Сочельник
Автор - Оксана Нарейко.
***
- Надо быть абсолютным придурком, чтобы подбить сестру на такое!
Борис молчал, жалостно сопел и сморкался в грязную тряпку.
- Уйди отсюда, Христом Богом молю, - мать почти отшвырнула сына с дороги и побежала в кухню, подогреть воду, смешать с уксусом и растереть им горячее тело дочери. Был сочельник и дозваться лекаря было задачей совсем не трудной, это было просто невыполнимо. Лекарь в их деревне был очень хороший, но каждое 23 декабря он нагружал сани гостинцами и укатывал в гости к своей матушке, жившей в селе за пару десятков километров. Расстояние небольшое, но когда зима, когда воет ветер и небо сурово хмурится, такое серое, недоброжелательное, когда мороз такой, что даже собаку пускают в дом, а кот сутками напролет спит на печи, вот именно тогда проехать эти самые километры становилось задачей невыполнимой.
Всё началось накануне, когда непогоду предсказывал лишь старый Антек по своим ноющим коленям и ещё каким-то одному ему ведомым признакам, когда небо было таким ярким, что хотелось отрезать от него кусок и сшить из него новую рубаху, когда снег падал тихо и снежинки так ласково ложились на подставленные руки и были такими красивыми, что Борьке и Аглае стало их жаль, такие прекрасные, а так быстро тают, поэтому они поскорее надели варежки и, стараясь не дышать, рассматривали искусные узоры.
- У тебя на голове корона, - восхитился Борька, глядя на платок сестры, усеянный снежинками, мерцающий, словно украшенный жемчугами, - но корону на платок не носят. Знаешь, ты сними платок, примерь корону прямо на волосы, как полагается.
Аглая привыкла слушаться брата во всем, он старше, сильнее, умнее, он учит ее читать и писать, он приносит ей из леса землянику, а с поля букетики цветов. Лучший брат на свете, как его не послушаться? Девочка охотно стянула с головы старенький платок и замерла. Снег падал на ее темные волосы и словно подсвечивал их.
- Какая ты красивая, - восхитился Борька, - пусть ещё немного снега нападает, а потом пойдём мамке покажем.
Но - сначала они медленно, чтобы снежная корона не упала, пошли в хлев, где их корова вот-вот должна была отелиться, и от тепла корона растаяла, снежные капли потекли Аглае за шиворот и она почти расплакалась от холода и от того, что ее короны больше нет.
- Не плачь, снег до сих пор идет, побежали, - Борька взял сестру за руку и вывел во двор, где они простояли подольше, чтобы корона получилась краше той первой, растаявшей.
Аглая родилась хворой, мать берегла ее, не нагружала даже самой легкой работой, следила, чтобы дочь пила молоко и отдавала ей самые лучшие куски.
- Что с ней будет? Борька, смотри, за сестру ты в ответе, мы помрем, ты будешь о ней заботиться, понял? - так часто говорили Борьке родители и он важно кивал в ответ. А как же! Сестра все-таки, кроме того, он любил Аглаю. Не знал, как это объяснить, когда она падает, а больно не только ей, но и ему, когда плачет и он начинает хлюпать носом, когда грызет редкими зубами сладкое яблоко, так и ему вкусно! Он так любил её - и хотел ведь, как лучше! Чтобы снежная корона у неё на голове сделала сестрёнку ещё красивее.
Им влетело от матери и за снег на голове и за мокрую рубашку. Мать погнала Аглаю на печь, а Борьку в хлев, отцу помогать. Сама она крутилась по кухне, как помешанная. Рождество семья отмечала с размахом, радостно, гостей принимали, да и сами могли пойти к соседям, песни попеть, посидеть, поговорить, отдохнуть.
Аглая вроде бы согрелась и уснула на печи и Борька вздохнул с облегчением, но на утро Сочельника у неё поднялась температура, а погода, такая ясная, как на картинке, испортилась.
- Поеду, - рвался отец за лекарем.
- Куда? - мать нервно мяла наглаженный передник, - сам пропадешь и дочь не выручишь, вон как метет, сейчас еще оботру ее.
Борька плакал в углу, как маленький. Если бы время повернуть назад, уж он бы не сделал такую глупость. Или вот бы он заболел вместо сестренки. Он - дурак, а ей за что такая горячка? Аглая бредила, она то плакала, что ей холодно и тогда мать накидывала на нее толстенный отцов тулуп, то кричала, что она попала в огонь и просила облить ее ледяной водой, то просто бормотала что-то непонятное. Мать тоже плакала, а Борьку поставила на колени перед иконами и велела молиться за сестру.
