Бессарабский диспут

     Папка мало говорил и спорить тоже не кидался, как некоторые его товарищи. Но как-то выходило, что последнее слово бывало за ним. Товарищи чаще смеялись такому повороту, но и обижались здОрово. Некоторые очень тихо и надолго, а некоторые вскипали сразу:
     - А знаешь, что, Ваня? Я тебе скажу! Не за просто так будёновец, а ты ведь с Семёном Михалычем с 16 лет по Туркестанам носился, не спроста красный кавалерист в НКВД  переметнулся. Есть в тебе это вот...А я не побоюсь, нет. Мерзость в тебе есть. Глазки маленькие, острые. Ростику не великого. Себе на уме. И обязательно в итогах подбиваешь свои выгоды.
     Отец молчал и улыбался. Почти всегда. Поднимался и плотно закрывал дубовую дверь в свой кабинет - место дружеского сбора. Нас ли - своих троих детей - он ограждал от этих всплесков, друзей ли своих от "гражданских" непосвящённых? Теперь не у кого узнать.
     А тогда меня влекло. И было у кого выпытать. И я, в момент проверки моей успеваемости, поинтересовалась у родителя как же так получилось у него с НКВД?
     - Да ты в одних "пятёрках" и "четвёрках" как в манто. Настроение мне повысила - дай Бог так каждый раз.
     Папка положил на место мою метрику и  "Капитана Немо". Забил трубку табачком, но курить не стал, как будто вспомнил что-то. Так трубку и зажал в руке.
     -  А вот Пушкина у вас в школе не проходят? Есть у него подходящий к нашему моменту стих. Не знаком?
      Проклятый город Кишинёв!
      Тебя бранить язык устанет!
      Когда-нибудь на грешный кров
      Твоих засаленных домов
      Небесный гром, конечно, грянет
      И не останется следов...
      Кромя жидов-разнопродавцев...

     Такого стишка я не знала, но что от Кишинёвского еврея папка привёз выторгованный подешевке кожан - да.
     - Ясное положение! Завалило бы разнопродавцев, то с кого бы ты куртку потребовал дешёвую?
     Папка ухмыльнулся:
    - Диканьские ночи отразились...
    - Почему?
    - А у деда твоего в Диканьке ты бывала, там ночи особо чёрные, такие уж чёрные, что образуется востроглазость. У населения...Ага. И хорошо и опасно. Но я про НКВД хочу ответить. Начал со стишка, чтобы понятнее стало, что бессарабы не вояки. Не вояки, не вояки, а со стыдом и недоразумением впомешку попал я в плен к ним. Это ещё до кожАна. И не один попал. С Тищенко. С товарищем Тищенко.
     - Это тот лысеватый и в очках?
     - Нет. Не тот.
    Иван Иванович ПиснЫй постучал перевёрнутой трубкой о пепельницу, так он проверял тугость забития табаком. На сей раз забитость была тугая предельно. Ни одной крупинки не осыпалось. Видно, факт отца обрадовал и он продолжил на подъёме:
     - И решили нас бессарабы пристрелить. Но до того принародно обсмеять и отдиспутировать. Выставили нас с товарищем Тищенко перед толпой и давай вдесятером двоих словесной грязью обливать. Винтовками и пистолетами своими теребят, как аргументами и по самым святым понятиям ртами зубоскальными гадят. Никогда, мол, мы, бессарабы, к Украине вашей ободранной не присоединимся. Потому как вы наши фамилии также проспрягаете и просклоняете, как и свои. Достали наши документы с товарищем Тищенко и давай склонять-спрягать. Вот, мол, жена Тищенки будет по-вашему Тыщениха, а сынки твои - Тыщенки, а может, Тыщенята?
      Я и не замечала раньше, что и, правда,  многие наши фамилии обретают для чужого уха смешное звучание иной раз. В соседнем дворе жила моя знакомая Гловнючка...Смешно стало.
     - Да, да. Знаю,дочь. Смешно. Но одно дело, когда мы с тобой, сами украинцы, да и в мирной домашней обстановке веселимся над фактом без камней за пазухой. А там - ситуация! Толпа народу и все ржут над тобой. Они и ржут то вполне, как им самим понимается, мило. Да только нам с Тищенко не мило. А мне ещё противнее, чем ему. Ведь это что же с моей фамилией сделать получится? Писный...Я описанный, жена моя - описана, дети описанки....
     Тут обидность для меня возросла. Я - ПиснА, я не описанка! И показалось
вроде это я с товарищем Тищенко, а не папка мой, перед ржущей толпой и бессарабами стою.
     - Ну, так вот с половину часа они склоняли-спрягали-уродовали. А потом, думая, видно, что они очень культурные заявляют, что у них, мол, с нами не просто беседа принародная, а диспут. Поэтому по всем правилам культурного диспута они и нам последнее ответное слово предоставляют, а уж потом окончательно нас заткнут.
     - И ты последнее слово так сказал - разбежались все, да?!, - гордо закипела я.
     - Не-а. Я ещё не умел. Товарищ Тищенко изобразил. Как он нежно, словно его не дерьмом мазали, а ладаном, пригласил до центра схода главного бессарабского командира! Так и сказал, мол, кто тут, господа бессарабы, из вас самый высокочинный, а то я - тупой Тищенок - не разумею. Дозвольте с Вами лично...А когда тот выплыл поперед толпы довольный, товарищ Тищенко сформулировал...
     - Папка! Ты речь запомнил!Давай-давай, говори! Как же спасся товарищ Тищенко??? Ну, же???
     - А и запоминать было особо нечего. Просто Тищенко всенародно выдал, что отрекается от своего фамилия и берёт фамилий Бессарабского Господина Офицера....
     - Красивая такая фамилия???
     - Ага. Очень. Того бессараба звали Ион Попа....И без всяких склонений-спряжений выходил и он попа и  вся его родня поголовно... одной чинной Попой....Под народное ржание и шумок мы с товарищем Тищенко дотопали до Черновцов и там по дороге я всё дивился как он в точности имя и фамилию для бессарабского диспута из Офицера вынул? На что товарищ Тищенко и предложил мне службу в НКВД....