Пушкин служит в Третьем Отделении?

Если принять версии А. Клепова о том, что Пушкин не просто был "приписан" к Коллегии иностранных дел, но и служил там, как и позднее в Третьем Отделении А.Х. Бенкендорфа, то можно бы уже снять все инсинуации по поводу Дантеса и Натальи Пушкиной, посмотреть иными глазами на обстоятельства, приведшие Пушкина к дуэли с Геккернами. В этом зерно моей версии.

Дело было связано с депешей посланника Геккерна, в которой были отражены «семейственные дела» принца Оранского Виллема, не подлежащие обсуждению.

1. 29 сентября 1836 года принц Оранский Виллем пишет об ошибке Николая в беседе с Геккерном и, следовательно, об отражении этой ошибки в депеше Геккерна. Это привело Оранского к конфликту с его министрами. Возникли политические недоразумения.

2. 10 октября Николай обещал принцу содействие в исправлении ситуации путём дискредитации Геккерна, чем «успокоил» принца. И в это же время, с 9 по 13 октября, Дантес был в поле зрения Николая и Адлерберга, имевшего возможность конфиденциальной беседы с «влюблённым» кавалергардом.

3. 15 октября было следующее письмо в переписке государя Николая и принца Виллема, где, вероятно, в иносказательной форме, говорилось о начале действий против посла. К тому же, предположительно к этому времени, 15-16 октября, Пушкин получил «диплом на бланке», спровоцированный отказом Натальи Николаевны притязаниям и ухаживаниям Дантеса.

4. Пушкин принял «диплом», поначалу, как удар его литературных и личных врагов. Но поведение Дантеса навело его на подозрения о соблазнителе его жены более высокого ранга. Он немедленно начал общение с Ф.Ф. Вигелем по очевидному поводу: публикации в Москве Философических писем Чаадаева. Но, судя по ответу Вигеля, полученному около 18 октября, Пушкина волновал вопрос о переписчике, и в письме говорилось о «человечке-машинке», который переписывает тексты, ему совершенно не понятные.

5. 30 октября принц Оранский Виллем благодарит Николая за помощь в деле с Геккерном и обещает ему «то же самое при сходных обстоятельствах», то есть – в сфере дипломатических отношений. К этому времени Пушкин имел «7 или 8 экземпляров» сочинённого им анонимного письма в свой адрес «Рыцари Большого креста, кавалеры и рыцари светлейшего ордена Рогоносцев…», переписанного рукой «человечка-машинки», который общался с Пушкиным с 24 по 29 октября, когда поэт «был болен и не выходил из дома». Пушкину оставалось лишь найти повод, чтобы отправить письма в двойных конвертах по адресам своих друзей, чтобы настроить их против «видимой причины», против Геккернов.

6. «Повод» отправить письма явился 2 ноября 1836 года, когда Геккерн «узнал новость, доставившую ему большое удовольствие, и решил нанести удар, который ему казался окончательным». И 3 ноября Пушкин отправил конверты по адресам, а затем 4 ноября вечером уверенно вызвал Дантеса на дуэль без всяких пояснений. Но действия Геккернов отложили дуэль надолго, а затем и отменили её совершенно, объявив о помолвке Дантеса и Екатерины Гончаровой. Но близко к 21 ноября, после возвращения к дуэльной ситуации 16 ноября, Пушкин пишет письмо А.Х. Бенкендорфу, где обрисовывает создавшуюся ситуацию в своей семье и поступках Геккернов.
Письмо, похожее на отчёт и план дальнейших действий:

« … В общем, все были возмущены таким подлым и беспричинным оскорблением; но, твердя, что поведение моей жены было безупречно, говорили, что поводом к этой низости было настойчивое ухаживание за нею г-на Дантеса.
Мне не подобало видеть, чтобы имя моей жены было в данном случае связано с чьим бы то ни было именем. Я поручил сказать это г-ну Дантесу. Барон Геккерн приехал ко мне и принял вызов от имени г-на Дантеса, прося у меня отсрочки на две недели.
Оказывается, что в этот промежуток времени г-н Дантес влюбился в мою свояченицу, мадемуазель Гончарову, и сделал ей предложение. Узнав об этом из толков в обществе, я поручил просить г-на д'Аршиака (секунданта г-на Дантеса), чтобы мой вызов рассматривался как не имевший места. Тем временем я убедился, что анонимное письмо исходило от г-на Геккерна, о чем считаю своим долгом довести до сведения правительства и общества.
Будучи единственным судьей и хранителем моей чести и чести моей жены и не требуя вследствие этого ни правосудия, ни мщения, я не могу и не хочу представлять кому бы то ни было доказательства того, что утверждаю. Во всяком случае надеюсь, граф, что это письмо служит доказательством уважения и доверия, которые я к вам питаю.
С этими чувствами имею честь быть, граф ваш нижайший и покорнейший слуга
А. Пушкин».

7. В декабре и начале января Дантеса захватила болезнь, светское общество успокоилось, а Пушкин, не надеясь на то, что свадьба состоится, ждал новых «приступов любви» со стороны Дантеса. К тому же, последовавшая после письма аудиенция 23 ноября Николая и Пушкина вполне прояснила ситуацию в деле с Геккерном. И Пушкин был уверен: «царь знает всё моё дело»! Однако, что бы ни сказал государь Пушкину 23 ноября, свои «семейственные» секреты с принцем Оранским он не разглашал. Николай ждал неминуемых событий.

8. После женитьбы не замедлила себя ждать новая дуэльная ситуация, которой не желал упустить Пушкин, всегда готовый идти до конца. Ежедневные допросы жены, которая ничего не могла утаить от Пушкина, наблюдения за обнаглевшим до крайности Дантесом, дали повод к новому письму Геккерну, на которое Нидерландский посланник мог ответить только вызовом на дуэль. Чего и добивался Пушкин, желавший опозорить его «в глазах нашего и вашего двора», чего желал и Государь всея Руси Николай. Государю нужно было любым способом дискредитировать Геккерна. Дуэль оказалась проще, выглядела естественным следствием поведения Дантеса и деяний его помощника Геккерна. А уж кому предстояло умереть на поединке – мало волновало и Бенкендорфа, и Николая Павловича. Главное было достигнуто: семейство Геккернов покинуло Россию, прихватив с собой счастливую сестру Натали – Екатерину Гончарову.

ПОСЛЕСЛОВИЕ БЕЗ КОНЦА
Какие же выводы можно сделать из моих записок и эссе о Пушкине? Они похожи больше на эмоциональные всплески в личном дневнике, чем на серьёзные размышления. Но ведь главное не в этом. Вопрос об авторстве диплома рогоносца, полученного Пушкиным 4 ноября 1836 года, занимает многих профессиональных исследователей и многих любителей. Моё участие в этом – любительское, читательское участие. Чтение сопряжено с такою же критикой – читательской, порою наивной. Если утверждать, что литературоведение – сфера научная и нечего здесь делать досужим любителям, то нужно бы и не впускать любителей чтения в литературоведение: многие знания – многие печали. Но мы же сами внедряемся в святые места, порой покинутые профессионалами. И все наши печали происходят от материала, доступного прочтению. Особенно – в Интернете, где «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» - разнообразное множество!
В моём разделе «Библиография» я привожу работы, бывшие в поле моего внимания и прочтения, иногда не полного, поскольку интерес был сосредоточен на периоде с 1834, 1835 и, полностью, - 1836 и до конца января 1837 года. Причины понятны. Прочла Пушкина в издании «Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 томах». - М.: Правда, 1981. В особенности внимание было сосредоточено на тома 9 и 10:
- Т.9/дневники, воспоминания, письма 1815-1830 г.г. / Сост. М.П. Ерёмина.
- Т.10/Письма 1831-1837 г.г; О Пушкине. / Сост. М.П. Ерёмина.

Должна признаться, что в итоге мои досужие чтения и размышления я называю всё-таки работой. Эта работа оказалась необходимой. Я проделала её с интересом, порой увлечённо и охотно, а порой – с внутренним напряжением, противоречивыми чувствами и желанием бросить «наше всё». Какую бы версию авторства «диплома рогоносца» ни выдвигать, её необходимо доказать. До сих пор неопровержимых доказательств нет. Но даже на пути исследований П. Щёголева, Н. Эйдельмана и С. Абрамович есть тропинки, направляющие к версии, которой мне, как и другим, не удалось обойти вниманием: автор диплома рогоносца «Рыцари большого Креста, Кавалеры и Рыцари светлейшего Ордена рогоносцев <…>» - Александр Сергеевич Пушкин.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 02.02.2019. Пушкин служит в Третьем Отделении?