- Так и говори, часть своей жизни отдам ей, проси, чтобы не забирали ее у нас, - наказала ему мать и больно выкрутила Борьке ухо. Он читал молитвы, какие знал, а в перерывах просил за сестру, как мать велела.
День тянулся медленно. Когда точно знаешь, что тебя ждет, пусть даже самое плохое, можно настроиться, подготовиться, а вот смотреть, как медленно сгорает сестра, как не помогают ни травяные отвары, ни обтирания, но все еще надеяться на чудо, оказалось тяжелее всего. Борька уже собирался пробраться на конюшню и все-таки попытаться добраться до лекаря, как к ним пришёл необычный гость.
Дед Антек жил один на окраине их села. Не любили его за то, что был он бездетен, а также пережил трех жен. Говорили, что он колдун и жизни трёх дурочек забрал, чтобы и самому пожить подольше. Жил он непонятно на что. Хозяйства не держал, но по соседям не побирался, в обносках не ходил. За это тоже не любили. Бабы говорили, есть у него жаба особенная, плюющаяся золотыми монетами, мол, на то и живет старый. Потому и бродит часто по лугам, да по болоту, жабе еду ловит. Мужики посмеивались, говорили, чушь это все, а сами в глубине души верили и в жабу и в то, что живет он так долго потому, что трёх жён на тот свет проводил. Предполагали, что дружит он с лихими людьми, потому как по ночам часто к нему приезжают всадники и повозки. Сильно груженные повозки, только - что в них, даже предположений не пытались делать.
Вот этот самый дед Антек и постучался к ним, когда уже Борька совсем решился на отчаянный поступок.
- Что хозяева, говорят, у вас дитё заболело? - без всяких вступлений спросил дед.
- Да, - мать расплакалась и рассказала, как Аглая простудилась, - а всё ты! - она дала Борьке подзатыльник.
- Ну, ну, поздно уже, он и так переживает, - вступился дед за Борьку и мельком глянул на мальчонку. Борьку, как в кипяток посадили, даже вспотел, такой взгляд был у деда жуткий.
- А чем отплатите, если я девчушку подлечу? - неожиданно поинтересовался дед Антек.
- Проси, что хочешь, - тут же ответила мать, даже не удивившись.
- Замуж её отдадите за меня?
- Да, - мать не задумалась ни на секунду.
- Нет! - крикнул Борька.
- Молчи уже, - мать ударила его свернутым полотенцем, - что хочешь сделаем, только путь девочка выздоровеет.
- Врёшь, - спокойно ответил дед, - и нескладно врёшь, не отдадите вы её, знаю, а, значит, не будет у нас с вами дела, - и собрался уходить.
- Погоди, дед, прав ты. Не отдала бы за тебя дочку. Но ты сам посуди, она же маленькая, пока вырастет, а ты.. - мать смутилась.
- Одной ногой в могиле стою? - рассмеялся дед, - твоя правда, поэтому и проверил тебя. А ты, глупая баба, сбрехала. Ещё раз спрашиваю, всё ли готовы сделать за Аглаю? Думай хорошенько!
Мать разревелась и кивнула, всё.
Страшно Борьке стало! Вспомнил он и про дедовых жён и про повозки и про всадников. Что если душу попросит? Или его, Борькину жизнь, в обмен на жизнь Аглаи? Да он бы и согласился, жутко, конечно, но сам виноват. Борька уже приготовился к этому, но дед сумел удивить.
- Сегодня у вас переночую, а завтра Рождество с вами отмечу, вот такая плата, согласны? - дед внимательно посмотрел на мать и отца, который молчал всё время и непонятно было, как он ко всему этому относится.
"Ох, убьет нас дед, всех убьет и наши жизни себе заберёт, жуть какая!" - успел подумать Борька, а мать, которую он считал такой сообразительной, уже сказала:
- Всего-то? Согласны! Ты лечи скорее, или - сам брешешь, что помочь можешь? - мать вдруг с опозданием вспомнила, что дед Антек совсем не лекарь и не травник и не колдун и не знахарь и в жизни никому не помогал. Мать встала руки в боки, а дед плечами пожал и сказал, чтобы все вышли, а он над дитём пошепчет. Не хотелось Борьке уходить, но мать его вытолкала, сказала, они за любую соломинку уцепятся. Борька предложил всё-таки добраться до лекаря, но схлопотал ещё один подзатыльник и смирился.
Мать несколько раз тихонько заглядывала за занавеску, за которой стоял топчан Аглаи и на низеньком табурете сидел дед, но ничего особенного не увидала. Дочь вроде бы спала, а дед Антек гладил её по голове и что-то рассказывал, да так тихо, что словечка даже не уловить было.
