Клевета о ЧайковскомКлевета о гомосексуальности Чайковского, которая активно распространялась в своё время бульварным «Московским Комсомольцем», имеет ярко выраженное еврейское происхождение. Некая еврейка из семьи Шнеерсон, взяв русскую фамилию Орлова, подтверждает русскую пословицу о том, кто громче всех кричит "Держи вора!".
В последнее время великого русского композитора не только обвиняют в ужасных грехах, но и саму его мировую культурную значимость пытаются заключить в кавычки. Подходя ближе к делу, оговорюсь, что обвинений всего два – «нетрадиционная сексуальная ориентация» и «самоубийство». Разберем их оба.
С дневником все обстоит достаточно просто.
Впервые, отдельной книгой, его дневниковые записи увидели свет благодаря издательству «Музыкальный сектор» в 1923 г. в Петрограде. Книга содержала ссылку на изданный в Лейпциге трёхтомник воспоминаний брата композитора, Модеста Ильича, под названием «Жизнь П.И. Чайковского», 1900-1902 г.г. Это издание также включало в себя дневники Петра Ильича. Говоря о дневниковых записях, охватывающих период с июня 1873 г. по май 1891 г., легко отметить их лаконичность и сухость. Ещё запись: «Занятия. Михайлов-певец. Завтрак с Колей. Ходил за Бобиным портретом. Дома. Взял ложу в Малом театре для Алексея и С. …Концерт. Симфония Римского-Корсакова, увертюра Глазунова, вещицы Щербачева и т.д. Дождь. Я у Палкина. Появление Глазунова, Дютша и т.д. Я с ними. Шампанское. Поздно домой». И в таком духе весь дневник. Никаких переживаний, размышлений, подробностей его духовной жизни. Нет в них и ни строки, посвященной жизни интимной. Позднейшие переиздания «Дневников» (в частности, издание 2000 г.) содержат дополнение, не имевшееся в публикации 1923 г. Это статья близкого друга композитора, Николая Кашкина, «Из воспоминаний о П.И. Чайковском», написанная в 1918 г. и включенная в книгу из неизвестного источника. В ней Кашкин рассказывает об «очень важном эпизоде» из жизни Чайковского, ставшем «моментом крутого перелома в ее течении, после которого как самая жизнь, так и деятельность Петра Ильича пошли по новому руслу. Эпизодом этим была женитьба Петра Ильича на Антонине Ивановне Милюковой. Только после женитьбы в лице его залегла та безнадежно грустная складка, которая потом покидала его только в моменты особенно бодрого одушевления или в еще более редкие моменты короткого возврата той искренней, полудетской веселости, которая раньше была присуща его натуре». Кашкин сообщает ещё один эпизод. Уже в клинский период жизни композитора Чайковский, никогда ранее не говоривший о своих отношениях со своей супругой, попросил Кашкина прочитать ее последнее письмо. Вот как он его описывает: «Письмо было написано складно и как будто содержало какие-то горячие запросы, так как пестрело восклицательными и вопросительными знаками. Когда я прочел письмо до конца и посмотрел на Чайковского, он в ответ на мой молчаливый вопрос обратился ко мне также с вопросом: «Ну, скажи мне, о чем здесь в письме говорится?» Тут только я сообразил, что определенного, реального содержания в письме не было». И это всё. Ничего подобного, написанного в дневниках лично Чайковским, мы не найдем. П.И. Чайковский с женой А.И. Чайковской (Милюковой) Гораздо сложнее дело обстоит с так называемыми «письмами». Ни оригиналов, ни копий этих писем нет. Не указан и источник, где они якобы могут находиться. Тем не менее, в 1980 г. на страницах нью-йоркского еженедельника «Новый американец», редактором которого был Сергей Довлатов, появилась статья некой Александры Орловой, будто бы видевшей всё собственными глазами. Из книги «Евреи в культуре русского зарубежья» мы узнаем, что Орлова (Шнеерсон) Александра Анатольевна, эмигрировавшая в 1979 г. в США, является специалистом «по русским композиторам XIX в. – происходит из семьи Шнеерсонов, родоначальником которой был Шнеур Залман. Среди предков – яркие представители русско-еврейской культуры. В эмиграции продолжила свои исследования