Мне голос твой принёс осенний ветер
- Я…
- Можешь не говорить. Я знаю: ты - Фея струн… Вот сейчас прикоснёшься к струнам моей души, и зазвучит мелодия, нежная и трогательная: «Как поздней осени порою бывает день, бывает час…»
- Я слышу…
- Как-то посвятил я одной симпатичной женщине несколько строк. Писал о Пушкине, об автомобилях и канатах, скрывая главное - своё неравнодушие и привязанность…. Дружба с ней согревает, как рюмка хорошего коньяка. Живёт эта женщина в таёжном краю, но ей не холодно, потому что она в моём сердце, только моя, добрая и Милая …
- Добрая, Милая, твоя… Ты знаешь, в этом году легкомысленная осень забыла подарить Сибири бабье лето и почему-то взялась ежедневно поливать землю серым дождём… Наверно, ей нравилось наблюдать, как суетятся люди, как женщины, путаясь в длинных юбках, роняют в лужи зонты… Развлекаясь, осень вспомнила о подарке, когда привычные сроки прошли… Она заволновалась, заторопилась, но сумела выдать только один незабываемо-солнечный день.
Это был праздник света, отражённого в зеркальных витринах, пляшущего на серебряной глади луж, в очках прохожих, в окнах домов и автомобилей…
Это был праздник цвета, выставка ажурных паутин, в которых сначала хотелось запутаться, а потом, дождавшись хозяина-паука, позволить завершить плетение нитей-интриг и навсегда остаться в его холодном серебряном царстве!
Милая, добрая, твоя… Это был мой праздник! Неожиданно короткое бабье лето продлило жизнь, подарив позднюю любовь-мгновение, без поцелуев с запахом осенних листьев и мха, без страстных объятий среди пламенеющих чувствами рябин, без волнующих встреч, пронзительных и ярких.
Почему-то осень выбрала меня… Видимо, решила, что очень нужен мне этот последний крик приближающейся старости. Невозможное стало возможным: куда-то исчезла всеобщая фальшь, вместо фотографов на улицах появились художники, диджеев заменили настоящие музыканты, репродукции сменили подлинники, исчезла ложь в политике, лицемерие и двуличие в человеческих чувствах… А листья клёна, красно-жёлтые с зелёными точками вкраплений, пришвартованные к краям прозрачной лужи, как диковинные корабли, погрузили бархатное тепло солнца и готовы везти к тебе. Встретишь?
- Я давно чувствую это бархатное тепло… Оно в каждом слове твоих рассказов, которые сводят меня с ума. Что расстояние? Оно преодолимо. Мне голос твой принёс осенний ветер…
- Скоро ты узнаешь обо мне всё, я прислушиваюсь к себе и жду, когда придёт это время. Одна человеческая жизнь - это немного откровений… Пусть мои корабли пока плавают в твоих водах… Дождёшься?
- Дождусь…
- Не дождался… Отгорело бабье лето, сморщилось, потускнело и сожгло за тобою мосты. Ты выбыл из моей жизни до срока, и кто-то другой настраивает струны твоего дутара... Кстати, как он, поёт?
А я снова там, где была… Копии, копии, копии… Фальшь в архитектуре, в моде, в любви и страх перед всем настоящим, подлинным…
Мои корабли не захлестнуло волной. Они вернулись, а я обрела новое понимание человеческих отношений: чувства мимолётны, они или исчезают, или переходят в привычку. Но как болезненно-медленно они уходят сначала из жизни, потом из мыслей и сердца…
Первый снег упал прямо в грязь. Озябли ноги. Льдинками зазвенела душа… Рядом со мной мёрзнет, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, моя верная такса Боня. У неё ни зависти, ни злобы, ни ненависти… Она не выдаёт тайны, не расстраивается, если мне сопутствует успех, не радуется моему горю… Только иногда воет, когда плачу, но чаще всего молчит…
Я думаю... Бывает, торопясь, мы говорим больше, чем чувствуем - это беда. Причина - издержки возраста: успеть бы, - и всеобщая фальшь, следствие которой - всеобщая катастрофа...
Уткнувшись мокрым холодным носом в мои ладони, жалобно скулит такса… Видимо, она думает так же …
Свидетельство о публикации №213101700653