Осколки воспоминаний
Конфликт на Донбассе продолжается уже больше, чем длилась Великая Отечественная Война. Активность боевых действий снизилась, грохот орудий слышен не так часто, но почти ежедневно бывают обстрелы, разрушаются здания и даже гибнут люди.
И все же, когда что-то длится очень долго, человек начинает не так остро реагировать на ситуацию, ведь, как утверждают, люди могут привыкнуть ко всему,
Душевная боль, кажется, давно должна бы утихнуть.
Но некоторые воспоминания продолжают острыми осколками впиваться в сердце, хотя острота чувств несколько и утихла, а ощущение трагизма и безысходности ситуации уже становится привычным.
***
Осколок 1
***
В начале АТО мои хорошие друзья, живущие в центральной части Украины часто звонили, узнавали, как мы и что у нас.
Конечно, спрашивали о российской армии. Отвечала то, что было реально, что лично я не видела никакой русской армии, а если на улицах встречались люди в камуфляже, мне трудно было понять, они местные или из РФ, потому что по внешнему виду отличить жителя Донбасса от россиянина нет никакой возможности, если только это не бурят какой. Но мне лично, никакой бурят ни разу не попался.
Я жаловалась на то, что на нас, безоружных жителей направили регулярную армию, спрашивала зачем они сюда идут? Мне говорили, что освобождать.
Когда я уточняла от кого освобождать?
Нашу землю от нас ?
В ответ пытались все превратить в шутку.
Как-то я сказала, что на нас идут сотни танков. Моя подруга решила меня успокоить и сказала,что, ну не все же танки на тебя.
Я зависла.
С одной стороны, меня даже стала гордость распирать - на меня одну, видимо одного танка мало.
А с другой - даже обидно, неужели я такая мощная, что на меня нужно целую армию танков посылать.
***
Осколок 2
***
На территории республик долгое время работала украинская мобильная связь да и местные телефоны Укртелекома еще не отключили. Это позже появился Феникс и украинскими операторами у нас многие перестали пользоваться.
А тогда, в начале всего этого кошмара, можно было вполне поболтать с приятелями с другой стороны.
О чем бы не начинался разговор, он практически всегда скатывался к обсуждению боевых действий.
Однажды мы беседовали с моим очень хорошим другом. Человеком советского воспитания, но жителем совершенно другого региона, близкого к Киеву.
Несколько раз меня резанули его фразы типа "донецкие бандиты", но не захотела на этом делать акцент, хотя, всегда хотелось крикнуть - это я бандит? Я бы может и хотела им стать, но никак не сумею.
А когда разговор зашел об обстрелах жилых кварталов, школ, больниц, он мне сказал. Я сам офицер артиллерии, могу тебе точно сказать, что рядовые солдаты могут даже не знать, куда они стреляют.
Как? Они стоят возле Донецка, выпускают снаряды в сторону города и не понимают, что там живут люди? Этого я не смогла понять.
Дальше разговор становил горячее. Я говорила, что наши люди голыми руками останавливали танки. На что он заявил - но в танках же были совсем мальчишки!
Я опешила.
Да, получается, если в танках мальчишки, то можно давить меня (увы уже)пожилую тетку?
Были и другие осколки.
Что было и есть особенно больно, так это то, что когда бандеровские нацики шли нас убивать, палили по нам из тяжелых орудий, этого оказалось мало.
Нужно было еще подбавить поленьев в наш адский костер, потому что боль от слов близких и любимых друзей была дополнительной горькой каплей или еще одной отравленной стрелой, хотя и выпущенной с благой целью.
Ведь я совершенно не обижалась, я знала, что это очень хорошие люди, которые пытаются меня как-то поддержать, но не всегда это выходило.
Я ведь прекрасно знаю, как сложно найти нужные слова для друга, которому тяжело.
Другие статьи в литературном дневнике:
