Шторм

      Это было давно, ещё в начале семидесятых. В то время я работал мотористом на «Федоре Полетаеве», прекрасном танкере итальянской постройки. Правда, десять лет эксплуатации советским экипажем, оставили свой «неизгладимый след», но для   работы команды эти неполадки не представляли особых проблем. Не стало дорогих ковров, украшавших собою каюткомпанию и центральные трапы, пропали великолепные немецкие радиоприемники. В машинном отделении заглушили половину автоматики, да мало ли, что ещё было убрано, за ненадобностью нашими   соплеменниками. Главное, что он стал проще в управлении, а значит – надежнее и понятнее.

      Я часто попадал в различные переделки. Штормы, «болтанки», различные  волнение  на море. Но то, что произошло в Средиземном море, в районе Сицилии,   я вспоминаю, по сей день. Вокруг судна  творилась сущая фантасмагория. Это и волнами трудно  было назвать, скорее они напоминали огромные горы, которые двигались с юга на север. Наш бедный танкер, то зарывался носом в глубину морских вод, то, как огромный кашалот устремлялся ввысь.

      Что такое морская болезнь? Это, прежде всего сильнейшая тошнота. Вполне возможно  напоминающее токсикоз, для кого-то, более понятно - похмелье или отравление грибами, но ясно одно - жить не хочется, а при этом надо работать,  нести вахту, выполнять сложные задания.

      Камбуз, ну столовая по-простому, как правило, пустует - никого! Если только заглянут, изредка бывалые моряки, да и то, что бы чаю попить, а остальные все в лёжку по каютам и только самые стойкие несут вахту.

      Моя каюта располагалась на самой нижней палубе.  Круглый иллюминатор почти черпал забортную воду, но это обстоятельство никак не могло заставить меня задраить его, так как кондиционер не работал, а было очень душно и жарко.

      До вахты, которая начиналась в полночь, оставался час, можно было ещё пол - часика отдохнуть. Я прилег на кровать. Но отдыху моему не должно было случиться. Только  я сомкнул веки, как голова моя со всей силы «въехала» в переборку, а через секунду, ноги уперлись в другой край кровати. Лучше подниматься, всё равно от такого отдыха прока нет! Качаясь, я пошёл  в раздевалку, пора готовиться к вахте.

      Машинное отделение встретило меня своим жарким дыханием, но что жара по сравнению с качкой. Все двигалось, трещало, казалось, ещё немного и вся эта многотонная махина развалится на кусочки, а при этом тошнота делала  свое подлое дело. А впереди были ещё четыре часа изнурительной  работы. Механик многозначительно посмотрел на меня.

      «Ну что, тошнит?  Ты не думай ни  о чем. Постарайся заняться работой, забудешься, так и вахта быстрее пробежит, ни чего не заметишь. Давай бери тряпку и вперед, чтобы через час все блестело!»

      Мне как-то сразу стало легче от таких слов. Я безропотно стал удалять грязь с  дизель генераторов. И действительно, вахта прошла незаметно, когда пришли сменщики, я не сразу осознал, что можно идти отдыхать и поспешил покинуть машинное отделение.  Свежий воздух на палубе привел меня в чувство. Было раннее утро, где-то там, на Востоке, был мой дом, были мои родители, расцветала сирень, пели птицы, а здесь темнота и постоянный рёв волн.

      «Пора спать»! Эта мысль не выходила у меня из головы. Я машинально открыл каюту, при этом ещё успев  заметить, что иллюминатор был открыт и в него постоянно влетали брызги, но закрывать его было выше моих сил. Всё, что я смог сделать, сбросить с себя одежду и плюхнуться  в кровать.

      Не прошло минуты, как всё мое сознание полностью отключилось. Я заснул    «мертвецким сном». Как только могут спать молодые люди, пришедшие с рассветом, с очередного свидания. Трудно сейчас вспомнить, что снилось мне и снилось ли вообще?  Если – бы грянул гром или судно развалилось бы пополам, я не обратил бы на это никакого внимания. Я спал. Меня не было. Сколько я находился в таком, полностью отключённом состоянии, помнить я, конечно, не могу – минуло много времени с тех пор…

      Но, вдруг, сквозь сон  я почувствовал, что-то мокрое и солёное накрывает меня сверху. Автоматически я сел на кровати. Кромешная темнота окружала меня, но я увидел вдали, там, где должен находиться, мною незакрытый иллюминатор, какой-то странный серый полумесяц, лежащий горизонтально, и к верху, своей выпуклой частью.  «Что это»? - подумал я. Мне, казалось, что я нахожусь ещё во сне, но мокрая, холодная простыня и шум прибоя, который ласково обмывал мои ноги, наконец, привели меня в чувство реальности. Наконец,  додумался  включить свет. Моему взору предстала фантастическая картина, достойная эпизодам из лучших пиратских фильмов.… В открытый иллюминатор, с силой Ниагарского водопада, свободным потоком, вливалась забортная вода. Она падала на мой журнальный столик, стоящий первым на её пути, безжалостно смывая все, что на нём находилось (рисунки, незаконченные рукописи, настольную лампу, стакан с недопитым чаем) проносилась по дивану, затем уже теряя свою силу, врывалась под мою кровать, на которой, в полном оцепенении, продолжал сидеть я, мирно свесив ноги,  билась  о переборку,  поднималась вверх,   окропляя меня и то на чём я сидел, душем из морской воды.  Она, явно старалась, хоть как-то привести меня в чувство. Но  я хотел спать, выключив свет, с видом полной невозмутимости, я вновь  принял горизонтальное положение. Ещё несколько минут я слышал, как морская вода свободно «гуляет» по полу моей каюты. То, что простыни на половину промокли, меня уже не волновало. Сон крепко овладевал моим сознанием, и я ничего с этим не мог поделать. Хотя, подспудно, где-то там, в глубине души я отмечал, что иллюминатор я так и не задраил. «Будет - что будет?»  - думал я, поворачиваясь на правый бок. 

