***Вы заметили, как теперь вечереет? Какой бы ни выдался день - ветренный или дождливый или, напротив, солнечный и тихий - вечер покрывает всё. Небо меркнет по-другому - не так, как если бы темнело на одном его краю и дотлевало на другом; нет, небо меркнет всё сразу, как если бы сгущался воздух. И самый воздух - другой: загустевая, он не подается больше ветру, приобретает живую и неупругую неподвижность расплавленного стекла и стоит, тяжко залитый в сферу киевских небес, подсвеченный снизу огоньками и как будто отражающий их в себе. А может, это звезды; при таком положении дел определенно сказать нельзя. Но - неподвижен, совершенно определенно неподвижен! - и если что и может преодолеть эту внезапную, неожиданную полупрозрачную густоту воздуха, то это звук, и звук тоже - определенный. Сверчки; как только меркнущее небо начинает отражать городские огни, сверчки подают голоса. Их много, они везде, и по звуку судя, дышат они часто-часто, издавая своё тыррр-тырр-тыррр на коротких выдохах после коротких вдохов; и все это где-то там, сразу за окном, невидимое, только слышимое - вдох-выдох, вдох-выдох, -тыррр-тыррр-тыррр-... - словно небольшие волны, волоча крымские камешки, набегают на невысокий, но крутоватый берег и тут же скатываются назад, обессиленные, рассыпая камешки по дороге: -выдох-тыррр-набежала-вдох-откатилась-выдох-тыррр-...тыррр-тыррр-тыррр... А днем это воздух был так прозрачен, почти разрежен, так что звук в нем, особенно негромкий, приобретал необычайную силу, распространяясь в нем и пронизывая его несколько дальше, чем ему велела бы физика, глядя в сосуд с идеальным газом. Вот уже несколько дней - солнечных, дождливых, грозовых, ветреных - во всякий час дня можно слышать сухие, краткие удары. И ведь очевидно, что звук слаб, что издает его ничтожная ерунда - а слышно далеко, отчетливо, как-то что ли адресно, адресованно? Раз за разом, регулярно, дробно - словно топоток. Это листья каштанов, высохшие и свернутые в трубки, бьются о тротуар, а после катятся по асфальту, продолжая ударять по нему сухими краями: топ... топ-топ-топ... - так звучат их перебежки. Я воображал поначалу, что это осень пришла в город, но присмотревшись и прислушавшись, я понял, что осень еще далеко, это всего лишь её вверительные грамоты, писаные заблаговременно на сухих каштановых листьях, запечатанные каким-то таким необычайным сургучом, который хоть одну каплю урони на лист, хоть на гербовый дубовый, хоть на оберточный кленовый, а все равно весь его переиначит на свой сургучный лад, под свой сургучовый цвет. Топ... топ-топ-топ... топ. Но вечерами воздух так уплотняется, что их голоса больше не слышны; все утопает в молчании меркнущих небес, а после - в прибое: тыррр-тыррр-тыррр... Видимо, календарь не врет. Завтра август. По всему - август. 31.07.2019 © Copyright: Максим Федорченко, 2019.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