и публикации материалов о Глинке, Чайковском, Мусоргском». Странные параллели. Кроме того, известно, что её статьи печатались в журналах «Континент», «Грани», в газетах «Новое русское слово», «Новый американец», «Вестник» и других. Последняя книга Орловой – «Чайковский без ретуши» (Нью-Йорк, 2001). Интересно, что в России богатым литературным опытом г-жи Орловой заинтересовался лишь лидер желтой прессы – бульварный «Московский Комсомолец», неоднократно публиковавший орловский пасквиль. Данные в нем не имеют ссылок, изобилуют подлогами, причем «Орлова утверждала, что все эти факты стали ей известны от Александра Войтова - выпускника училища правоведения - которому, в свою очередь, их поведала вдова самого Николая Якоби». Точнее выражаясь, «одна бабушка сказала». Вот пример типичного якобы «письма»: «28.09.1876 г. Брату Модесту. «Представь себе! Я даже совершил на днях поездку в деревню к Булатову, дом которого есть не что иное, как педерастическая бордель. Мало того, что я там был, но я влюбился как кошка в его кучера!!! Итак, ты совершенно прав, говоря в своем письме, что нет возможности удержаться, несмотря ни на какие клятвы, от своих слабостей». К слову, он был очень занятый человек. Для человека такого масштаба и, как бы сейчас сказали, «напряженного рабочего графика» просто немыслимо было и то, что сейчас понимают под личной жизнью. С 1866 г. он – профессор Московской консерватории. Проходят премьеры «Воеводы» (1869 г.), «Ундины» (1869 г.), «Опричника» (1874 г.), «Кузнеца Вакулы» (1876 г.), трех симфоний (1866, 1872 и 1875 г.г.), балета «Лебединое озеро» (1877 г.), увертюр-фантазий («Ромео и Джульетта» (1869 г.)), Первого фортепианного концерта (1875 г.), музыки к сказке Островского «Снегурочка» (1873 г.), цикла фортепианных пьес «Времена года» (1876 г.) и других камерных сочинений и романсов. Выходит в свет «Руководство к практическому изучению гармонии» (1871 г.) – первый в России учебник для консерваторий, написанный русским автором. И это далеко не всё. С конца 1877 г., Чайковский творит в Испании, Италии, Франции, Германии. Во второй половине 1880-х он начинает свою дирижерскую деятельность. Сначала в России, а потом за границей; в качестве исполнителя собственных произведений он посещает Германию, Австро-Венгрию, Францию, Англию, Швейцарию. В 1885 году Чайковский был избран директором Московского отделения Петербургского камерного музыкального общества, а через год - почётным членом Русского музыкального общества. Триумфальной стала его поездка и в США, весной 1891 г. В 1893 г. Чайковский был удостоен степени доктора музыки Кембриджского университета в Англии. «Я желал бы всеми силами души, чтобы музыка моя распространилась, чтобы увеличивалось число людей, любящих ее, находящих в ней утешение и подпору», - писал он. Принимая во внимание средства передвижения того времени, в распоряжении у Чайковского были лишь работа и сон. И с 1892 г., Петр Ильич переезжает в Клин, удаляясь от внешнего мира. Выдержать такую напряженную жизнь под силу только волевой личности. Поэтому несостоятельными кажутся новейшие домыслы о «психастенических свойствах его характера», подверженности ипохондрии («АиФ» № 49 от 3 декабря 2003 г.) Чайковский в письме к Вел. Кн. Константину Константиновичу Романову: «Музыкант, если он хочет дорасти до той высоты, на которую по размерам дарования может рассчитывать, должен воспитать в себе ремесленника». Ипохондрик не в силах освоить хорошо ремесло. А вот когда психиатр хочет говорить о «чувственности» великого композитора, ему следует стать ещё хотя бы и искусствоведом. В свой итальянский период Чайковский описывал посещение разных местных музеев. В коллекции капитолийского музея Чайковский выбирает скульптуру «Умирающий гладиатор», в которой чувственности, пожалуй, вовсе нет. В галерее Боргезе, переполненной образами чувственности, его интересуют совсем иные картины - рафаэлевские портреты Цезаря Борджиа и папы Сикста V.
