Маргиналии на полях великих. Дом ПоттераС легкой руки Дм. Быкова и весьма охотно признал для себя, что Поттериана – эпопея христологическая, или вовсе – евангелие от Роулинг. Это признание далось легко, но получилось каким-то общим, вот как если бы события всех Евангелий и Поттерианы предстали одновременно, как некое панно, нарисованное на стене. Бросил взгляд – и сразу же увидел сходство. Но соль, как известно, в мелочах. Ну, так вот. Сегодня заметил некоторую деталь в конструкции поттеровского мифа, общую с Евангелиями, хотя размышлял я вовсе о другой книге – а Мумитроллиаде Туве Янссон. Чем так притягательны истории о муми-троллях? Нас окружает такой грозный, такой страшный, такой непредсказуемый мир, против опасностей которого - наводнения, вулканы, кометы… – мы совершенно беззащитны. Но посреди этого мира есть уютная долина, в которой стоит такой славный, милый, родной дом. Здесь всегда вдоволь еды, кофе и пальмового вина, а еще – здесь не живут ужасом и неотвратимостью бед, окружающих долину. Напротив, в доме царят покой, мир и любовь, как будто в двух шагах не таятся ни Морра, ни прочие ужасы. По словам Туве Янссон, это дом, в котором каждому хотелось бы жить, дом нашего детства, в который каждому – ах, если бы! – хотелось вернуться. В Поттериане тоже есть такой дом – это дом семейства Уизли, «Барліг» (т.е. логово, берлога, в оригинале Burrow – т.е. буквально «Нора»): «Здавалося, ніби то колись був великий кам'яний хлів, до якого то тут, то там прибудували додаткові кімнати, аж поки він став кількаповерховим будинком. Проте будинок був такий перехняблений, що все це могло триматися купи хіба лише завдяки чарам (мабуть, подумав Гаррі, так воно і є). З червоного даху стирчали чотири чи п'ять димарів. Біля воріт з землі випинався стовп із кривобокою табличкою з написом "Барліг". Коло вхідних дверей лежала купа високих чоботів і вкритий іржею казан». В этом доме все вытертое, потрескавшееся, старое; краска лущится и сходит с поверхностей клочьями, потолки и притолоки слишком низкие, а коридоры слишком узкие; на чердаке живет упырь, а в саду обитает целая банда шкодливых гномов. Но Гарри утверждает, что это – лучший дом из всех, когда-либо им виденных. А вот своего дома у Гарри нет. Дом семьи Блеков, который он унаследовал от своего крестного отца Сириуса, был защищен заклятиями и от маглов, и от магов, но пожиратели смерти все-таки проникли в него, и дом стал опасен для Поттера – вплоть до самой конца Волдеморта. Напомню на всякий случай, что гибель последнего стала возможной только благодаря самопожертвованию Гарри – да, он выдал себя Темному Лорду, позволил себя убить «за други своя», но воскрес (архетипический сюжет «самоубийство бога»). Так что все семь томов у Гарри нет дома. Дом Уизли, «лучший из всех», в котором Гарри принимали как родного, также не мог стать ему своим: Поттеру нигде нельзя оставаться надолго, потому что выследят, придут и убьют всех, кто окажется рядом, а дом разрушат. Вспомните, например, что стало с домом Луны Лавгуд или Батильды Бегшот или любым другим, в котором Гарри задержался хотя бы ненадолго, даже сам Хогвартс! – они все превращались в западню и подвергались нападению и разорению. Это вполне понятно: Гарри представляет слишком большую опасность для режима, создаваемого пожирателями смерти «ради общего блага», - он пришел сокрушить его, не мир принес, но меч. И вот какое дело, думал я, разглядывая «Барліг» по версии ВЕЛИКОГО ІЛЮСТРОВАНОГО ВИДАННЯ «ТАЄМНОЇ КІМНАТИ» від А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА. Муми-тролли привлекают читателей (не в последнюю очередь) этой неодолимо очаровательной идеей и образом Дома. И в Поттериане тоже есть такой дом (Барліг), и взыскующий покоя читатель найдет немало утешения в описаниях этого дома, но для главного героя он остается чужим и – стоит лишь ненадолго задержаться – опасным. А потом я вспомнил вот что: «И ответил ему Иисус: у лисиц есть норы, у птиц небесных — гнезда, а Сыну Человеческому негде голову преклонить» (от Луки, гл.9; «норы» – Барліг, Barrow!). Вот так и Гарри Поттеру, сыну мага и магла, негде голову преклонить; хоть и встречает его множество домов так же гостеприимно, как Иисуса, своего угла у него нет. Да и не может быть: тот, кому предстоит умереть и смертью своей спасти, искупить, защитить всех остальных, не должен иметь ничего, к чему можно привязаться сильнее, чем быть преданным, осознанно или не вполне, своему предназначению. Люблю такие микроскопические открытия, и потому делюсь с вами, други, этой маленькой находкой. © Copyright: Максим Федорченко, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
