюри поразили экстравагантность и стильность этой необычной вещи, созданной нашей с вами землячкой. Традиционная народная техника была трансформирована в современную эксклюзивную форму. Мастерицей использован совершенно неожиданный исходный материал – мужские галстуки…

Да, мужские галстуки. Лариса видела, как оператор местного телеканала – единственный мужчина на выставке, снимал телекамерой её платье, выставленное в одном из залов, пересмеиваясь при этом с молоденькой девушкой-корреспондентом. Знали бы они историю этого экспоната, не смеялись бы! Впрочем, почему бы и не посмеяться? Вечерний наряд из мужских галстуков – это ведь потешно.

Вечернее платье Ларисе хотелось иметь всю жизнь. Если бы спросить Ларису, откуда у неё, простого инженера, появилась эта мечта, пожалуй, она бы и не ответила, хотя разные «бредовые», как говорил её муж, идеи приходили к ней в голову неоднократно.

        Однажды, ещё в те времена, когда не было в магазинах изобилия на все вкусы, надумала она сшить себе шикарный халат. Закупила голубой атласной ткани и голубой фланели для подкладки, долго делала выкройку, кроила, шила, отстрачивала. Потом один или два раза даже сидела в длинном, с воротником шалькой, халате на диване, своим роскошным обликом вызывая у мужа чувство шутливого восторга и снисходительности к женским чудачествам любимой женщины. Отдыхать в таком виде было некогда. Только иногда Лариса надевала халат, чтобы не мёрзнуть в суровые зимы, когда у батарей хватало тепла поддерживать в квартире температуру не выше пятнадцати-шестнадцати градусов.

          Были «заскоки» и посерьёзней. Например, делать картотеку на книги в домашней библиотеке, собирать и приклеивать в альбомы вырезки из газет. Но с мечтой о вечернем платье Лариса не расставалась никогда. Более того, от случая к случаю она даже делала эскизы: то по телевизору увидит кого-то из знаменитостей в вечернем наряде и зарисует фасон, то в журнале мод что-нибудь присмотрит, то сама что-то нафантазирует. Один раз дело дошло даже до похода в ателье, но Лариса так и не смогла остановиться на чём-то определённом. Видно, и повода, настолько значимого, что без вечернего платья не обойтись, не возникало.
         Не могла подумать Лариса ни в юные годы, ни потом, что её женские грёзы о платье воплотятся именно таким образом, как это произошло с ней, и что её вечернее платье будет именно таким. Не зря говорят: «Мысль материальна». Пусть через двадцать семь лет, но мысль о вечернем наряде (не без помощи её мужа Владимира!) всё-таки материализовалась. Пожалуй, если бы ни Владимир Иванович, «шедевра» могло бы и не получиться. Ларисе и в голову бы не пришло шить платье из мужских галстуков, если бы всё было нормально, но...

          Целый год после ухода мужа Лариса Константиновна не прикасалась к личным вещам Владимира Ивановича. Как висели и лежали они в шкафах и на полках, так и оставались там, как будто муж лишь отъехал на несколько дней. Хотела не раз разобрать их, но почему-то не могла: наверное, душевных сил не хватало. Но вот однажды наткнулась на один его галстук, на другой и стала собирать их повсюду, поражаясь, откуда их столько. Складывала в большой полиэтиленовый пакет. Только подумает, что последний нашла, как ещё экземпляр обнаруживается. Некоторые были свёрнуты спиралью, некоторые висели, как змеи. Некоторые так и были завязаны маленькими или большими (в зависимости от моды) узлами - хоть сейчас надевай и иди.

          Кстати, повязывать мужской галстук Лариса так и не научилась. Вдруг неожиданная мысль пришла ей в голову: «Почему я за всю свою супружескую жизнь так и не научилась завязывать узел на галстуке?» Она смотрела на кучу галстуков и размышляла о психологической стороне этого вопроса. Неожиданно пришла к очевидному простому выводу, что женщина, которая умеет повязать мужчине галстук, тем самым привязывает мужчину к себе, приучает его, не сопротивляясь, подставлять свою шею под эту символическую петлю женского влияния. «Да, - сделала Лариса бессмысленный теперь вывод. - Тут у меня была явная промашка». У них с мужем, действительно, с самого начала как-то повелось, что галстуки Владимир всегда повязывал сам.