        Я мирно спал под звук морского прибоя, так как вода, заполнившая мою каюту, не стояла на одном месте, а находилась в постоянном движении. На её поверхности плавало всё то, что когда-то лежало на своих местах, ещё час назад не подозревая,  какая участь ждала их, по моей халатности – рисунки безвозвратно были утрачены, рукописи были размыты  морской водой, я ухе не говорю об  электрической настольной лампе, фотокамере и различных других приборах.

      Я продолжал спать. Что снилось мне в тот момент? Скорее всего, можно только догадываться. Наверное, моя далёкая Родина, которую я так любил и на много больше, чем ту девушку, которая безропотно ждала моего возвращения.  А, может быть родной дом и кота, свернувшегося калачиком на коврике. И заполненную весенним солнцем комнату,  и, конечно же, мать, ставящую на стол большой поднос, с только, что испечёнными пирогами. Я не  мог знать, что вода ещё не раз подбиралась к самому  краю иллюминатора. Но не известная сила останавливала её.  Пароход взмывал вверх, чтобы потом, в очередной раз, вращая по воздуху освобожденным гребным винтом, обрушить свою многотонную «тушу» в водяное месиво. Но я спал,  наверное, потому,   что мне было всего двадцать, а в таком возрасте многое представляется в ином свете. И, что мне было до того, что каюты по правому борту  пустовали и в них тоже были не задраены иллюминаторы и, что они также заполнились забортной водой, а к семи часам утра крен  на правый борт составлял уже 15 градусов.

      Тишину раннего утра разорвал гортанный крик,  доносившийся из-за двери…

      "Вельяминов, сволочь, ты же корабль потопишь, открывай дверь быстрее". - дальше шла не нормативная лексика, которую лучше опустить, а то многие могут просто не понять нас, хотя с экранов телевизоров сейчас слышно и  по круче. Было уже светло. Картина, представшая предо мной, никак не тронула мою душу. Мне было все равно, меня тошнило, сильно болела голова, и вообще мне было не до чего. Я открыл дверь. На пороге стоял старший матрос и «мрачно» матерился. После не долгих разбирательств, я понял одно, что мне было дано 5 минут на то, чтобы вода любыми способами испарилась из каюты. Это я осознал сразу, но как это сделать? Только устрашающий вид «командира палубы» быстро привел меня в чувства. Дверь захлопнулась перед моим носом. «Все через 10 минут вернусь, проверю!» - я услышал удаляющиеся шаги. Действительно, экстремальные ситуации часто помогают нам принимать единственно правильные решения. И я принял, взяв в руки простой  целлофановый пакет, который плавал тут - же около  дивана и стал  черпать им воду и выливать в раковину. Недаром говорят – «Глаза боятся, а руки делают».

      Прошло 10 и 20 минут,  а я все работал и работал,  и конца этому не было видно. Робкий стук в дверь  вернул меня к действительности. Пришел сменщик.  Время готовится к очередной вахте. Хорошо хоть обедать не надо - всё равно в рот ничего не полезет. Я посмотрел на часы. На борьбу со «стихией» у меня ушло ровно два часа.

      Пора на вахту. Меня ждала работа в машинном отделении и не менее ответственная.

      «Ну, что утопленник? Говорят, чуть пароход не перевернул!? А?» - как всегда, с ехидной улыбкой, встретил меня механик.

      «Ну, давай теперь за работу, да и качка не так заметна будет. Поехали!  Бери тряпку, нужно будет протереть все насосы, а то на них вековая грязь скопилась. Ещё с предыдущего рейса до них всё руки не доходили. Давай вливайся!» - и я «влился»  еще на четыре часа.

       Прошло много лет с тех пор, но этот курьезный случай надолго засел в моей памяти. Часто, приезжая на дачу, люблю залезть в старый книжный шкаф и с большим удовольствием копаюсь в старых, пахнущих сыростью, книгах. Там же лежат и письма, крепко связывающие меня с прошлым. Попадаются, ненароком, рукописи и записная книжка, с размытыми морской водой буквами и зарисовками. Вспомнится та злополучная ночь у берегов Италии. И подумается – «А ведь хорошо, что хорошо кончается. Не правда ли»?

2011 г.