Известный дирижер Александр Гаук говорил, что Чайковского нельзя играть в «сентиментальной манере, что страшнейшим предательством является интерпретация его музыки как приятно-утонченной и женственной, что нега его музыки не имеет ничего общего с псевдосентиментальностью. Драматизм и обостренное чувство волнения - вот чего нужно добиваться при исполнении Чайковского». Его ежедневные дневниковые записи: суточный богослужебный круг, великие и рядовые праздники, в России и за границей, церковные посты. Ему уютно в храме, пение вызывает слезы (на фальшь певчих огорчается), общается с клиром. Посещение храма для него, как для множества русских людей - и часть быта, и духовный стержень. Фиксирует, какое сейчас небо, море, погода. Пишет о цветах – и вспоминаются партитуры его балетов-сказок. Благоговейное отношение к родине – замечательная черта Петра Ильича. Всё же он был верующим человеком. А вовсе не распущенным и безнравственным. Люди распущенные не способны создавать шедевры. К примеру, несмотря на оригинальность взглядов на личность П.И. Чайковского, известный хореограф Джордж Баланчин (Георгий Мелитонович Баланчивадзе, скончавшийся в Нью-Йорке в 1983 г.), видел в Чайковском композитора глубоко религиозного. «Сам Баланчин был человеком верующим и настаивал: «В веру нельзя прыгать как в бассейн. В нее надо входить постепенно, как в океан. Это надо делать с детства». Такую же религиозность Баланчин искал и находил у Чайковского». (Волков Соломон. «Страсти по Чайковскому: Разговоры с Джорджем Баланчиным». М., Издательство Независимая Газета, 2001 г.) Вспоминает М.М. Ипполитов-Иванов про тифлисскую поездку с Чайковским: «А застенчивый до чего был! Его вызывают на сцену, а он спрятался за декорациями закулисными. Я кричу ему: «Петя, брось, иди же, зовут, неудобно!» - а он голосу не подает. Пришлось объявить, что композитор уехал из театра, да он там запутался в кулисах, уронил что-то, чуть не изуродовал, машинисты вытаскивали...» («Московский журнал» № 10, 2005 г.) Кстати, Чайковский так и не развелся со своей женой, несмотря на то, что она рано обнаружила признаки психического расстройства. Диагноз – паранойя. Для Чайковского было естественным её содержать. После его смерти также остались деньги, на которые Модест Ильич, брат композитора, оплачивал её лечение в психиатрической больнице. Умерла она в лечебнице на Удельной в 1917 г. Чайковского хорошо знали и имевший врачебную практику Чехов, и Толстой, яростно ненавидевший новомодных западных гомосексуалистов. И никто, ни словом, ни намеком не обмолвился о том, о чем сейчас толкуют современные «исследователи». В октябре 1893 г., в Петербурге состоялась премьера Шестой симфонии Петра Ильича Чайковского, а 10 дней спустя автора не стало. С этим событием связано второе, т.н. «обвинение» Чайковского в самоубийстве. Что характерно для неподтвержденных слухов, расхожи две версии: композитор сломался, не выдержав «своей порочности» и самообвинений совести и – т.н. «суд чести», который также делится на две ветви домыслов. Обе версии, как можно было догадаться, предложила публике г-жа Орлова. Первая версия легко опровергается свидетельствами врачей, принимавших участие в лечении Чайковского - Л.Б. Бертенсона, А.К. Зандера, Н.Н. Мамонова. Все они обладали солидным врачебным опытом. Все были также хорошо знакомы с работами Коха, открывшего инфекционную природу холеры в 1883 г. В Николаевском госпитале, в котором работали Л.Б. Бертенсон и А.К. Зандер, в 1892 г. было открыто холерное отделение и имелась бактериологическая лаборатория. Следует добавить, что осенью 1893 г. в Петербурге разразилась эпидемия холеры, и вибрионы были обнаружены даже в водопроводе Зимнего дворца. В день смерти Чайковского в Петербурге было зарегистрировано 68 заболевших холерой. Вместе с Чайковским от нее скончались еще семь человек. А вот вторая версия заслуживает пристального внимания. Не в силу её экстравагантности и надуманности, а по причине намеченной связи с царской фамилией. Причем версию смертного приговора «порочному» Чайковскому называет дикой даже сторонник «педерастической теории» А.