Баня
По комнате разливается запах душистого чая. Пахнет мёдом, чабрецом, душицей, мятой. Каждый наливает себе чай по душе, пробует варенье, которое сварила бабушка Агриппина. Она сидит совсем близко к камину. У неё в руках мелькают спицы. Уже готовы новые тапочки. Она их дарит всем, кто приезжает в гости.
- Старые люди считают, что в каждой бане живет свой банник, - продолжает дед. - Он живет за печкой и следит, чтобы в бане был порядок и наказывает тех, кто его нарушает. Он всё равно, что в доме домовой. Как ему угодить? Когда моешься, о плохом лучше не думать. Есть такое поверье: сколько бы человек не собирались в баню, всем нужно успеть помыться в три захода.
А тот, кто пойдет в четвертую очередь - или ошпарится, или к печке прикоснётся, или мыло потеряет. Ведь в бане мы не только тело моем, но и очищаемся духовно. Даже если не задумываемся об этом. Не зря христианский обряд крещения связан с омовением в воде. Вся скверна, от которой мы в бане избавляемся, там и остается.
Поэтому всякая нечисть баню и любит, но голову только ночью поднимает до первых петухов. Стоит ли её тревожить? Поэтому старики утверждают, на том месте, где баня стояла нельзя строить дом. Как и там где был пожар.
Егор слушает деда и мечтает о венике.
- Баня - ценность интернациональная, вневременная, - продолжает дед. - Слово «баня» греческого происхождения. Означает оно «изгонять боль и грусть». А разве не разгоняет? - улыбается дед.
Егор уходит спать к себе в комнату. Бабушка желает всем спокойной ночи и тоже уходит к себе. Дед идет проверить, закрыты ли все окна и двери. Он знает, молодежь может сидеть в гостиной до утра.
Сегодня суббота - банный дань. На улице выпал первый снег. В этом году рано. Он скоро растает. Ещё вчера тянулась длинными нитями в воздухе серебристая паутина - на тебе - снег!
Весь мир кажется сказочным. Лишь местами на полях из-под снега мелькает заштрихованная зелень. Егор с дедушкой идут в лес за пихтой. Он постелет её в баньке на пол, и вся она пропахнет лесом.
Вдруг впереди в неподвижном белом царстве замигали огоньки. Они подходят ближе и видят заалевшую рябину. Тонкая рябинка – она раньше других почувствовала приближение снега и вся окрасилась в осенний цвет. С хрустким шорохом опадают последние ягоды, уцелевшие от стаи дроздов.
В этом году рябины и черемухи очень много. Есть чем полакомиться птицам, трудная их ждет пора. Печально светятся на белом снегу яркие ягоды. Холода настоящего ещё нет, и снег не серебрится.
Хмурое небо в лохматых тучах, лишь кое-где видна бледная просинь. На берегах бело и оттого река кажется тёмной, неприветливой. Здесь на угоре её хорошо видно. Тени деревьев в ней не отражаются, как раньше.
Последние стаи тронулись в путь, летят низко над водой. Садятся на маленькие островки, прячут головы под крыло. Снег начинает таять, на глазах оголяется земля. С деревьев падает густая громкая капель. Весь лес заполнен шорохом и треском. Холодная нерадостная капель.
- Что это! - вскрикивает Егор, - зеленые звезды!?
Перед ними огромные зелёные звезды. Такие звёзды можно увидеть только в лесу и только после того, как выпадет первый снег. Ещё такие звёзды Егор видел в морозный ясный день на окне. Сказочные звёзды папоротника, только на окне они белые и чуть меньше. А здесь! Здесь они раскидистые, зелёные, пахучие.
- Дедушка, нарисуй их. Они такие красивые, - просит Егор.
- Нарисую Егор. Они и мне нравятся, лесная сказка. Рос папоротник развалистым кустом. Пал на резные листья первый снег, пригнул листья к земле, получились зубчатые, огромные звёзды. Звёзды волшебного таинственного папоротника.
- Говорят если найти цвет папоротника и взять его в руку – станешь невидимым, и всё задуманное сбудется.
- Трудно найти цвет папоротника, очень трудно. Папоротник цветет лишь в легендах. Ещё никто и никогда его не находил. Теперь глянь на эти зелёные звёзды. Каких только чудес в лесу не бывает.
Егор и дед ломают мягкие пихтовые лапы и складывают их в корзинку. Довольные они возвращаются домой.
В доме все давно уже проснулись. Кто-то совсем не спал. Сегодня у бабушки на кухне много помощников. Все рады первому снегу. Уже успели поиграть в снежки, и перед домом красуется смешная снежная баба. В гостиной пылает камин. Савва играет на пианино. На нем белая рубашка, на шее изумительный темно-зеленый бант.
Егор знает, бабушка открыла два своих сундука, и вся молодежь одета по моде начала ХIХ века. Они выглядят такими нарядными и необычными. Говорят тихо, хотя на улице кричали во всю силу своих голосовых связок. Молодежь решает завтракать на кухне за большим круглым столом.
Хозяин стола – сверкающий старинный самовар – начищен до блеска. Его утром рано разжег дед. Теперь он красуется на столе. Сверху вокруг трубы белеют яйца. Таких вкусных яиц Егор мог отведать только у бабушки.
Девушки приготовили омлет, пожарили оставшиеся грибы. Бабушка напекла шанежки с картошкой. На фарфоровом блюде лежат красные помидоры. Это последние, сорванные еще в сентябре. Они доспели в ящиках под столом. Егор знает, что на этом блюде стоит клеймо «фабрика Кузнецова». Старинный фарфор. Осталось совсем немного чашек и блюдец. Сегодня они все красуются на столе. В маленьких вазочках с маленькими ложечками ароматное варенье и мед.
Сразу после завтрака дедушка идет топить баню. Это целое искусство баню истопить. Сырой промозглый осенний денёк. Дед любит в такую погоду париться в бане. У него заранее заготовлены березовые полешки. Дух от таких дров – свежий, лесовой, чуть стылый. Ещё в баню не пошел, а, сколько приятного для души. Поленья аккуратно сложены под лавкой у каменки. Дед всегда волнуется, когда разжигает каменку. Он любит огонь.
Лавки вымыты до блеска. Теперь можно и затопить. Поленья в каменке он клал, как и все кладут, но внизу паз оставлял для бересты, а потом поджигал. Это самый волнующий момент - когда разгорается огонь. Ох, и замечательный момент! Дед приседает на корточки перед каменкой и неотрывно смотрит, как огонь сначала маленький несмелый, чуть трепетный, становится все больше, захватывает всю каменку, полыхает и гудит.
Плавно загибаясь кверху, повалил дым. Когда в каменке накопится больше жару, дыму станет меньше. Самое время подбросить ещё дров, не на угли уже, но и не тесно. Огню простор нужен. Лучше всего чтобы горело вольно, во всех углах сразу. Скоро в бане накалится всё – стены, полок, лавки. Потом и не притронешься. Дед накидал на пол еловых лап, такой будет от них аромат, такой лесной дух!
Дед топил баню не суетясь, с делом, с толком, с расстановкой, Он выбирает веник заранее. Загадка про веник есть «В поле, в покате, в каменной палате сидит молодец играет в щелкунец. Всех перебил и царю не спустил».
Егор ожидает деда в предбаннике и вспоминает свою, самую первую с ним баню. Ему было четыре года. Весна набрала полную силу. Цвели яблони. Был субботний день. Егор приехал с мамой в старый дом. Дедушка топил баню.
- Ну что Егорка, пойдешь со мной париться? - спрашивает он внука.
- Пойду деда.
Он ещё ни разу не парился в дедовой бане. С дедом он готов пойти куда угодно.
Банный жар - густой, ошеломляющий, необычный - потряс его. Все тело размякло. По щекам и по спине катился пот. Увядшее от жары сознание заставило выдохнуть все обиды и рассмеяться. Он тогда глотал воздух, словно конфету и весь наполнился душистым запахом трав и берёзового веника. Дед долго тёр его мочалкой, обливая дряблой водой. Потом дед сдает на каменку. Каменка грохочет как пушка.
Сухой, калёный пар прижал Егора к полу. Дед положил его на полок и стал охаживать веником. Было нестерпимо жарко, и Егор не выдержал – заревел. Он ревел на всю баню, а дед парил и приговаривал:- «расти мужичок, не будь с ноготок, баней закаляйся, силы набирайся».
Потом ещё раз с головы до ног облил дряблой водой, пахнувшей мятой и хвоей приговаривая, как положено: «с гуся вода, с мальца худоба», Освежил лицо внучка холодяночкой, промыл глаза, стал вытирать и приговаривать:- «Вот и все! Будет реветь-то! А то услышат сороки-вороны и унесут тебя к себе в гнездо, такого чистого, распаренного и пригожего».
Егор выходит из бани. Такая тишина вокруг. Он медленно идет в дом в большом махровом полотенце и дедовой куртке. Пьянея от густого яблоневого запаха со всех сторон обступившего его, Егор останавливается и смотрит на дом. В окно ему улыбается бабушка и зовет его. Он вспоминает, как дед охаживал его веником. За что думает он, за что он его так и слезы вновь застилают ему глаза. Он ревет.
- Что с тобой! Егорушка-скворушка? Кто обидел тебя? Уж не вороны ли? Такого чистого и пригожего?
- Дед в бане бил меня веником.
- Глупенький мальчик, - улыбается она ему, одевая во все чистое, - так это дед парил тебя. На то она и баня, чтобы париться.
Теперь, когда Егору уже двенадцать лет, смешным кажется тот случай и слезы, и обиды. Такими желанными становятся банные вечера.
Свидетельство о публикации №210050200074