чем другие занимались в темноте

Как-то вечером один сказочник сидел у себя дома за рабочим столом и боролся с очередной историей.
Нет, со стороны всё выглядело довольно мирно: постукивали клавиши клавиатуры, курсор бежал по белому полю монитора, проявляя буквы и слова.
Но очень часто курсор останавливался и бежал обратно.
И слов на белом поле становилось значительно меньше.

Дело в том, что сказочник никогда не сочинял свои сказки. Он их подсматривал.
Я уже слышу множество возмущённых фырканий, но что поделать: сказки происходили, где-то там, где положено происходить сказкам, а сказочник смотрел на них и записывал. Я же не виноват, что те, которые фыркают, не умеют видеть сказок, пока сказки у себя дома. А ждут, чтобы кто-нибудь здесь поймал отражение сказки, подготовил его и подал, как пудинг Алисе.

На этот раз сказочнику попалась не совсем сказка. Можно даже сказать, совсем не сказка, только и того, что она происходила в мире сказок. Так иногда бывает.
История была длинной, невесёлой, ещё и её отражения раз за разом пытались сказочника укусить.
У сказочников к укусам сказочных отражений обычно вырабатывается иммунитет, но нельзя же допустить, чтобы отражение покусало ещё и читателей. Читатели иммунитета обычно не имеют.
Не хватало, чтобы какой-нибудь читатель от укуса здешнего отражения нездешней истории взял да заболел.

Поэтому сказочник долго и терпеливо подбирал слова, которые отразили бы именно его видение длинной почти не сказочной истории. И упорно убирал слова, в которых норовистая история пыталась отразиться самостоятельно.

Вечер был летний, сказочник был дома один.
И засиделся допоздна.
За распахнутым окном давно уже закрылись цветы и расцвели звёзды, попрятались в гнёзда дневные птицы и замелькали в воздухе летучие мыши, но сказочник сидел спиной к окну и ничего этого не замечал. Он только включил в комнате электрический свет, задёрнул на окне занавеску, чтобы комары не налетели, и продолжил рассматривать длинную историю.

И вдруг - бах! - свет погас.

И компьютер выключился.
И большой кусок отражения, который сказочник перед тем так долго приручал, оказался не сохранённым.
А сказочник так привык доверять своему компьютеру, что давно уже начал забывать только что найденные слова, стоило им появиться на мониторе.
То есть большой кусок истории придётся заново не только набирать, но и приручать.

- Тьфу ты, пропасть! - рассердился сказочник на неведомую руку, потянувшую ручку неизвестного рубильника.
Но даже очень сердитые сказочники не светятся сами по себе, поэтому всё осталось тёмным.
Сказочник обернулся к окну.
Сквозь занавеску было видно, что большой дом напротив тоже стоит совершенно тёмный. А так не бывает - как бы ни было поздно, хотя бы два-три окна обязательно светятся. Значит, свет погас по меньшей мере во всём квартале и появится не скоро.
- Тьфу!
Сказочник шагнул вперёд, намереваясь закрыть окно - и удивился: на раме у подоконника что-то светлело.
Он отодвинул занавеску.
На порожке окна сидела фея.
Сложив крылья, упёршись рукой в согнутые колени, положив подбородок на ладонь и рассматривая сказочника.
Феи как раз светятся сами по себе.
Но сказочник в городе фей давненько не видел, поэтому удивился ещё раз.

Но вежливо сказал:
- Здравствуйте.
Фея опустила руку и кивнула:
- Здравствуй.
- У вас что-то случилось? - ну с чего бы иначе фее мотаться по ночному летнему - пыльному и жаркому - городу.
- Да, - снова кивнула фея. - Мне одиноко.
Сказочник так удивился, что его глаза распахнулись шире раза в полтора.
Такие мелкие свободные fairy - существа чрезвычайно общительные, всё время проводят вместе друг с другом и найти компанию им не составляет ни малейшего труда.
- А ты тоже один, - помолчав, продолжила фея.
Сказочник оглянулся. Да уж. Одинокее не бывает. Все уехали, и кота с собой забрали, а теперь ещё и электричество вырубилось - ни интернета тебе, ни телевизора. Даже книжку не почитать.
- Вот я и решила заглянуть к тебе в гости.
Сказочник представил, как пишет завтра в объяснительной, что опоздал на работу, потому что всю ночь скрашивал одиночество залётной fairy.
И улыбнулся.
- Что ж. Очень рад вашему визиту. К сожалению, мало чем могу вас угостить. Вода в этом доме греется электричеством. Боюсь, кроме холодного чая и мёда с печеньем...
- Мёда? С печеньем? - крылья феи широко раскрылись, а глаза засияли, как два светляка. - Я согласна. И холодный чай в эту пору - очень хорош. Куда идти? - фея выпорхнула из-за занавески и зависла в центре комнаты, выжидательно глядя на сказочника.
- Прошу, - снова улыбнулся он.

Прошёл на кухню, отдёрнул занавески и распахнул обе створки окна.

В ночном небе цвели звёзды. Мелькали под луной летучие мыши. На тёмной земле у подъезда сугробами белели два огромных куста жасмина. В кухне, на обеденном столе, на стопке пробковых подставок для кружек, сидела фея. Ела мёд из кофейной ложки, закусывала крошками печенья и пила чай из крошечной китайской чашки, которую сказочник до сих пор рассматривал исключительно, как предмет интерьера.
В тёмном доме они беседовали о сказках - одинокий, по случаю, сказочник и фея, притянувшаяся не то к его одиночеству, не то к его длинной неукрощаемой почти несказочной истории.

В истории всё должно было сложиться правильно. Иначе что рядом с нею делает фея?

Она улетела на рассвете. Довольная, улыбающаяся, даже слегка подросшая.
А он вспомнил, что в полночь наступило воскресенье. Объяснительную писать не придётся.
И пошёл спать.

А где-то там, где происходят все сказки, продолжилась длинная, маловесёлая, почти не сказочная история.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 11.06.2017. чем другие занимались в темноте