Идалия и Натали 1831-1832

Необходимо начать с главного в жизни любой женщины. Это особый календарь – рождение и жизнь детей.

Дети Идалии Полетики:
Юлия (8.06.1830 — 19.1.1833),
Елизавета (1832—1854),
Александр (14.10.1835 — 20.03.1838)

Дети Натальи Пушкиной
19 мая 1832 дочь Маша
6 июля 1833 сын Александр
4 марта 1834 был выкидыш
16 мая 1835 сын Григорий
23 мая 1836 дочь Наташа

18 мая 1831 года новобрачные Пушкины переехали из Москвы в Петербург и остановились в гостинице Демута. 19 или 20 мая Пушкин привёз жену к Е.М. Хитрово, представил её Д.Ф. Фикельмон. Хитрово писала В.Ф. Вяземской 21 мая, что Пушкин «много выиграл в умственном отношении и относительно разговора. Жена очень хороша и кажется безобидной».
25 мая, спасаясь от летней жары, супруги Пушкины сняли дачу в Царском Селе. Но вскоре из-за холеры, дошедшей до Петербурга, царская семья и Двор также переехали в Царское Село; оно сразу «закипело и превратилось в столицу».
В конце июля из письма Надежды Осиповны Пушкиной к дочери Ольге уже известно о встрече Натали с императрицей: «Император и Императрица встретили Наташу с Александром, они остановились поговорить с ними, и императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться. <…> И вот она теперь принуждена, совсем того не желая, появиться при дворе». Однако, ещё 22 июля Надежда Осиповна сообщала: «… Она вызывает восхищение всего Двора. Императрица хочет, чтобы она к ней пришла, и назначит день, когда ей явиться-5».
5- Н.Н. Пушкина представлялась императрице 4 сентября 1831 года. - Мир Пушкина: Дневник Надежды Осиповны и Сергея Львовича Пушкиных в письмах к дочери Ольге Сергеевне Павлищевой. 1828-1835. (Фамильные бумаги Пушкиных-Ганнибалов) – СПб.: Издательство «Пушкинского фонда». 2015. – 488 с., илл. – Стр. 137, 140.
Любопытное сообщение можно прочесть из того же письма Надежды Осиповны 22 июля: «У Наташи страшно болят зубы, и нет никого, кто бы их вырвал…». Казалось бы, что особенного, у всех когда-нибудь болели зубы, и не один раз! Но в случае с красавицей, которой нужно беречь свой внешний вид, это большая проблема, которая не оставляла её практически всю жизнь: «… у Натали большой флюс…», «…у неё расшатались все зубы…». Но это произошло ещё не скоро, а пока она просто «мало разговаривает», как заметила Долли Фикельмон.
Остаётся лишь удивляться и радоваться, как быстро и легко Наталья Пушкина была замечена в светском кругу: ближайшие родственники и знакомые супругов Пушкиных, узнав о представлении Натальи Николаевны, также охотно принимали их.
15 октября Пушкины вернулись в Петербург. К 22 октября Пушкин уже сообщал в Москву другу Нащокину свой адрес: «Пиши мне: На Галерной в доме Брискорн. Квартира в бельэтаже с двумя балконами (за 2500 рублей в год)». Здесь они жили до мая 1832 г.
Несомненно, что общение с семейством Григория Александровича Строганова, двоюродного дяди Натальи, было во всех отношениях интересно Пушкину.
«Знакомство и общение Пушкина со Строгановым и его семьей следует отнести ко времени переезда Пушкина с молодой женой на жительство из Москвы в Царское Село и Петербург во 2-й половине 1831 года. По свидетельству современника, у Строганова «часто можно было видеть Александра Сергеевича, беседовавшего со «стариком», человеком, пользовавшимся уважением при дворе и в обществе. … Пушкин был знаком также со второй женой Строганова — Юлией Павловной и детьми от первого брака, а также с внебрачной дочерью И.Г. Полетикой. - ФЭБ. Черейский. Пушкин и его окружение - http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-4205.htm
Нетрудно себе представить, что при встрече и более близком знакомстве Натальи Пушкиной с Идалией Полетикой в Петербурге в 1831-1832 годах им было о чём поговорить: о Царском Селе, где в Лицее учился Пушкин, о светском Петербурге, о новых впечатлениях Натали. Скорее всего, Идалия услышала от Натали завидный для себя рассказ о знакомстве с царской четой. Но ещё интереснее были рассказы и самой Идалии Полетики, жены штабс-ротмистра Кавалергардского полка.
Александр Михайлович Полетика начал службу с 20 ноября 1819 года юнкером в Кавалергардском полку — с этого момента его карьера шла вверх, вначале довольно стремительно, а затем (из-за мягкости характера, отсутствия расторопности и энергии его даже звали «божьей коровкой») несколько более медленными темпами:
с марта 1820 года — эстандарт-юнкер,
с апреля того же года — корнет,
с 1823 года — поручик,
с 28 января 1828 года — штабс-ротмистр,
Александр Полетика, человек тихого нрава, уравновешенного характера, не любитель больших сборищ, но иногда всё-таки в их служебной квартире сослуживцы устраивают вечеринки по праздникам. Идалия, по возможности, готова пригласить Натали к себе.
Да, Идалии уже известно из разговоров в доме отца, Григория Строганова, что Пушкин первый поэт, что в 1826 году он был приближен к Николаю, который интересовался его сочинениями и сам был его первым цензором. Гончарова Наташа была одной из первых московских красавиц, а теперь она жена литератора Пушкина, живёт в Петербурге и уже была представлена императрице Александре Фёдоровне.
Пушкин осенью 1831 года присутствовал со своей женой на приёме в австрийском посольстве, о чём 25 октября 1831 года пишет Долли Фикельмон: «Наш второй приём вчера прошёл исключительно успешно, собралось многочисленное общество. Мадам Пушкина, жена поэта, впервые появилась в свете. Она большая красавица, и во всём её облике есть нечто поэтическое. Великолепная талия, правильные черты, грациозный рот, красивые, хотя с неопределённым взглядом, глаза. В лице некая кротость и чистота. Ещё не знаю, как она разговаривает – в толпе из 150 человек не очень поговоришь, но её муж утверждает, что умна».
Сразу же заметим, что «неопределённый взгляд» Натальи Пушкиной объяснялся просто: близорукостью. Это обстоятельство вселяло некоторую странность в её поведение. Например, много ли можно было видеть вокруг, хотя бы на три-пять метров, если смотришь на сцену в театре или находишься в большом танцевальном зале? Пушкин позднее заметил в письме к жене это обстоятельство: «… в Петербурге ты никогда не думаешь посмотреть на Каратыгиных и никаким фейерверком тебя в карету не заманишь».

