Родителям гениев. Легко одаренным? Беседа 2Родителям гениев. Легко одаренным? Беседа 2 Родителям гениев. Легко ли быть одаренным? Вопросы воспитания. По просьбе своих знакомых - родителей маленьких гениев, размещаю здесь статью, автор которой доктор психологических наук Натан Лейтес.
Легко ли быть одаренным?
Доктор психологических наук Натан Лейтес.
Казалось бы, ребенок, опережающий сверстников по уровню интеллекта, блещущий умственными способностями, не будет встречать трудностей в учебных занятиях — ему, очевидно, уготовано более счастливое, чем у других, детство. В действительности же детей с ранним умственным расцветом могут ожидать немалые сложности и дома, и в школе свои драмы в ходе возрастного развития. Прежде всего важно, как поведут себя родители и другие старшие члены семьи, когда обнаружится необычность ребенка. Часто наряду с радостью и гордостью такой ребенок вызывает и озабоченность, даже тревогу. Иногда его родителей беспокоит то, о чем другие, казалось бы, могут лишь мечтать: ребенок прочитывает все книги в доме; он поглощен решением задач; его не оторвать от монтирования каких-нибудь устройств... Такой степени пристрастие к умственной работе производит впечатление чрезмерности. Девочка десяти лет ежедневно приносит из библиотеки 2—3 книги, самые разные, без особого разбора, тут же прочитывает их, на следующий день меняет. И каждый вечер с боем приходится укладывать ее спать... У мальчика девяти лет плохое зрение, приходится ограничивать его занятия с книгой, но он ночью, пока мама спит, встает и читает... Другой мальчик, восьми лет, увлекается одновременно ботаникой, счетными машинами, шахматами, устройством автомобилей, английским языком. И для того, чтобы посещать соответствующие кружки Дворца пионеров, естественно, вынужден пропускать уроки. Нередко родители, с которыми ничего подобного не происходило, опасливо присматриваются к такой увлеченности, к занятиям не по возрасту. И больше всего боятся: не болезнь ли все это — необычная яркость способностей, неутомимая умственная активность, разнообразие интересов... При этом далеко не всегда взрослым удается хотя бы не обру шить на голову ребенка все свои сомнения и страхи. В других семьях чрезвычайные детские способности принимаются как готовый дар, которым спешат пользоваться, наслаждаться, который сулит большое будущее. Здесь восхищаются успехами ребенка, необычностью то возможностей и охотно его демонстрируют знакомым и незнакомым. Так подогревается детское тщеславие; а на основе самомнения и тщеславия не так-то легко найти общий язык со сверстниками... В дальнейшем это может обернуться немалыми огорчениями, а то и горестями для растущего человека. Дети с ранним умственным подъемом нередко особенно чувствительны к ожиданиям окружающих, их одобрениям и порицаниям. В семье могут ввести запрет на разговоры о талантливости ребенка; но не всегда он достаточен; кто-нибудь их членов семьи иногда забудется, выразит свой восторг, А ребенок, естественно, не пропустит, уловит восхищение своим умом, своими успехами. Если же старшие, напротив, нисколько не ценят проявления необычных способностей, смотрят на них как на странность, которая со временем пройдет, то и такое отношения тоже будет «принято к сведению», оно не минует детского сознания. В семье детям с признаками одаренности труднее, чем обычным,— вот первый вывод, который можно сделать из многих наблюдений. Труднее независимо от того, восхищаются ли ими без меры или считают странными. Взрослые могут ошибаться в своих оценках, когда встречаются у ребенка с тем, чего они не «ожидали». Характерный а этом отношении пример находим в автобиографической повести писателя В. Шаламова «Четвертая Вологда». Маленький Варлам еще до школы умел быстро и внимательно читать (Ша-ламов писал о себе: «Я читаю с трех лет и пишу печатными буквами с этого же возраста. В течение всей своей жизни я никогда не учил уроков — с первого до последнего класса все запоминалось в школе»). Уже в начальные школьные годы за то время, пока отец просматривал газету, он успевал прочесть половину какого-нибудь романа. Строгий отец, хотя и гордился успехами мальчика в учении, но не верил в его быстрочтение, в его особые способности. И он решил перед всей семьей изобличить восьмилетнего сына. Он устроил ему публичный допрос, который должен был показать, что мальчик, читая, запоминает будто бы только сюжет. Это 'было