Как это случитсяВот, копирую. хотя В СЛУЧАЕ ЧЕГО - не пригодится. Светлана Магницкая Путь к сердцу ЭТО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ГОРОД
Вступление. 1914 год и 2011 год Год 1914. В Петрограде писатель Александр Грин (1880 –1932) написал фантастический рассказ "Земля и вода". Год 2011. В конце февраля – начале марта в прессе появились сообщения о подземных толчках, едва ли не землетрясении в Санкт-Петербурге.
16 (27) мая 1703 русским царем Петром I на отвоеванных у шведов землях была заложена крепость... Название новому городу – Санкт-Петербург – было выбрано Петром I в честь святого апостола Петра.
Мы знаем, что наводнение в Петербурге – событие частое. Но может ли случиться землетрясение? Петербург уникален в геологическом отношении. Он находится на стыке двух геологических структур – Балтийского щита и Русской платформы, через него проходят четыре тектонических разлома. В настоящее время для защиты города от наводнений возведена дамба. Плотина длиной ок. 17 км. соединила Петербург и Кронштадт, город-порт на острове. Землетрясение может предшествовать наводнению. Колебания земли раскачивают и воду. После землетрясения на берег может обрушиться высокая волна или целая серия таких волн. Еще одна версия необычного природного явления подземных толчков в Петербурге – основана на аномально снежной зиме и жарком лете. Метровые сугробы давят на земную кору, пришедший антициклон усиливает это давление. А под землей из-за очень жаркого лета образовались пустоты, вся влага в условиях тридцати градусной жары испарилась. В результате происходит так называемое «схлапывание подземных пустот». По словам геофизика Виктора Бокова, земная кора движется и возникают вибрации, ...Есть мнение, что в Санкт-Петербурге может произойти землетрясение, которое принесёт городу большие разрушения. C 2000 года эти идеи получили научное объяснение в исследованиях института физики Земли. В современных условиях даже небольшое землетрясение может создать проблемы, так как на неустойчивых грунтах сильнее ощущаются подземные толчки: жители высотных домов жаловались на то, что при землетрясении в один балл в их домах звенят стёкла, качаются люстры и звенит посуда. Петербург за всю историю существования «потряхивало» нечасто, и каждый раз это были отклики масштабных землетрясений в других регионах Земли. Например, во времена Советского Союза 4 марта 1977 года произошло землетрясение, эпицентр которого находился в Карпатах, где толчки достигали интенсивности 7,2 балла. На территории Санкт-Петербурга (тогда Ленинграда) зарегистрированы колебания 3 балла. Раскачивались люстры и дребезжала посуда на полках, но в связи с советской политикой в отношении свободы слова сведения о землетрясении не разглашались. Некоторые ученые давно предупреждают о том, что городу на Неве угрожает землетрясение страшной силы, поскольку он расположен на разломе земной коры.
Рассказ был написан в 1914 году. В связи с началом Первой мировой войны на волне патриотических и антинемецких настроений в августе 1914 года Санкт-Петербург по указу Императора Николая II был переименован в Петроград. Стало быть, рассказ "Земля и вода" родился "на стыке" двух имен города. В рассказе названа "памятная дата" землетрясения – 29 июня. Приведу фрагменты рассказа, главный герой которого чудом остался жив, благодаря лодке... Описание трагедии потрясает, мистически завораживает, словно фильм-катастрофа... * * * "Меня как бы ударили по ногам. Я упал, ссадив локоть, поднялся и растерянно посмотрел вокруг. Часть прохожих остановилась, из ворот выбежал дворник и тоже остановился, смотря мне в глаза. Я шатался. Вокруг, звеня, лопались, осыпаясь, стекла. Оглушительное сердцебиение заставило меня жадно и глубоко вздохнуть. Мягкий, решительный толчок снизу повторился, отдавшись во всем теле, и я увидел, что мостовая шевелится. Булыжники, поворачиваясь и расходясь, выскакивали из гнезд с глухим стуком. Толпа побежала. ..... Грохот, напоминающий пушечную канонаду, раздавался по всем направлениям; это падали, равняясь с землей, дома. К потрясающему рассудок гулу присоединился другой, растущий с силой лавины, – вопль погибающего Петербурга. Фасад серого дома на Адмиралтейском проспекте выгнулся, разорвал скрепы и лег пыльным обвалом, раскрыв клетки квартир, – богатая обстановка их показалась в глубине каждого помещения. Я выбежал на полутемную от пыли Морскую, разрушенную почти сплошь на всем ее протяжении: груды камней, заваливая мостовую, подымались со всех сторон. ..... Я видел и запоминал лишь то, что, по необъяснимому капризу внимания, бросалось в глаза; все остальное напоминало игру теней листвы, бесследно пропадая для памяти, лишь только я обращал взгляд на другие явления. Мало кто смотрел вниз, лица почти всех были обращены к небу, как будто дальнейшее зависело от голубого пространства, жуткого в своей ясной недостижимости. ..... О, боже, о боже мой!" – ревело вокруг меня, соединившего свой крик с общим неистовством гибели. По колени в воде я остановился на краю набережной, скинул пиджак и поплыл на другую сторону. Волнение с зловещим глухим плеском бросало меня вперед, назад и опять вперед, пока я среди других плывущих не уцепился за остатки моста. Я вылез на мостовую и побежал, стремясь к Михайловскому скверу, где в случае нового сотрясения почвы площадь могла послужить некоторой защитой от падающих вокруг зданий. ..... ...я болезненно хотел знать, как выглядит дом на Невском проспекте между Знаменской и Надеждинской: в этом доме я жил. ... У Малой Конюшенной я увидел священника, немолодого, с утомленно-полузакрытыми глазами полного человека без шляпы; он стоял на упавшем ребром обломке стены и, прижимая к груди ярко блестевший крест, говорил громким повелительным голосом: «Пришло время. Время… Если вы понимаете…» Он повторял эти слова как бы в раздумьи. ..... Я находился теперь около Казанского сквера. Земля время от времени легонько подталкивала снизу опрокинутый город, как бы держа его на весу в минутном раздумьи. Таинственный трепет земли, напоминающий внезапный порыв ветра в лесу, когда шумит, струясь и затихая, листва, возобновлялся с ничтожными перерывами. В красной пыли развалин, скрывающей горизонт, медленно ползли тучи дыма вспыхивающих пожаров. Казанский собор рассыпался, завалил канал; та же участь постигла прилегающие кварталы. Скопление народа остановило меня. В этот момент мне довелось увидеть и пережить то, что теперь в истории этого землетрясения известно под именем «Невской трещины». Я стал падать, не чувствуя под ногами земли, и, перевернувшись на месте, сунулся лицом в камни, но тотчас же вскочил и увидел, что падение было общим, – никто не устоял на ногах. Вслед за этим звук, напоминающий мрачный глубокий вздох, пронесся от Невы до Николаевского вокзала, буквально расколов город с левой стороны Невского. Застыв на месте, я видел ползущий в недра земли обвал; люди, уцелевшие стены домов, экипажи, трупы и лошади, сваливаясь, исчезали в зияющей пустоте мрака с быстротой движения водопада. Разорванная земля тряслась. – Это сон! – закричал я; слезы текли по моим щекам. Я вспомнил, что после Мексиканского землетрясения меня душил ночью кошмар – свирепые образы всеобщего разрушения; тогда снилось мне в черном небе огненное лицо бога, окруженное молниями, и это было самое страшное. Я смотрел вверх с глухой надеждой, но небо, отливавшее теперь тусклым свинцовым блеском, было небом действительности и отчаяния. Оглянувшись назад, я, к величайшему удивлению своему, заметил одноцветную темную толпу с темными лицами, тесным рядом взбегающую на отдаленные груды камней, подобно солдатам, кинувшимся в атаку; за странной, так легко и быстро движущейся этой толпой не было ничего видно, кроме темной же, обнимающей горизонт, массы; это мчалась вода. Различив наконец белый узор гребней, я отказываюсь дать отчет в том, как и в течение какого времени я очутился на вершине полуразрушенного фасада дома по набережной Екатерининского канала (это канал Грибоедова), – этого я не помню. Я лежал плашмя, уцепившись за карниз, на острых выбоинах. Снизу, угрожая размыть фундамент, вскакивая и падая, с шумом, наводящим смертельное оцепенение, затопляя все видимое, рылись волны. Вода, разбегаясь крутящимися воронками, ринулась по всем направлениям; мутная, черная в тени, поверхность ее мчала головы утопающих, бревна, экипажи, дрова, барки и лодки. Ровный гул убегающих глубоких потоков заглушил все; в неистовом торжестве его вспыхивали горем смерти пронзительные крики людей, захваченных наводнением. Вокруг, на уровне моих глаз, вблизи и вдали, виднелись по редким островкам стен ускользнувшие от воды жители. Высоко над головой парили гатчинские аэропланы. Уровень губительного разлива поднимался незаметно, но быстро; между тем казалось, что стена, на которой лежу я, оседает в кипящую глубину. Я более не надеялся, ожидая смерти, и потерял сознание". © Copyright: Мария Березина, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