Н. Познанский, сотрудник Йельского университета, автор книги, претендующей на монографию: «Смерть Чайковского. Легенды и факты». Известно, что пышный расцвет русской культуры XIX века во многом обязан покровительству членов дома Романовых, и, в частности, императору Александру III. Сохранилось письмо Императора Александра III К.П.Победоносцеву от 2 июня 1881г.: «Посылаю Вам для передачи Чайковскому - 3000 р. Передайте ему, что деньги эти он может не возвращать. Александр» («Русскiй Мiръ» №1, 2004 г.) Кроме того, в 1888 г., император назначил Чайковскому пенсию в 3 тыс. руб. И это лишь ничтожная часть того, что делалось вообще. В 1887 г. П.И.Чайковский обратился к Императору с личным письмом, в котором ходатайствовал о выделении средств на завершение строительства здания театра в Тифлисе. По воспоминаниям М.М. Ипполитова-Иванова, «средства были отпущены, и театр достроен...» Странное совпадение, но после смерти К.Р. его память оскверняли тем же способом, что и честь Чайковского. Те же грязные измышления о педерастии. Характерные откровения Орловой о том, что-де сам царь приказал Чайковскому помереть, узнав о его якобы «нетрадиционной связи» с К.Р. Между тем, К.Р. был прилежным семьянином, глубоко верующим человеком, имел 9 детей, был главным начальником военно-учебных заведений, «отцом всех кадет», воспитал сына, героически погибшего на фронте, и ещё троих, казненных большевиками в Алапаевске. Семья Константина Константиновича Романова Всё это, естественно, в расчет не бралось. Главное – дискредитация царской семьи любым способом. И Чайковский, конечно же, попал под это колесо. Кое-кому не по вкусу пришлись патриотические сочинения П.И. Чайковского. В 1860-1870 г.г., установились прочные связи Чайковского с композиторами «Могучей кучки» (выражение музыкального критика В.В. Стасова) – М.А. Балакиревым и Н.А. Римским-Корсаковым, а также с самим Стасовым. Балакирев и Стасов неоднократно подсказывали Чайковскому сюжеты для его программных произведений. С Балакиревым и Римским-Корсаковым Чайковский делился творческими планами; Римский-Корсаков охотно принимал советы Чайковского по теории музыки. Между ними шел обмен записями народных песен. Абсолютно беспочвенны слухи о том, что клевету на Чайковского распространяли сёстры Пургольд. Одна из них, Надежда Николаевна, с 1873 г. была женою Римского-Корсакова. Но зато много вопросов вызывает известный конфликт братьев Рубинштейнов, представителей традиционного, западного направления в музыке, с составом «Могучей кучки». Деятельность Антона Рубинштейна изобиловала конфликтами с придворными кругами, а также с композитором А. Н. Серовым и членами «Могучей кучки», предпочитавшими русское направление в творчестве. «Несмотря на то, что Рубинштейн в детстве был крещен, он сохранял еврейское национальное самосознание. Вскоре после создания Общества для распространения просвещения между евреями в России, он стал его членом. В начале 1890-х гг. Рубинштейн хотел написать оперу, главным героем которой был бы современный еврей, гордый и насмешливый, однако ни одно либретто не удовлетворило его, и он предлагал своим студентам-евреям осуществить этот замысел»(«Электронная еврейская энциклопедия»). Ценная характеристика – «гордый и насмешливый» - полная противоположность внутреннему облику Чайковского. Вот какую безвкусицу можно найти сейчас на страницах интернета: «Первое время Чайковский занимался в классах довольно небрежно. На легкомыслие молодого человека обратил внимание Антон Григорьевич Рубинштейн. Рассказывают, что он поговорил с молодым музыкантом достаточно решительно и предложил Чайковскому «или учиться усердно или покинуть классы». С того дня Петр Ильич начал заниматься с большим упорством, которое не покидало его всю жизнь». Вот так – один раз сказал – и Чайковский понял. И пороть не пришлось будущего гения. Удивительно даже. Что ж, уверен, что время всё расставит на свои места. Или уже расставило. И одним из свидетельств этого стал Международный конкурс имени П.И. Чайковского, собирающий в Москве сотни музыкантов из разных стран.
© Copyright: Душа Шахини 1, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|