Публикатор и комментатор, автор примечаний к «Дневнику» Долли, Мрочковская-Балашова нашла новые для нас сведения об Идалии Полетике:
«Роковую Идалию Полетику ранее не причисляли к дамам высшего света. У Долли же она танцует на балу 4 ноября 1831 года у князя Кочубея, представителя государственного совета и Комитета министров. Присутствие здесь Полетики не простая случайность. Офицеры Её Императорского величества Кавалергардского полка – не просто непременные участники балов, а лучшее их украшение, как не раз отмечала Долли. По удивительному совпадению запись о Полетике следует сразу же за поэтическим описанием Н. Пушкиной:
«Поэтическая красота мадам Пушкиной до глубины волнует моё сердце. Во всём её облике нечто туманное и трогательное. <…> Всё её существо как будто говорит: «Я страдаю!». Но и какая же трудная судьба ей выпала – быть женою поэта, причём такого поэта, как Пушкин! <…> Мадам Полетика – красивая и одновременно некрасивая женщина. Не характерное лицо, абсолютно непримечательный стан. И всё-таки её можно назвать красивой». - Долли Фикельмон. Дневник. 1829-1837. Весь пушкинский Петербург. // Перевод с французского Марии Чакыровой и Светланы Мрочковской-Балашовой. Публикация, составление, подготовка текста, вступительная и заключительная статьи, комментарии и примечания С. Мрочковская-Балашова. – М.: «Минувшее», 2009, 1008 с., 32 с. ил. (Пушкинская библиотека). – Стр. 21-22, 181-182.
В канун бала у Кочубеев жена Министра иностранных дел Нессельроде Мария Дмитриевна, без ведома Пушкина, привезла его жену на небольшой придворный вечер в Аничков дворец. Сделать она могла это только с позволения или, скорее всего, с пожелания императрицы, которая с царско-сельской поры хотела видеть Наталью Николаевну в своём избранном кругу. Кроме Нессельроде, старания к этому мероприятию приложила, конечно же, тётушка Натали - Е.И. Загряжская. Но разве Идалия Полетика осталась в неведении о таком событии, заботясь, может быть, о себе – любимой?
Однако, Пушкину не понравилось самоуправство графини Нессельроде, которая привезла его жену в Аничков дворец, будто на смотрины, в канун бала у Кочубеев 4 ноября 1831 года. Пушкин был взбешен этим и «наговорил грубостей» графине: «Я не хочу, чтобы жена моя ездила туда, где я сам не бываю». Некоторые современники связывают с этим эпизодом присвоение Пушкину звания камер-юнкера. Однако, звание это последовало гораздо позже, 31 декабря 1833 года, решением Государя.
Любопытно узнать мнение Долли Фикельмон о графине Марии Дмитриевне Нессельроде, самой влиятельной придворной особе в светском обществе Петербурга:
«Несколько дней назад мы были у мадам Нессельроде на детском бале, довольно удачном», «Мадам Нессельроде, которую я довольно долго находила неприятной, начинает подкупать меня. Под этой ледяной оболочкой и весьма мужеподобными формами кроется довольно тёплое сердце. Как жаль, что внешность человека так влияет на отношение к нему!»