несправедливо, и доказать это не удалось. Но у ребенка осталась память о жестокой, обидной, унижающей достоинство процедуре проверки. Вместе с тем большинство родителей, пусть и интуитивно, чувствуют: необычно ранний расцвет интеллекта требует к себе осторожного, внимательного отношения, Что делать? Как сберечь, как поддержать ростки одаренности? И главная тревога: ребенок далеко обгоняет сверстников и уже так много знает, а впереди — школа, где всех будут учить одинаково и где учение начнется с того, что ему уже не может быть интересно. Не значит ли это, что предстоящие занятия ему ничего хорошего не сулят, что его способности не получат в школе нужного развития? Есть о чем тревожиться... Правда, необычные по своим способностям дети с не меньшим, а то то и с большим, чем у сверстников, нетерпением ожидают поступления в школу, стремятся стать учениками. Но вскоре после начала занятий обнаруживается: увы, опасения взрослых были не напрасными, трудности действительно возникают. Таких детей поджидают отнюдь не только радости учения, но и разочарования. Именно им, наиболее любознательным, часто становится скучно в классе после первых же уроков. Уже умеющим читать и считать, им приходится пребывать в безделье, пока другие осваивают азбуку и начальные арифметические действия, Конечно, очень многое зависит от того, как ведется -Преподавание. Некоторые педагоги учат не просто навыкам, например, чтения или письма, но одновременно уделяют внимание анализу соотношения звуков и букв, а также истории слов, то есть в какой-то мере вводят учеников в теорию языка. Такое развивающее обучение несет в себе нечто новое и для самых сильных учеников (для них оно может быть особенно привлекательным). Но беда в том, что и самый лучший учитель, имея дело с целым классом, лишен возможности ориентироваться на тех, кто идет впереди... Большинству учителей просто некогда заниматься одаренными детьми; а некоторым из них как бы мешают ученики с поражающими познаниями, с не всегда понятной умственной активностью. Бывает и так: педагог поначалу собирается давать явно выдающемуся ученику более трудные задания, уделять ему специальное внимание. Но потом такие намерения (а иногда и обещания родителям) забываются — нет для этого у учителя ни времени, ни сил... К тому же в ученике незаурядном, с необычно высоким умственным уровнем педагог нередко видит прежде всего лишь восприимчивого к учению, не замечая, что такой ребенок нуждается в особом подходе. Трудности могут начаться с того, что ребенок, опережающий сверстников, склонен постоянно привлекать к себе внимание, Стремительное выполнение заданий, готовность правильно ответить на вопрос учителя — для него желанная умственная игра, состязание. И он торопливее других тянет руку — радостный, предвкушая одобрение. И при этом все время жаждет новой умственной пищи... Но это через какое-то время надоедает учителю, и другим ученикам, и ему самому. Такой ученик постепенно становится всем в классе в тягость. Часто в начальных классах наиболее развитого ученика почти перестают спрашивать: учитель ведь уверен, что он и так знает. Если он все же настойчиво пытается что-нибудь сказать или спросить, то может нарваться и на упрек, что он «выскочка». А когда он видит, что его активность учителю не нужна, и переключается на что-нибудь постороиее — не миновать недовольства, а то и раздражения педагога; почему отвлекается и не интересуется занятиями? Уж не слишком ли о себе возомнил? Так, поначалу энтузиаст учебных занятий, ребенок становится лишним в школе, а она ему — ненужной. Он предпочитает болеть, лишь бы не посещать уроки. В результате уже в первые же школьные годы и тем более в подростковые многие выдающиеся дети оказываются в конфликте с учителями. А те иногда и сами не знают, чем такой ребенок их раздражает: с одной стороны все-таки вундеркинд, а с другой — «какой-то ненормальный»... Причина «дисгармонии» очевидна: наиболее способные ученики нуждаются в нагрузке, которая была бы под стать их умственным силам; а наша «средняя» 'школа, кроме средней программы, ничего им предложить не может. Весьма обычная картина: на контрольной работе по математике, пока большинство ребят едва-едва только к концу урока решают предложенные задачи, два-три ученика успевают сделать свой вариант, вариант для соседнего ряда и еще ищут, чем бы заняться... Иногда они получают новые примеры или начинают приготовлять домашний урок, но это — в лучшем случае. Чаще учитель отказывается давать дополнительные задания, мотивируя тем, что не намерен проверять лишнее. Бывает и так: ученикам, с легкостью решающим задачи, надоест просто так сидеть в ожидании, они начинают переговариваться, баловаться... И кончается тем, что от них требуют дневники, в которых появляется: «Болтал на уроке!», «Плохое поведение в классе!» Незаурядный ученик — испытание для учителя, особенно если для учителя главное — «чтобы был порядок». А как ж* развитому и независимому ученику не взбунтоваться против муштры? Отсюда — частые выговариваиия им (не мешать!), укоряющие записи в дневнике, вызовы родителей... Правда, немалая часть детей с ранним подъемом способностей, а конечном счете, как-то приспос1бливается к общим требованиям. Но происходит это, в сущности, ценою ослабления, если не потери, некоторых важных особенностей, отличающих таких детей. Они вынуждены становиться менее самостоятельными, тормозить свою любознательность и творческие порывы. Их особые возможности остаются как бы невостребованными! Бывают и другие варианты школьных трудностей у ребенка с ранним умственным расцветом. От него ожидают, требуют и родители, и педагоги, чтобы он обязательно был примерным учеником, отличником. А ведь отметки часто ставят не только за знания, но и за поведение, за почерк. Ученику с повышенными способностями достается гораздо больше, чем другим, например, за не по форме выполненное домашнее задание, за какое-нибудь не предусмотренное темой высказывание на уроке, за небрежную письменную работу. А в некоторых семьях любое снижение отметок воспринимается как драма. У ребенка с ранним умственным расцветом нередки трудности и во взаимоотношения со сверстниками. Часто одноклассники, особенно к началу подросткового возраста, начинают активно отторгать от себя такого ученика, дают ему обидные прозвища, стараются поставить его в неловкое положение. А тот, чтобы не оказаться отверженным, стремится быть «как все»: избегает обнаруживать себя самым знающим или, тем более, самым старательным. Немало дополнительных переживаний выпадает на долю такого ребенка, если ему почему-либо не даются физкультура, занятия по труду. И другие ученики здесь могут быть не лучше, но они не привлекают к себе такого пристального внимания. А физическая неумелость, робость у ученика, далеко опережающего других в умственном отношении, непременно становятся поводом для насмешек, издевок. Трения с товарищами бывают вызваны и тем, во что играют дети: юные интеллектуалы тянутся к различным словесным играм, к шахматам в те годы, когда их сверстники — по преимуществу к подвижным и более веселым играм. Среди «выдающихся» детей есть своего рода «фанаты» умственных увлечений — иногда они оказываются прогульщиками, которым жалко терять время на занятия в школе, поскольку они отвлекают от того, чем они сейчас захвачены. Некоторые вообще хотели бы заниматься только тем, что для них загадочно и ново. И на кружки многие из них ходят лишь до тех пор, пока еще не научились чему-то, не разобра-. лись — а затем интерес пропадает. Во всем этом выступат одна из показательных, частых черт характера ребенка с ранним подъемом интеллекта — упорней-шее нежелание делать то, что ему неинтересно. Такие дети обычно сразу же стремятся заниматься сами. Их задевает и обижает, если кто-нибудь из взрослых пытается руководить приготовлением уроков., Осложнять их отношения с родителями ' может и повышенная требовательность к старшим, от которых они порой дотошно добиваются, например обоснования каких-нибудь высказанных теми утверждений. Некоторые из таких детей, с особо ярким воображением, оказываются выдумщиками, фантазерами, которые гото- ' вы всех убеждать в том, чего не было, но ! что возникло в их мечтах. Это может обнаруживаться и на уроках, и во внешкольных занятиях. Рано созревшие ' интеллектуально дети, опираясь на логику, способны порой придти к ошарашивающим взрослых нравственным суждениям. От них, например, можно услышать в младшем подростковом возрасте, что родителям никто ничем не обязан, или — что те, кто мало смеется,— плохие люди. , Подобного рода «теоретизирование» обосновывается, подкрепляется логически верными ссылками на то, что они слышали или сами читали. В их умствованиях, наряду с формальной правильностью, отчетливостью суждений, выступают и схематизм, односторонность их представлений. Но это их не смущает. Сильные и слабые стороны такого ребенка взамосаязаны, переходят друг в друга. Так, легкость, с которой дается учение, привычка учиться «хватая на лету», может приводить к нежеланию, неумению ; упорно заниматься. На детях с ускоренным умственным развитием видна справедливость известного выражения: наши недостатки — продолжение наших достоинств. Чрезмерная выраженность у ребенка таких, каказлось бы, несомненных достоинств, как умственная самостоятельность, установка на познавание, могут оборачиваться своеволием, противопоставлением себя окружающим. Даже, казалось бы, явное преимущество ребенка, которому все учебные предметы даются одинаково легко, имеет и свою теневую сторону: к подростковому возрасту такая легкость уже начинает тяготить самого школьника — он не может разобраться, к чему же он более склонен. Отсутствие таких ограничителей, как относительная неспособность к каким-нибудь видам занятий, может обусловливать излишнюю разбросанность интересов, затруднять самоопределение. Время от времени то в одной, то в другой газете промелькнет не перестающее казаться удивительным сообщение о поступлении в вуз школьника тринадцати или четырнадцати лет. Значит, кто-то учился в школе вместо 10—11 лет всего 6—7 лет. Чаще всего необыкновенно развитый ребенок поступает, как и все, в шесть — семь лет в первый класс, но потом его ускоренно, иногда в первом же учебном году, переводят в последующие классы. Бывает и так, что «перескок» через класс или несколько таких «перескоков» происходят уже в подростковом возрасте. Раньше для этого требовалось специальное разрешение органов народного образования. Теперь, согласно новому Положению об общеобразовательной средней школе, официально введено право сдавать экстерном за любой класс и за школу в целом. Но и это не снимает трудностей в развитии интересующей нас категории детей. Ведь при этом возникает новые сложности: несоответствие психологической и физической зрелости такого ребенка и его новых соучеников. Очень существенно и то, как быстрый темп умственного развития влияет на самосознание растущего человека. В предыдущей статье мы уже отмечали, что недостатками могут быть не только самонадеянность, самодовольство, но и. постоянные сомнения в силе своего ума. А такие сомнения возможны именно у умного ребенка, уже способного и склонного соотносить свой разум с умственными возможностями взрослых. Показательны в этом отношении мои давние наблюдения за замечательным мальчиком восьми лет (ставшем впоследствии крупным ученым). У этого ребенка, который а пятом классе был на три года младше соучеников, можно было наблюдать удивительное выражение лица, Рассказывая что-либо или показывая какую-нибудь свою работу, он как бы вдруг спохватывался и лукаво, слегка смущенно улыбался. Он никогда долго не разговаривал с серьезным видом, и многие действия его сопровождались этим странно улыбчивым выражением лица. Выразительность его улыбки нельзя передать одним словом; в ней были слиты два выражения — виноватость и ирония. Она одновременно производила впечатление улыбки ребенка и улыбки взрослого: улыбка ребенка застенчивая, виноватая, а улыбка взрослого ироническая, снисходительная. Получалось так: то, что он говорит и делает, для него естественно и умнее, содержательнее рассуждать и действовать он не может. Но вместе с тем он же сам понимает, что это — только по-детски, и поэтому перед посторонним — виновато-иронически улыбается. Улыбка должна была опередить наблюдателя и показать, что он себя оценивает реально. Очень возможно, что ироническая сторона его улыбки была отражением чьей-то взрослой откровенной усмешки над вундеркиндом... Чтобы признать ее правоту, мальчику нужно было убедиться в относительности своего ума, своих поступков и высказываний, прийти к пониманию, что он, несмотря ни на что, остается ребенком, который может быть только забавным. Его многозначительная улыбка выражала самую глубину его интеллекта, его самосознания — сложность внутреннего мира, отсутствие самодовольной ограниченности. Особый вопрос — зависимость от возраста самих умственных способностей. По мере того, как ребенок становится старше, изменяются и темп умственного подъема, и его проявления, что не может не сказаться на всей ситуации умственного развития. Но об этом — в следующий раз.
© Copyright: Наталья Малинина Исаева, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
