Покоритель свиней и окуней

Проснулся от яркого света. Жужжат мухи, где-то рядом с домом квохчут куры, вдали мычат коровы. Совсем другая жизнь, другой воздух, другие звуки и даже еда и вода другие на вкус. Это довольно приятно ненадолго ощутить себя жителем деревни.
Похоже, что все уже давно встали.
Сквозь дверь слышу разговор в сенях.  Люба разговаривает с мамой:
- Не хочу  его с собой брать! Вчера свинья хрюкнула – он с крыльца упал…
Я понял, что говорят обо мне и обиделся. Интересно, куда они  меня брать не хотят? На речку?
Про свинью – неправда. Я на неё  прыгнул. С крыльца.  Хотел верхом прокатиться, тут как раз она рядом стояла, что-то ела.  …Жаль, промахнулся – свинья отошла в сторону.
А началось всё ещё вчера днём. Проходя по улице, я видел, как несколько ребят  собрались возле огромной туши. Один из мальчиков кормил свинью проросшей картошкой,  другие поглаживали её, почёсывали за ушами. Скормив хрюшке несколько картошек, самый смелый мальчик вскочил свинье на спину, схватил за уши и крикнул: «Но-о-о!!!» Свинья, возмущенно хрюкнув, сделала прыжок, стряхнув при этом мальчишку, как пушинку в самую грязь. Мальчишки с хохотом разбежались по сторонам, а за свинью заступились взрослые. Какие-то женщины стали ругаться из открывшегося в доме окна.
Я был восхищён смелостью мальчишки-наездника. Мне напомнило это фильм про ковбоев, которые заскакивали на спины быков и пытались удержаться хотя бы несколько секунд.
Вот тогда то и созрела идея  «объездить» дядину свинью - она поменьше той уличной, но всё-таки будет, чем похвастать в городе.
Я подкрался к ней, когда хавронья, нахлебавшись пахты, устроилась вздремнуть в тени высокого крыльца. Конечно же, я выбрал момент, когда взрослых во дворе не было - только девчонки о чём-то громко спорили в сенях.  Перекинув ноги через дремлющую бело-розовую сардельку, я, покачнулся и сел на неё слишком рано; свинья,  возмущённо хрюкнув, вскочила, - я не успел дотянуться до её ушей, и был сброшен в грязь. Наспех оттерев ладошки и коленки травой,  попытался запрыгнуть на неё с крыльца. Прибежали на шум девчонки: Любка, наверное, тогда и решила, что я с крыльца упал, испугавшись свиньи.
Третью попытку я сделал, дав свинье немного успокоиться. Опять неудача - за спиной появился мой дядя, куривший ароматную махорку. Подумал: сейчас он ругаться будет. Дядя Володя всё понял, улыбнулся, прищурившись, выпустил  облачко дыма, и спокойно так сказал:
- А, знаешь, ты это… того, осторожней! Свинья, она ведь и укусить может.
Свинья будто бы услышала слова хозяина: вспомнила о своём свинском достоинстве; при следующей попытке, сбросила меня и, развернувшись, погналась за мной.  Еле успел заскочить на забор. 
После этого объезжать свиней мне расхотелось.

Надо сказать, в те годы свиньи запросто перемещались по деревне в поисках еды или удобной лужи, не рискуя быть украденными. Также по деревне, особенно на окраинных улицах, вдоль дорог шныряли куры, гордыми стаями перемещались гуси и утки. Всё это крякало, гоготало, хрюкало – наполняло деревенскую жизнь приятными живыми звуками.
С гусями у меня тоже не сложилось. Гусь свинье может и не товарищ, но союзник: иначе как объяснить, что гусиная стая, шипя и вытягивая шеи, атаковала меня, когда я просто шёл мимо. Пришлось бежать, как от собаки. Галя – местная двоюродная сестрёнка научила меня справляться с гусями:
- Ты возьми прут или палку, да замахнись!
Это помогло. Злобные гуси в панике поворачивали назад.

В то утро я проспал рыбалку. Оказывается, Вовка и Валерка убежали на речку ещё рано утром – часов в шесть, а меня будить не стали. Я заснул довольно рано перед ужином и даже не знал, что мама с бабушкой, Любой и двоюродной Галей ходили вечером в ближний лес, что сразу за огородами. Они успели насобирать всяких разных грибов, а теперь перебирали их для сушки. Тётя Нюра сказала:
- Да разве это грибы! Одни коровники да сыроежки… Мы такие сроду не берём…
- А какие берёте?
- Да говорят уже белые пошли. Обабки и подосиновики. Надо вам дальше  в лес за маслозавод.
Мы не успели позавтракать, как появились братья. Они принесли ведро с водой, где трепыхались штук двадцать  плотвичек.
- Ого, сколько рыбы! – сказал я.
- Ага! Вот и добытчики мои появились, – заглянула в ведро тётя. – Да они у меня пустыми никогда не приходят. Что касаемо рыбалки да охоты – с ними не пропадёшь, голодным не будешь.
Мальчишки улыбались довольные похвалой.
Тётя Нюра организовала чистку рыбы. Ей кинулись помогать мама и бабушка. Вместе они обсуждали обед:
- Может уху?
- А может с картошечкой и луком? Потушим с юшкой? С перчиком?..

Я перебирал рыб и спрашивал у братьев, как они называются.
- Вот эти полосатые – окуньки, а этот – елец. Тут ещё пескари есть – они самые сопливые. И один карась.
Рыбки пахли рекой, и немножко тиной. Когда их чистили, на запах прибежали два огромных дранных кота. Они получили рыбьи потроха.
После завтрака стало припекать солнышко, и мы все, кроме бабушки и тёти Нюры пошли на речку. Идти пешком нужно через лес и несколько огромных полян.
Река была слишком мала; после Оби многие реки казались маленькими, какими-то детскими. Эта будто создана для обучения плаванию. Кроме того дно было илистым и не очень приятным на ощупь. А как же плавать руками по дну? Мне купание не очень понравилось, хотя вода была тёплой. Кроме того, нужно было отмахиваться от паутов, которые так и норовили воспользоваться нашей наготой. Кусали безбожно.
Тартас – довольно живописная речка. Кое-где из зарослей ив возникли естественные зелёные навесы, в заводях среди ряски и жёлтых кувшинок летали тонюсенькие синие и зелёные стрекозы. Вовка обещал нам найти белые водяные лилии. 
- А где вы рыбачите? Здесь?
- Нет, здесь обычно купаются. С этого берега стадо коров пастухи иногда загоняют напиться. Ничего здесь не ловиться, надо идти дальше вниз по течению.
- Там дальше есть труба с маслозавода, до неё километра два, а сразу за ней можно ловить – там хороший клёв бывает.
Как выяснилось позже, из этой трубы лилась в речку не совсем чистая водичка, не канализация, а слив от мытья фляг и всяких лотков.  Из-за этого в воде развивались всякие мелкие рачки, которыми кормился малёк. А кормиться мальком приплывали окуни и щучки.
На следующее утро меня взяли на рыбалку. С вечера мы накопали червей – штук пятьдесят; мне выделили удочку с красивым красно-белым поплавком. В шесть утра мы втроём вышли к реке. Братья взяли с собой по две удочки, ведро и какую-то еду. Утренняя прохлада разогнала сон. Мы дошли до заветного вовкиного места «за трубой», там уже сидели двое парней – как оказалось это школьные товарищи братьев.
Валера помог мне нанизать червя на крючок и забросить удочку. Не успели братья раскинуть свои снасти, как поплавок моей удочки плавно ушёл под воду. Я понял: это и есть клёв! По дрожанию удилища я чувствовал упругую силу неведомой рыбы – мне она показалась большой и сильной. Я резко дёрнул удочку вверх и увидел окунька, который извернувшись, сорвался в воду.
- Эх, ты!.. – закричали ребята вполголоса. – Зачем так дёргать? Смотри, как надо…
После этого рыба у меня не ловилась. Ловилась у всех: Вовка с Валеркой не успевали снимать со своих четырёх удочек, и парни не успевали таскать, а мой поплавок стоял как мёртвый. Будто бы я сам спугнул свою удачу. Переходил с места на место – не помогло. Иногда, чувствуя поклёвку,  от нетерпения выдёргивал удочку и видел только объеденного червя.
Часам к десяти клёв у всех прекратился. Я перестал бегать с места на место: сидел и клевал носом – сморило.  «Не пора ли сматывать удочки?» - спросил Валерка у Вовки.
«Давай ещё полчасика» - отвечал Вова. Слышу сквозь дрёму, как они переговариваются.
«Тащи!.. Тащи, куда смотришь!» -  понял, что это мне и очнулся. Удочка моя упала с рогатины, поплавок  исчез под водой, леска натянулась струной. Схватился за удилище и вновь почувствовал упругую силу рыбки – нет, скорее даже рыбины – так она тащила в глубину!
Валерка подбежал: «Смотри, не упусти!» Он кинулся помогать мне, но увидев, что я справляюсь, отстал. Я вёл рыбу к берегу, покраснев от напряжения, не смахивая впившегося комара; я уже видел её тёмное трепещущее тело, но до последнего не выдергивал из воды – боялся, сорвется.
- Тащи уже! Она крепко сидит! – крикнул Вова.
И я выдернул рыбку. На леске затрепетал довольно крупный - сантиметров двадцать - краснопёрый полосатый окунь. Самая большая рыба дня! Ни у кого такой не было, и не было предела моему счастью, моей гордости.
- Вот тебе награда за терпение, - сказал один из мальчишек. – Поймал одну, но зато какую!
Про этого окуня говорили весь вечер, когда нажарили на ужин рыбы. Особенно подхваливал меня дядя Володя – моя рыбка была во всю сковородку.
Рыбу речную я не очень-то любил – ну разве что вяленную, – но как приятно сознавать, что её с удовольствием уплетают другие.