Утром Аглая проснулась веселая и здоровая и первым делом спросила, не родился ли теленочек, пока она спала, потом попросила молока и хлеба и, если можно, меда или варенья. Мать снова плакала и не разрешила ей вставать с кровати, принесла все, что она просила, да еще и рождественский пряник - красивый, нарядный, вкусный.
Дед Антек, просидевший ночь на табурете, тоже был свеж и доволен, словно с десяток лет скинул старый, порозовел, глаза добрее смотреть стали и у Борьки вновь заныло в груди от дурных предчувствий.
День прошёл чудесно. На праздничный обед пришли бабушки и дедушки, подарков надарили, пряников. Все, конечно, удивлялись деду Антеку, он сроду ни к кому в гости не напрашивался, но в такой праздник любому рады. А вечером дед засобирался домой и попросил, чтобы Борька помог гостинцы донести, много всего ему положили. Договорённость - сама по себе, а благодарность отдельно.
- Что, малой, страшно тебе было? - в лоб спросил дед Борьку, тот не стал врать.
- Страшно.
- А чего боялся?
- Что жизни наши заберёте.
- Что, жизни! за души бояться надо было, - усмехнулся дед, а Борька с ужасом подумал, а вот действительно, не забрал ли дед их души? Вон какой довольный!
- Не бойся, Борька, не забрал я у вас ничего, - дед как будто прочитал его мысли.
- А зачем помогали тогда? - осмелел Борька.
- А мне - помирать завтра, - так просто ответил дед, что Борька ему сразу поверил.
- Человек я нехороший, сразу тебе скажу, то, что бабы обо мне брешут, не все неправда.
"Вот бы ту жабу с золотыми монетами себе забрать!" - тут же подумал Борька, а дед рассмеялся.
- Нету у меня никакой жабы, краденое я скупаю, бумаги могу подделать, спрятать живого иль мертвого, живого мёртвым сделать...
"Точно меня убьёт, ишь как разоткровенничался," - подумал Борька и решил, как только дедов дом виден будет, мешок с гостинцами бросит и скорее домой.
- Ты не бойся, - повторил дед, - это я как бы исповедуюсь тебе,
мне так наказали: честно рассказать всё - невинной и чистой душе.
Так вот, приснился мне сон и сказали мне, что за мои грехи, - вариться мне в шести котлах по очереди и испытывать муки адские, - но есть у меня махонький шанс на то, что котлы мне заменят на новую жизнь, сильно несчастную, но если проживу я её с честью, то выйдет мне полное прощение.
А шанс был таков - вылечить твою сестрёнку, а потом с вами праздник справить, чтобы и моя душа слегка очистилась. Вроде как баня такая, понимаешь?
А мне в котлы неохота.
Вот я и решил воспользоваться случаем. Слова, что над твоей сестрёнкой шептал, - сами ко мне приходили.
И знаешь, малой, я себя ангелом почувствовал.
Смешно, да? Ангел, - у которого руки по локоть в крови и душа чернее сажи.
Дед противно рассмеялся, а Борька приготовился кидать мешок и убегать, что есть мочи. Дед-то спятил, как бы действительно не убил.
- Испугал я тебя, малой. Беги уже, - главное, рассказал я тебе всё да сестрёнку вылечил, сам не знаю, как, - а, значит, помру спокойно.
Дед Антек ещё что-то собирался сказать, только Борька как услышал - "беги", мешок бросил и ну драпать.
Дома хотел он всё родителям рассказать, но те устали, осоловели от вкусной еды и песен и слушать его отказались. А на следующий день Борька сам себя убедил в том, что всё это был сон: и болезнь Аглаи и дед Антек у них дома и его признание. Вот только дед Антек действительно умер 26 декабря. Хоронили его какие-то чужаки с мрачными физиономиями, накрыли богатый поминальный стол, потом вывезли всё из дедова дома, а сам дом заколотили. Немного позже Борька снова убедил себя, что ничего такого не было и счастливо прожил ещё один год, но в следующий сочельник Аглае приснился сон, в котором она увидела, - что же случится с их семьёй в следующем году. Ей не поверили, сказали, врёт, - чтобы внимание привлечь.
Но когда отец сломал ногу, мать родила крошечного пацана, а Борьке щедро заплатили за спасение породистой собаки, - всё как и говорила Аглая, - к ней стали прислушиваться.
С тех самых пор, раз в год она видела вещие сны и предупреждала родню о возможных несчастьях.
Только перед самой смертью Аглая призналась брату, кто же именно рассказывал ей всё, что случится с ними в следующем году. Борька не удивился, узнав имя.
Дед Антек, а кто же ещё?
Другие статьи в литературном дневнике:
