Осип Мандельштам
*
ПОСЛЕДНИЙ МАРШРУТ
*
1
БЕССОННОЕ ПЛАВАНИЕ
Распущены тугие паруса.
Судьба его –по воле волн скитаться.
Он птичьи голоса ловил в лесах,
вплетал в стихи дыхание акаций,
он взглядом серый город полюбил,
его метельные кочующие зимы,
его манил Адмиралтейства шпиль,
богемные манили пантомимы.
Став стихотворцем в дни кровавых смут,
он на песке пытался дом построить.
Гомера волей корабли плывут.
Бессонница. Огни. Пылает Троя…
2
ВЕЧНЫЕ ТЕМЫ
Он собирал эпохи и мгновенья,
блуждая в звездах городом ночным,
с моста речного свешивался тенью,
сливаясь взглядом с отблеском волны.
Он не любил улыбчивое время,
в котором жил уже не первый год.
Он по ночам грустил о вечной теме
и верил, что стихам придет черед.
Он одиноко жил в эпохе этой,
писал стихи, но не печатал их…
Обыкновенным был всегда поэтом,
любил бродить в потоках слов простых.
Но шелестяще приходила осень
и наполняла шорохом тетрадь,
он Музе говорил своей: «Не бойся,
не бойся горькие стихи писать».
Доверившись теченью звонкой речи,
он в стихотворный уходил запой,
век-волкодав вгрызался в его плечи
и рвал стихи оборванной струной.
Сгорали дни осенние поэта,
ночь укрывала зимним рукавом
его стихи веселые про лето
и дерзкое братание с дождем.
О чем-то злая вьюга голосила,
снег опадал, как опадает взгляд…
Никто не знает, где его могила,
стихи читаю, но они молчат.
Он отразил эпохи и мгновенья,
они сокрыты в тайне его строк.
Бог вспоминает день шестой творенья,
и отчего-то грусти полон Бог.
3
ОСЕНЬ
Старинных шорохов полна
Его библиотека.
Здесь так беззвучна тишина,
Чужие взгляды редки.
Здесь пишется ему легко,
Хотя живется сложно.
Строка ложится за строкой
Чуть слышно, осторожно.
Выходит осенью дышать
Он каждый день под вечер.
Шуршащих листьев благодать
Падает на плечи.
Ещк осталось жить ему
Совсем-совсем немного.
Уж собрала ему суму
Последняя дорога.
Барак сокроет его взор,
Колючая ограда.
Уже о Данте разговор
Чертает круги ада.
4
НОЧЬ ПОЭТА
Чтоб на чужбине тихо умереть,
Поэт в стихах свой скорбный путь отметил.
Он взглядом одиноким встретил смерть.
В последний раз впустил в дом спящий ветер.
Застыл в окне среди мерцанья звезд,
Вдохнул чадящий аромат сирени…
В саду бродили утренние тени
И собирали в травах капли слез.
5
ВАГОН
Читает Данте арестантам
поэт в морозной тишине,
и вьюги пепельной анданте
звучит в решетчатом окне,
и завывают круги ада,
и жестко лязгает металл,
и смотрит Данте грустным взглядом
в чернеющий во тьме провал.
6
ПУТЬ В АД
Писалось вольно, писалось больно,
то карамельно, то крамольно.
Стихам дышалось его легко,
жилось то близко, то далеко.
Стихи с ним ночи коротали,
стихами полнилась тетрадь.
Эпоха грохотала сталью.
В стихах учились грохотать
поэты кумачовых будней,
поэты праздничных колонн.
Был новый мир широк и чуден,
невинной кровью напоен…
А он о Данте думал снова,
сплетая адовы круги.
Ночь злая – не видать ни зги,
лишь угольком чуть тлеет слово.
Мир бессловесной трескотни
Дохнул в его лицо острогом.
В безмолвных сумерках огни…
Огни. Гремящая дорога.
7
ЭШЕЛОН
Поэту многого не надо-
была бы снежных дней прохлада,
кружился бы снежинок рой
и думать не мешал конвой.
В стране обугленных рассветов,
в стране пылающих закатов
поэт читал стихи пернатым,
кормил стихами их всё лето.
Потом в заснеженные дали
он ехал в скорбном эшелоне,
сном арестантским люди спали,
и рельсы заходились в стоне.
8
Осень за окном отшелестела.
Ржавые ворота на засов.
Тело бедное опят рыдать хотело.
Слезы замерзали на щеках.
Страх вповалку корчился на нарах.
Ад…Иль это есть советский рай?
С паром отлетали чьи-то души…
Лай собачий подгонял идущих.
Светлый путь.
Кандальный нежный звон.
Вертухаи топали ногами,
Точно танцевали странный танец.
Языками алыми овчарки отгоняли от себя мороз…
Шел он робко, скорбно, виновато
И боялся мыслям дать свободу.
Проклинать боялся мир проклятый,
Изгонял стихи из памяти своей…
Шел в толпе, став частию народа.
Нет уже дыханья тубероз.
Смотрит опечаленно природа
На ревущий грозно паровоз.
Владперпункт-последняя страница.
Что он знал об адовых кругах…
Разговор последний с флорентийцем.
Бессловесность замерла в устах…
Одинокая муза где-то плачет во мгле.
Прах его безызвестный предан горькой земле.
Он и смерть, и страданье сам себе предсказал.
За окном моим осень этой ночью в слезах.
9
МЕТЕЛЬ
У поэта есть дата рожденья,
А вот даты смерти нет…
За окном метель, снегов круженье,
В той метели бродит вновь поэт,
И она холодными перстами
Снежно прикасается ко лбу.
Тишина холодными устами
Снежиписью ткет его судьбу.
Снег следы заносит и страницы
На года, а может, навсегда.
Этой ночью вновь ему приснится
Илиона скорбная звезда.
10
ЛУГА
По Луге ходит Мандельштам
растрепанной походкой.
Ютится бедность по дворам,
горланит, выпив водки.
Ему не нужен город сей,
и сам ему нее нужен.
Поэта взгляд из-под бровей
скользит по грязным лужам.
В унылом городке живут
унылой масти люди.
Невольно оказавшись тут,
он вскоре все забудет.
Страна, что Луга-грязь кругом,
голодные витрины.
Скандалов полон каждый дом
и полон клочьев дыма…
Гремит колесами состав.
Поэт на полке дремлет.
Земля в погостах и крестах.
Бежит по рельсам время.
11
Текла, как мед, Армения
Потоком гор и скал.
Внимая винопению,
Он время рифмовал.
Сплетая годы с верстами,
Пил терпкое вино
И растворялся в осени
Надорванной струной.
Охрипшее молчание
Хранящих вечность гор
Он постигал отчаянно,
Даруя небу взор.
Томленьем абрикосовым
Печалился дудук.
Желтело время осами
И поглощало звук.
12
Иудейское молчанье на губах поэта тонких.
Пьет вино, ест сыр овечий он, с деревьями ветвясь.
Вновь стрижи в вечернем небе заливаются так звонко
и вычерчивают в небе дней тревожных стиховязь.
А птенец-стрижец веселый обратиться хочет словом
на страницах опериться и затем воспеть полет.
У поэта в этом мире нет давно родного крова,
и неведомо поэту, где однажды он умрет.
13
БЕЗМОЛВЬЕ
Уста поэта скованы безмолвьем.
Мир был наполнен шорохом газет.
Беззвучье перемешивалось с болью.
За каждым взглядом чей-то взгляд глазел.
Он звуки собирал и прятал в слове,
И слово умирало на устах,
Смотрел в лицо любимое с любовью,
Убить пытался в мыслях слово «страх».
Качала ночь задумчивые клены.
Горела пентаграмма среди звезд…
Стонали, выли, плакали вагоны,
Мчал, рассыпая искры паровоз.
Век-волкодав вновь в танце извивался
Шампанским брызгал, как любезный друг.
В круженье бешеном «Мефисто-вальса»
Жизнь опадала в ад за кругом круг.
14
ВОРОНЕЖ
Поет сверчок за печкой
в тревожной тишине,
и вновь рисует свечка
узоры на стене,
и ночь полна стихами
и страхами полна.
Кому сказать: лехаим,-
и выпить с кем вина…
Дорога вьется длинно
и стыками стучит.
Стихи его полынно
горят в огне свечи.
Осенний шелест листьев.
Воронежский приют.
Уже он видит в мыслях
последний свой маршрут.
15
ОСЕННИЙ ВЗГЛЯД
Вот и все. Осенняя распутица.
Тусклое мерцание огней.
Больше в жизни ничего не сбудется.
Дальше только царствие теней.
Затеряться, потеряться, вымолчать
Путь последний в грохоте колес.
И стихов изысканная вычурность
Растворится среди алых звезд.
Взгляд осенний, тучами измученный,
Смотрит в даль, бегущую в окне.
Ночь взвывает голосами сучьими
В ссученной, замученной стране.
16
В краю зеленого безумья,
Где сосен бесконечный строй,
Он был убит иль просто умер
И скрыт могильной мерзлотой.
Земля холодная укрыла
Его, и в тайне он почил.
Одна всеобщая могила
Для тех, кого тот мир убил.
Другие статьи в литературном дневнике:
