год спустяЯ подумал, что надо что- то написать, потому что вроде как год прошёл. Не тебе, мне надо. Нифига я не выполнил твоё /по-/желание, последнее, блин. Но я пытался. Но, наверное, каждому из местных, да и из маститых тоже, хотелось бы, чтобы их читали и после… понятно, в общем. Я бы- хотел. И ты бы наверняка хотела.
Со всеми прочими как- то проще было. Стишок напишешь, комплимент скажешь. А тут… Мы ругались года два. Ты всё у меня ошибки выискивала, которых в принципе быть не может. И спорила, спорила, спорила… Потому что не хотела уступать. Мне казалось, ты никогда не устанешь спорить. Тебе про меня наговорили кучу всего, а ты ж доверчивая. Ранила и не замечала. Остывала так же быстро, как и заводилась. Не верила, пока сама не видела, не убеждалась. И убедилась, по счастью, что я такое есть. Только вот подружиться мы не успели. Только было договорились о чём- то, буквально накануне… А ещё помню, как ты писала экспромты на мои стихи, а потом вдруг разозлилась и всё постирала. Их уже не восстановить. И мои со своей страницы- тоже. Они остались где- то у меня, я иногда натыкаюсь, и как будто бы ничего и не изменилось за этот год. За друзей ты стояла стеной, и я помню, как в последние дни ты стеной стояла за меня. Ты прекрасно знала и говорила мне, что за тебя- никто стеной не встанет. Потому что привыкла так жить, привыкла рассчитывать только на себя. Тебя никто не жалел, не щадил, не берёг. И потом… тоже. Я пытался, я сделал всё, что мог. Я в долгу- был и остаюсь. Мне казалось, что такие стихи- это прорыв. Между прежними и новыми- пропасть. Хотя я тоже долго не хотел этого признавать. Уходил тыщу раз, но видел у тебя новое и вылезал, чтобы похвалить. Потому что ты знала, что если уж я хвалю, то врать не буду. Рассказы были суховаты на мой вкус, потому что я их не чувствовал нервами, только мозгом. А это не моё чтение. Поэтому когда у тебя пошли женские рассказы, это было совсем другое всё. Я даже знаю, почему, откуда и как. А стихи… ха, помню, как я говорил, что не работаю с теми, кто кажется мне неперспективным, а ты мне это припомнила. Типа- ага, но ты же здесь, не бросаешь! Но я не сообразил, что не надо бы залезать туда, откуда их берут, человеку неподготовленному. Я ж всё измерял по себе… Так нельзя было. Потому что когда вскроешь вены, чтобы писать кровью, это может оказаться губительным, потому что отдашь слишком много. Бывают штуки, которые преследуют тебя потом по нескольку дней, убивают тебя. Убивают…
Я не хотел верить, не придал значения странному ответу на своё письмо. Тебя больше нет. Я не поверил. Подумал, ты просто чего- то не в духе и пошутила так. Переспросил. Мне ответили. Ты очень вовремя исправила почти все ошибки, помирилась почти со всеми. Только хотела устроить нехилую разборку насчёт Крымска, что было принципиальным для тебя лично. Смешно же считать врагами тех, кто сам их ищет. Смешно, да… Могу себе представить, что бы было сейчас, когда многое, казавшееся жизненно важным тогда, совершенно не имеет значения теперь. Кандалы долгов, потерь, проблем, больших и маленьких, со временем падают сами. И мы взлетаем… … чтобы больше никогда не вернуться. Там нет памяти, времени, забот, потерь, привязанностей… Там, где нам воздастся по верованиям. Там, где мы отпускаем всё, что держали мы, что держало нас. Там… Я не забыл. Я- помню… © Copyright: Сид Даун, 2014.
Другие статьи в литературном дневнике: |