         Она, редко допускавшая слёзы, тихо и заунывно заплакала. Сев на пол и вытряхнув все галстуки пёстрой кучей перед собой, стала нервно рыться в этой обидной груде, выбирая из неё завязанные галстуки, и вытягивать тонкие концы галстуков из узлов. Она повторяла: «Всё, что осталось… Всё, что осталось…» - и бросала очередной галстук опять в пакет. Собрала все галстуки и замерла над пакетом, как дрессировщик змей, покачиваясь из стороны в сторону. Она опустила в этот шёлковый клубок обе руки и начала перетряхивать его. Нет, они не жалили её, они были нежные и ласкающие, они обвивали кисти рук, струились между пальцами и каким-то удивительным образом, будучи разными по рисунку и цвету, всё-таки сочетались между собой.

         Один, в узкую ярко-синюю полоску на бледно-голубом фоне, так и повис на запястье левой руки. Что-то в нём неожиданно рассмешило Ларису, и она накрутила его на руку. Замерла. Бесполезные слёзы перестали капать, правая рука раскручивала галстук, память куда-то вглубь прокручивала годы. Отсчитать надо, пожалуй, лет двадцать пять назад, в тот самый день, когда, воспользовавшись приездом свекрови и оставив под её присмотром полуторагодовалую дочку Танюшку, они с мужем поехали по магазинам за выходным костюмом для Владимира. Задача была не такая простая, как могло бы показаться на первый взгляд. Наконец-то в одном универмаге попали на хороший выбор, но тут возникло непредвиденное обстоятельство: никак не находилось взаимопонимание, на каком именно костюме остановиться. Владимиру особенно приглянулся довольно-таки яркий, какой-то небесный, костюм с накладными карманами. Всё бы ничего, но он был ещё и маловат, сидел как-то слишком в обтяжку, но это Владимира тоже не смутило: наверное, он чувствовал в нём себя стройнее.

          Решающую роль в выборе, как гораздо позже, уже по прошествии многих лет семейной жизни, поняла Лариса, сыграло внутреннее стремление мужа выделяться в толпе. Ему нравились внешние эффекты. Вполне возможно, это было природное качество. Вполне возможно, что именно благодаря ему он обратил внимание и на неё, Ларису, державшуюся всегда особняком, имевшую задумчивый взгляд, какую-то загадочную улыбку и чаще всего молчавшую. От покупки именно этого костюма Лариса, как ни старалась, мужа отговорить не смогла. Поняв, что убеждать бесполезно, смирилась. Лариса любила каждое дело доводить до логического завершения, поэтому уже сама, в свою очередь не слушая предложений Владимира купить рубашку и галстук в другой раз, выбрала мужу и рубашку, и галстук - тот самый, голубой в ярко-синюю полоску.

         Когда они вернулись домой, Владимир вырядился в обновки и, довольный, вышел на середину их четырнадцатиметровой комнаты в коммунальной квартире, ловко прокрутившись вокруг собственной оси. Вдруг раздался возмущённый голос свекрови:
- Ты куда смотрела?! Костюм же в «облипочку». Брюки-то, брюки-то, посмотри: сядет – лопнут по шву.
- Да я говорила, а он не слушался, - оправдывалась Лариса.
- Только галстук нормальный, - продолжила свекровь.

         Костюм, и правда, довелось Владимиру носить недолго: совсем скоро брюки стали абсолютно малы. А галстук – вот он, сохранился.

          С одной стороны, хотелось выбросить все эти галстуки. С другой, зачем-то она их всё-таки собирала? Лариса машинально перебирала галстуки, каждый из которых хранил воспоминание (и не одно!) о странице или эпизоде их с Владимиром супружества. Так получилось, что вещи пережили их брак. «Что же с ними делать дальше?» - Эта мысль где-то подспудно стала крутиться в ней, пока она продолжала перебирать разноцветное шёлковое наследство.

           Вот этот - весёленький, салатово-розовый, был и куплен в прекрасный весенний день, и носился всегда только по самым приятным поводам: летние прогулки, дни рождения, культпоходы, гости, поездка в отпуск. Она выбирала его сама, хотела, чтобы галстук был очень нежным и необычным, как и тот повод, по которому он покупался. Она вспомнила, как муж позвонил ей на работу в конце рабочего дня накануне Восьмого марта и сказал, что сегодня они по дороге домой должны встретиться: есть одно срочное дело. Когда она попыталась узнать, что за срочное дело, ответил загадочно: «Узнаешь на месте». Владимир повёл её в промтоварный магазин. Покупателей было очень много. Мужчины толпились в отделе парфюмерии и косметики, куда попыталась направиться и Лариса, но Владимир взял её под руку, сказав весело: «За мной, мадам! Не отставайте от мужа!»

