В какие дали затащила нас блесна...Ты жива, моя старушка? Сколько лет и сколько зим! Выпьем, няня; где же Пушкин? На троих сообразим! Помнишь, няня, как пивали мы в далекие года, как за рюмочкой в подвале мы встречали холода? Осушу стакан до дна я, станет сердцу веселей. Обними меня, родная, обними и пожалей. Видишь, Мань, в какие дали затащила нас блесна. А ведь нас предупреждали: это ад, а не страна. Я вон пол в сортирах драил много месяцев подряд… что ж не дернул я в Израиль?! Там – кибуцы, говорят: хошь – паши без опасений, хошь – коров весь день дои. Всюду Сени-Моисени Рабиновичи мои. Только, Ваня, их канканы мне, боюсь, не по плечу… …выпьем, Ваня, по стакану! Не волнуйся, я плачу… Знаешь, тошно быть солдатом с девяти и до пяти. Столько лет я шел куда-то, будто знал, куда идти. Все шагал с другими в ногу, четкий шаг, лихая стать… денег, вот, скопил немного… Где умишка бы достать? В общем, вы езжайте сами хоть в Израиль, хоть в Пхеньян. Мне и здесь-то тошно, Саня, нафига козе баян?! Эту чертову планету я видал вконтакте.ру. Мне отсюда ходу нету. Так в Нью-Йорке и помру. Так уж вышло, что поделать, мой рубеж, конечно, взят. Мне ведь, няня, сорок девять, скоро будет пятьдесят. Время мчит неумолимо. От зари и до зари дни проходят мимо, мимо… только мимо, хоть умри, катят с дребезгом бездарным, как раздолбанный трамвай. Наливай полнее, бармен. Ради бога, наливай.
© Copyright: Се Колевков, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
