Маршал атомных дел

7 мая 1940 г. родился Евгений Иванович Игнатенко -
доктор технических наук,профессор,действительный член Инженерной академии и Академии естественных наук России. Заслуженный энергетик РФ,
почётный член Европейского ядерного общества, автор нескольких открытий,
десятка изобретений. Пущенные им энергоблоки работают
на Кольской, Армянской, Балаковской, Запорожской, Калининской,
Южно-Украинской АЭС. Один из самых известных в стране атомщиков.
Благодаря таким, как он, столь успешно развивалась атомная энергетика
России. Возглавлял объединение "Комбинат",координировавшее всю работу
по ликвидации чернобыльской катастрофы. В Чернобыле -
с первого дня аварии. Дорожил признанием Отчизны -
орденом Трудового Красного Знамени, тремя правительственными премиями.

"Женя мерил всё какими-то "жменями""
Так влюблённо и с едва уловимой долей недоумённого восторга
отзывался о своём любимом ученике Антон Ильич Егоров. И добавлял при этом:
"Но работает он в науке феноменально!".
Евгений Игнатенко работал в гатчинском филиале Физ-тех.наук им.А.Ф.Иоффе -
колыбели отечественной ядерной физики..
"В группе молодых исследователей он - несомненный лидер и идеолог",-
рассказывал тогдашний его завлаб А.И.Егоров.
Его и решат направить на стажировку в Швейцарию, в ЦЕРН - образованный
под эгидой ЮНЕСКО европейский центр ядерных исследований.

Напористо,как всё, что когда-либо делал, он сходу покоряет "Изольду"-
непревзойденную в ту пору красавицу-установку по исследованию
стабильности ядер.
И работающая в ЦЕРНе атомная элита Европы рукоплещет русскому интеллектуалу.
Что называется,на одном дыхании - меньше,чем за год,- Евгений Игнатенко открывает четыре новых короткоживущих изотопа осмия и рения
и вписывает их в периодическую систему Менделеева.

Он всегда этим гордился. Но ведь немногим известно, что тогда
экспорт изотопной продукции из СССР составлял весьма солидную статью
отечественного бюджета. Производство изотопов -
едва ли не самая малоизвестная отрасль российской экономики -
и ныне приносит стране сотни миллионов экспортных доходов..."

"Роковой реактор(публикуется впервые)

Роковой для меня реактор установлен на энергоблоке N-2 Кольской АЭС.
Этот энергоблок был сооружён в небывало короткие сроки.
В феврале 1974г нашу АЭС посетили финны и, увидев на месте энергоблока
котлован,сказали, что их первый энергоблок на АЭС "Ловииза" в таком состоянии
был 2 года назад, а собираются они его пускать в 1977 году.
На что директор АЭС, легендарный Александр Павлович Волков, им ответил:
"Наш энергоблок будет введён в этом году".
Так и случилось, энергоблок был введён в эксплуотацию в декабре 1974 года.

Летом 1975г этот блок не планировалось останавливать для ремонта и
перезагрузки топлива, однако выявленные недостатки в конструкции активных зон
на аналогичных энергоблоках, построенных Советским Союзом за рубежом,
привел к тому, что от нас потребовали выполнения комплекса реконструкционных работ в активной зоне этого реактора.

Вначале планировали обойтись малой "кровью"- заполнить реактор
борной кислотой,вскрыть его, поочерёдно извлекать по одному органу
регулирования и защиты, а в свободном канале, с целью сокращения расхода
через него, уменьшить количество отверстий в обсадной трубе днища реактора
путём завальцовки их специально помещаемой туда трубой.

Главный конструктор для этой цели разработал вальцовочное устройство с
дистанционным приводом, а выполнять эти работы от него прибыла
специальная бригада.
Бригада работала дружно. Мы ей помогали, чем могли.
Очень хотелось быстрее закончить нештатные работы.
В результате вальцовочное устройчтво развалилось, а его мелкие детали(
в основном шарики от подшипников) упали на дно корпуса реактора под
активную зону, и извлечь их оттуда без демонтажа внутрикорпусных устройств
реактора не представлялось возможным.

Деваться было некуда, всё топливо и металлоконстукции пришлось извлечь
из реактора.
После этого и откачки борной воды из реактора мы(я,начальник реакторного цеха
Анатолий Концевой и начальник участка дезактивации Эдуард Рязанов)
отправились в чрево реактора.
В наши задачи входило извлечение упавших на дно реактора деталей
вальцовочного устройства, визуальный осмотр поверхности корпуса и
пассивация язв коррозии в случае их выявления.

Погружение в реактор проводилось в специальной защитной кабине,
снабжённой двумя толстостенными окнами из свинцового стекла и двумя люками:
горизонтальным с червячным приводом и в дне кабины, открываемым вручную.
Имелись также: манипулятор перемещения инструмента для зачистки поверхностей корпуса и сифонная система для подачи реагентов на поверхность корпуса.
Подача воздуха в кабину и выход его из неё осуществлялись по шлангам.
Из-за срочности работ в междустенное пространство кабины вместо
свинцовой дроби была засыпана чугунная дробь, что ухудшило
защитные свойства кабины.
Расчётное время пребывания в такой кабине внутри реактора
не превышало 15 минут.

Наша команда разместилась в кабине.
Кран поднял её и стал медленно опускать в реактор.
При движении вниз мы осматривали внутренние поверхности корпуса.
Выявили несколько коррозионных язв.
Скоро мы оказались на дне.
Открыли нижний люк и приступили к откачке воды, оставшейся на дне реактора,
в специально взятые для этой цели полиэтиленовые ёмкости.
Однако воды оказалось значительно больше, чем казалось с постамента
центрального зала перед нашей отправкой.
Кроме того,сбор воды шёл очень медленно, а время подпирало.
Поэтому я через нижний люк спустился на дно реактора, вода была мне там
выше колен, погрузился в радиоактивную воду и быстро собрал со дна корпуса
детали вальцовочного устройства.

После моего возвращения в кабину мы начали подниматься наверх(связь
с постаментом у нас была телефонная).
По пути мы пассивировали ортофосфорной кислотой выявленные ранее
язвы коррозии, разбрызгивая кислоту с помощью сифона и растирая
пластмассовой шваброй, прикреплённой к манипулятору.
Мы увлеклись этой работой и не заметили, когда кабина приблизилась к бурту -
наиболее узкому месту в корпусе, где следовало втаскивать манипулятор внутрь
кабины, чтобы её можно было извлечь из корпуса.
Из-за нашей невнимательности манипулятор упёрся в бурт и изогнулся,
после чего мы не смогли его втащить внутрь кабины и, как следствие,
нас не могли извлечь из реактора.

Мы оказались в ловушке. Напомню, нормативное время пребывания там
не должно было превышать 15 минут.
Для исправления ситуации мы решили спуститься вниз, где
радиоционное поле было поменьше.
По пути мы всё время пытались втащить манипулятор, но безуспешно.
Внизу я снова вылез из кабины через нижний люк и торцом доски,
случайно оказавшейся в кабине,
начал ударять по изогнутому манипулятору снаружи кабины.
Концевой и Рязанов в это время втаскивали его внутрь.
Хотя и медленно, но он встал на своё штатное место.
После этого нас быстро извлекли из корпуса реактора.

Второй аналогичный случай в корпусе того же реактора произошёл со мной
в 1979 году.
Я работал тогда уже в Москве, в ВПО "Союзатомэнерго"
начальником отдела НИР,ОКР и проектирования.
На энергоблоке N-2 Кольской АЭС внедрялся новый водный режим
первого контура, разработанный известным химиком Владимиром Пашевичем.
По результатам опытного использования этого режима было много нареканий.
Я по долгу своей работы был направлен во главе комиссии на Кольскую АЭС,
чтобы изучить проблему на месте.

Пришлось снова опускаться в злосчастный реактор.
и он оправдал такое название.
Внизу у дна корпуса мы открыли боковой люк для отбора шламовых отложений.
Но когда стали закрывать люк, червячный механизм отказал. Люк не закрылся,
а с открытым люком кабина не могла быть извлечена из корпуса
через сужение в районе бурта.
На наше счастье в кабине оказалась монтировка .
С её помощью нам удалось приблизить люк к штатному месту и,
хотя имелась щель, через которую происходил прострел радиацией,
это его положение позволило извлечь кабину и нас в ней из реактора.
Больше я в этот реактор не опускался."

Из книги воспоминаний "Маршал атомных дел"
/Концерн "Росэнергоатом",ООО РА "Арт-Лион",2005/ -
светлой памяти советского учёного, русского энергетика Евгения Игнатенко.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 07.05.2024. Маршал атомных дел