         Они оказались в отделе женского платья. Здесь покупателей почти не было. Лариса редко заглядывала сюда, потому что привыкла всё шить себе сама ещё с тех пор, когда они копили на кооперативную квартиру. Владимир потянул её за руку к рядам разноцветных блузок, юбок, костюмов и платьев. Она, знавшая, что у них сейчас нет лишних денег, не воспринимала происходившее серьёзно, но женская натура брала своё. Надо признаться, что частенько вечерами, перед сном, закрыв глаза, она представляла себе, что делает покупки в магазине, выбирая платья, примеряя их. И она стала действовать, как в этих мечтах. Конечно, в пределах того, что было в наличии. За шторку примерочной кабинки то и дело протягивалась рука мужа с вешалкой, на которой была следующая модель. Лариса одевала, выходила показаться, переодевалась. Продавцы наблюдали за ними, давали советы, надевали примеренные модели на плечики. Лариса была вся красная, причёска растрепалась, и, честно сказать, ей ни одна вещь не понравилось так, чтобы её хотелось купить. Виной тому, возможно, был ассортимент, возможно - характер Ларисы, которая всегда долго настраивалась на что-то и не любила спонтанности. А может быть, причина заключалась в том, что ей хотелось вечернее платье, а вот как раз их-то в отделе и не было. Вечерние платья в те времена продавались только в особых магазинах, не в каждом универмаге.

       Владимир, находившийся в прекрасном настроении, успевший перезнакомиться с продавщицами и обаять их, подвёл черту под развлечением, взяв Ларису за руку и направившись к контролю. На контроле висели шёлковое салатовое с розовым платье и клетчатый костюм.
- Берём это. Выписывайте, - сказал Владимир и достал из кармана небольшую пачку денег.
На этот раз Лариса спорить не стала. Она просто засмеялась и еле сдержалась, чтобы тут же не рассказать продавщицам историю о том, как много лет назад её отец точно так же привёл её маму в магазин. Мама перемерила кучу платьев и сказала, жалея деньги: «Пойдём, нет подходящего». Отец показал на два платья, попросил упаковать их и оплатил.

        Лариса с мужем под руку вышли из женского отдела. Она уговорила Владимира зайти в мужской отдел и выбрала ему салатово-розовый галстук. Супруги шли домой, обнявшись. Он нёс сверток с обновками. Они смеялись, обсуждая, как нарядятся: она в шёлковое салатовое с розовым платье, а он повяжет салатово-розовый галстук. «Все обзавидуются», - хохотала она, даже не спросив, откуда взялись деньги.

        Только сейчас, глядя на этот галстук, Лариса поняла, что точно так же, как она мечтала о вечернем платье, он, услышав рассказ тёщи об этих двух платьях, захотел повторить точно такой же поступок любящего человека, оставив неизгладимое впечатление в женском сердце. Ему (как поздно она это поняла!) хотелось, чтобы и о нём вот так же рассказывали голосом, переполненным любовью. Ему хотелось быть настоящим мужчиной, который может позволить себе широкий жест. Пожалуй, ничего особенного не было в том, что он сделал, кроме того, что это было единственный раз в жизни. «Да, - думала Лариса. – Он добился своего. Этот день не забывается».

        Лариса взяла галстук в руки, встала с пола, подошла к комоду, достала из ящика ножницы и начала распарывать шов на галстуке. Мужские галстуки, вечернее платье, воспоминания каким-то фантастическим образом соединились в её воображении воедино, и она представила себя в вечернем платье из галстуков, которое она назовёт «Всё, что осталось». Она не думала о том, что в таком платье никуда нельзя будет пойти. Она не думала о том, что теперь имеет возможность купить себе самое распрекрасное вечернее платье. Она распарывала, стирала и утюжила галстуки-воспоминания о её невозвратимо ушедшей в прошлое семейной жизни. Наконец она одела сшитое иголкой и шёлковой ниткой вечернее платье, в котором каждый из множества швов был аккуратно обмётан, и долго смотрелась в зеркало. Потом аккуратно повесила его на плечики и убрала в шкаф, где оно провисело до того самого дня, когда Лариса узнала от подруги о конкурсе и вдруг отнесла рукоделие в жюри.

В момент вручения диплома на сцене Лариса хотела, как это делают при вручении всяких «оскаров», сказать, что благодарит жюри за оценку своего труда, подругу – за то, что она рассказала ей о конкурсе, и своего бывшего мужа за предоставленный материал, но сказала только одно слово: «Спасибо».

Номинация, в которой Лариса получила диплом, была очень правильной. Её изделие действительно было необычным, потому что оно было сшито из её семейной жизни. Только назвала его Лариса вечерним платьем неправильно. «Ещё не вечер!» - Лариса поняла это всем своим женским существом.