3 декабря 1831 года, получив 28-дневный отпуск, принужденный отлучиться «по неотложным делам», Пушкин выехал из Петербурга в Москву в поспешном дилижансе. Вскоре он уже пишет жене, волнуясь о том, что оставил её в Петербурге «брюхатой», отвечает на её жалобы и вопросы: «… Тебя, мой Ангел, люблю так, что выразить не могу. <…> Пожалуйста, не стягивайся, не сиди, поджав ноги, и не дружи с графинями, с которыми нельзя кланяться в публике…».
Натали, внимая наставления мужа, с удовольствием знакомилась со светским Петербургом, ей везде всё ново и интересно, у неё новые знакомства, ей делают комплименты, «забрасывают приглашениями то на бал, то на раут», отзывы о ней единодушно восторженные: «Гончаровой-Пушкиной не может быть женщина прелестней».
Сестра Пушкина Ольга в письме к мужу в Варшаву пишет о Натали: «Очень часто вижусь с его женой: то я захожу к ней, то она ко мне заходит, но наши свидания всегда случаются среди бела дня. Заставать её по вечерам и думать нечего …». Вероятно, Натали заходила днём не только к сестре Пушкина: в это же время она могла общаться с Идалией, найдя с ней общий язык ещё 4 ноября на вечере у Фикельмон. Она же, Идалия, вполне была бы рада сопровождать Натали в дома, где могла быть принята.
Но, вернее всего, по вечерам за Натальей Николаевной в отсутствие мужа присматривает её родная тётушка, фрейлина Екатерина Ивановна Загряжская (14.03.1779-18.08.1842). Она принимала самое деятельное участие в своих племянницах, пользуясь заслуженным влиянием при Дворе.
27 декабря, в воскресенье, Пушкин вернулся из Москвы в Петербург, а на следующий день он уже приходит к Карамзиным и Вяземским, бывает у них каждый день. Новый год Натали и Александр встретили в кругу Карамзиных, где также были Вяземский и Жуковский.

1832 год
Из письма Вяземского 5 января 1832 года мы узнаём: «Пушкин бывает здесь часто и чаще без жены. Они, кажется, очень согласны, но редко вместе». Это вполне объяснимо: Натали уже на пятом месяце беременности, для неё не лёгкой, муж удерживает её дома.
Начало 1832 года светское общество занимала история, связанная с Императором. Говорят, что нечто загадочное, непроницаемое окутывает его отношения с княжной Урусовой. Вслед за ней, в феврале, в поле зрения Императора оказалась «в большой моде мадам Борх, только что вышедшая замуж». В феврале в Елагином дворце «Император словно хотел окончательно скинуть вуаль, до сих пор прикрывающую его отношение к княжне Урусовой. На сей раз он вообще не таился. <…> Благосклонность к княжне Софи в глазах всех превратилась в фаворитизм».
Однако, эти и другие светские новости и сплетни из уст новых знакомых не долго интересовали Натали. Вторая половина известного срока заставляла будущую маму быть осторожной: на балах не попляшешь так, как раньше! Она в заботах о будущем младенце, часто дома за шитьём и вязанием. По просьбе мужа она старательно переписывает его рукописи, делает копии.
Царь внимательно относится с молодой семье Пушкина, интересуется его литературным трудом, работой в архивах. 24 февраля Пушкин получает в подарок от Николая I при сопроводительном письме А.Х. Бенкендорфа «Полное собрание законов Российской империи с 1649 года по 1825», 1830 года издания, в 45 томах с приложениями. Вот пример царской благосклонности!

23 апреля - день рождения Идалии Григорьевны Полетики. Ей 27 лет.
19 мая Натали родила девочку, названную Машей. Роды сильно взволновали Пушкина: он «плакал при первых родах и говорил, что убежит от вторых».
На крестины 7 июня собрались ближайшие родственники и друзья, но Натали ни в церкви, ни на обеде не присутствовала. Она болела после родов и начала поправляться только к средине июня. С большой вероятностью можно сказать, что молодую маму не оставила вниманием её троюродная сестра Идалия.
Судя по обстоятельствам, в июне месяце и вплоть до осени Идалия Полетика и Наталья Пушкина вряд ли общались. Но нет ничего удивительного в том, что они могли активно обмениваться письмами, записками. Конечно же, эпистолярная культура в Петербурге процветала в ту пору, как единственное средство общения на расстоянии.
27 августа – день рождения Натальи Николаевны. Ей 20 лет!
31-го августа, в среду в Петербурге состоялось открытие нового Александринского театра. Присутствовал Император с семьёй и всё общество. Пушкины, несомненно, были в этот день в театре. Вяземский писал об этом событии 3 сентября 1832 года: «Наша Поэтша Пушкина в большой славе и очень хороша». Можно этому верить: когда говорят о даме, что она «в большой моде» или «в большой славе» - это явный признак того, что молодая дама отмечена благосклонностью Императорской четы.
Как обстоят семейные и личные дела у нашей мадам Полетики?
Её муж, Александр Михайлович, в начале наступившего 1832 года уже ротмистр, как его сослуживец по полку Пётр Ланской, получивший это звание ещё в ноябре 1827 года. Идалия познакомилась с Ланским, вероятно, в 1829 году, когда стала женой Полетики и появилась в его служебной квартире в Кавалергардских казармах. Это не ясно, но предположительно.
Теперь же новоявленный ротмистр Полетика может пригласить к себе на вечер, кроме близких друзей, также и сослуживца по полку П.П. Ланского и других ротмистров, как это было принято по случаю повышения в службе.
Вероятно, в атмосфере дружеской встречи продолжали развиваться отношения Идалии и Ланского, о которых позднее узнала и Наталья Николаевна. Но вряд ли Идалия сразу же доверила свою тайну Пушкиной, слишком простой и наивной, по её мнению. Идалии было приятнее в общении с Натали держать назидательный тон, поучать, наставлять. Впрочем, она могла бы расспросить подружку о сердечных привязанностях, о кавалерах, о муже. Эта черта в характере Идалии была основной: ей нужно знать всё, но о ней самой знать никому не надо, ведь это очень вредит репутации замужней женщины.
Пушкин в письме к Наталье Николаевне, отправленном 30 сентября 1832 года, упоминает Идалию Полетику: «Просидела бы ты у Идалии и не сердилась бы на меня». -

Да, муж Натальи сильно занят своими делами в Москве, а она в сентябре 1832 года уже имеет время и причины общаться с Идалией: у них общая тема для бесед. В семье Полетики растёт дочка Юлия, 08.06.1830 года рождения, но Идалия вновь в положении или у неё уже родилась вторая дочь – Елизавета, дата рождения которой до сих пор ограничена лишь годом: 1832. Конечно же, подруги говорят о мужьях, детях, своих тяготах при родах, о здоровье и хозяйственных хлопотах. Но более интересными темами для двух молодых дам являются дела сердечные.
Пушкин в Москве. С этого дня, 30 сентября 1832 года, а в реальности годом раньше, Идалия Полетика входит в жизнь семьи Пушкиных. Идалия могла запросто бывать в их доме. И поначалу это обстоятельство нисколько не беспокоило Пушкина. Но женские сплетни, без которых не обходятся их беседы, явно вторгались в мысли и воображение «пречуткой» от природы Натали: из уст Идалии она узнавала о муже, а потом предъявляла ему обвинения в ветрености и неверности.
В каждом письме Пушкин получал ярко выраженные неудовольствия по поводу его общения с друзьями и с известными дамами. Вероятно, знакомые Идалии, и не только её, дополняли сведения о Пушкине или напрямую, или в письмах, или просто с оказией: где он, с кем общается, кто его пассии.
Пушкин отвечал жене, раздражаясь на неожиданные обвинительные пассажи: «Кто тебе говорит, что я у Баратынского не бываю? Я и сегодня провожу у него вечер, и вчера был у него. Мы всякий день видимся. А до жён нам и дела нет. Грех тебе меня подозревать в неверности к тебе и в разборчивости к жёнам друзей моих».
Действительно, Пушкин занят литературными проблемами и делами: он видится с Баратынским и у него дома, и у знакомых, обсуждает издание его стихов. Были встречи с Чаадаевым, Погодиным, Дмитриевым. В заботах о своих публикациях ведёт переговоры с книгоиздателями. Пушкин посетил даже Московский университет по приглашению С.С. Уварова вместе с ним и разговаривал там со студентами. Словом, чист, как Ангел!
Однако, вряд ли у Пушкина не было случая приврать в ответ на подозрения жены, но за него это делали, вероятно, кто-то из жён его литературных друзей или знакомых, но не в его пользу. И вот откуда растут сплетни, прилетавшие из Москвы:
27 – 29 сентября Пушкин был на прощальном бале у княгини В.Ф. Вяземской, который она устроила для своих московских друзей и знакомых, собираясь переезжать в Петербург. Он общался с гр. Н.Л. Соллогуб, гр. Э.К. Мусиной-Пушкиной, её сестрой Авророй Шернваль, Н.А. Урусовой. – Тархова Н.А. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., илл. - Стр. 554.
А вот и «вишенка на торте»: В конце сентября или примерно 5 октября, в Москве Пушкин посвящает проникнутые новым чувством стихи некоей К***:
«Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви бездумно предаваться…»
Согласно преданию, стихотворение посвящено графине Надежде Львовне Соллогуб (1815-1903), фрейлине великой княгини Елены Павловны. Но могла быть и другая причина: Пушкин видел у Вяземской и другую красавицу: Аврору Шернваль!
Ну как можно после этого нападать на Наташу? Можно лишь обвинить её в ревности, но ведь это не беда. Беда в том, что Наталья Николаевна Пушкина, по более позднему выражению А. Карамзина, страдала «постоянством ненависти» к Надежде Львовне Соллогуб! Это болезненно. Но пока все полномочия писать письма Наталье Николаевне из Москвы есть у Веры Фёдоровны Вяземской: Надежда Соллогуб дружила с детьми Вяземскими и часто бывала в их доме в Москве, а позднее и в Петербурге.
Сейчас нужно заметить, что у В.Ф. Вяземской в ту пору были дети: Мария (1813-1849), Прасковья (1817-1835), Павел (1820-1888) и Надежда (1822-1840). Старшая, Мария, вполне могла бы стать подругой Натали Пушкиной!

Другие статьи в литературном дневнике:

• 18.01.2021. Идалия и Натали 1831-1832