***Поэтический язык Сергея Золотарёва: *** Ты видишь то, что выхвачено фарами из темноты, пустой осенней тарою стоящее в забытой Богом местности в полнейшей неизвестности.
давно забито в крашеные ящики, хранящие надежной упаковкою молчание неловкое.
Но страсть в природе разлита - над церковью Святого Духа ночами стерта в кровь вода.
реальность несколько мала Тому, кто Сам разводит сырость при виде съемного угла.
обкатываются дождем, как если служится молебен за всех, кто в сухости рожден.
и быт нехитрый и простой, благодаря сердечным каплям, сидит на людях, как влитой. ***
По ступеням — как птица — кто-то сходит с ума.
по пологим холмам. По уступам Сиона... По головам.
водосточной трубой. Перезрелые гроздья кишмиша сходят сами собой.
гузкой — шлеп — в водоем. И стопа, что со спуска начинает подъем.
ты оставишь свой след, как и (хуже ли, лучше) все, что сходит на нет. ***
и ночь — до сих. Этих пор на всех не хватит. Оттого-то в крайней хате ветер воет, точно псих.
мимо рта — что в рот попало. Оттого и горя мало тем, кто кормится тоской.
превращаются в предметы. Расставляя то и это — там и сям. НАРОЖДЕНИЕ
истоптавший шар земной, как из Красной книги зубры ходит сумрак надо мной.
и несущий небосвод он вдыхает через ноздри, выдыхая через рот.
с тем, чем дышит 1-й мед: с раздвигающимся тазом, с появлением на свет.
дунет ветер, обнажив годы, спящие вповалку, жизнь над пропастью во ржи.
залетая, светлячки расширяются от боли, как ослепшие зрачки.
раскрошатся на ветру. Если в сроках не ошибся, быть по-твоему к утру.
и уже погребена в положенье вертикальном в позе утреннего сна.
стенки маточной трубы заплела, как наутилус по условиям резьбы
взяв, чего там больше нет, 25 апреля дописала мой портрет. ***
убирает Бог свою посуду: в неглубоких глиняных телах остывает святость, лизоблюдам отдавая толику тепла.
взят обратно с присвистом фистульным Дух Святой. Над проводами ЛЭП корабельный воздух на ходулях крошит белый хлеб.
костяных бочонков от лото. Мастера пошивочной артели, словно пуговицы из петелек, лапки вынимают из следов (видно, жаль им взнузданную пташку!), раскрывая землю нараспашку, обнажая бездну подо льдом, ложкой попадающую в чашку, в ложку — ртом. ***
о своем земном существованье, думаешь, как о небытии, как о мрачных опытах Гальвани
наблюдая в воздухе посмертном) - о тоске раздельных санузлов по своим пяти квадратным метрам.
и материальности цыпленка, и о веществе, как таковом, и о существительном продленка. ***
куска воды — горячей и кривой, жилье связавшей трубами котельными с центральною системой корневой.
поддерживают парки на весу. А там, где сверху площади базарные, — колодцев терракотовая армия осадков ждет, как приступа, — внизу.
процентов из сочащейся воды, пытаются к истокам присоседиться — на восемьдесят устьем испиты. ЦЕНТРАЛЬНОЕ ОТОПЛЕНИЕ
кажется — это твой домовой теплую воду бреет бритвой опасной кривой: мертвую воду – живой.
чем заостеннее слух, падают, как срезанные вереи.
не собираются больше двух - желтой звездой на щеке еврея, переводящего дух стрелками на часах - на время зимнее, дабы условный вектор был соблюден: чтоб трижды кричал петух (или алектор), прежде, чем свет потух ночи — и солнечной тьмы прожектор высветил каждому новый срок!
воду в окладистой батарее маленький жиденький толстячок
вечности перерезать горло и превратиться в сливной бачок. ***
понимаю, что консоль и ступени — лишь последствие шага, крупного, как соль.
по спирали по дуге, вызывающего в воздухе соответствие ноге.
держит, только натяни, состоянье общей верности в частном случае ступни.
оставался интервал, образующийся вакуум чтоб отсутствия не рвал.
с пятки звёздного луча без боязни мне на радужку всю себя перенося.
© Copyright: Тамара Квитко, 2019.
Другие статьи в литературном дневнике:
|