О кино и школе.Вдогонку к «Оттепели» посмотрел тоже недавний фильм Тодоровского «Географ глобус пропил». Ей-богу, я не читал конкретно той книжки, по мотивам которой снят фильм, но я читал очень много подобной писанины о том, как лоховатый, но внутренне духовный, недоопустившийся (хотя и сильно пьющий) интеллигент приходит работать в школу учителем, и поначалу у него бывают конфликты с трудными всякими подростками, но потом он находит общий язык, и они проникаются к нему симпатией, потому что он – не такой, как прочие учителя, он живой, искренний, ему есть, что сказать. Ноги подобных сюжетов – растут, в общем-то, из Голливуда. Где тоже популярная тема: неординарный учитель завоёвывает симпатии класса, со всеми непростыми тамошними подростками. И мне представляется, что все подобные сюжеты – сочиняются духовно богатыми личностями, не нашедшими жизненного применения тайным сокровищам своей неординарной натуры, при этом ни дня не работавшими в общеобразовательной школе (в лучшем случае – вели какой-нибудь курс компьютерной грамотности для детишек, тяготеющих к компьютерной грамотности, где выслушивали их жалобы на бесчувственных и ригидных «шкрабов»). Ну или – ДЛЯ таких людей сочиняются подобные сюжеты. То есть, для людей, которые имеют весьма смутное представление о среднем школьном образовании, наблюдали его только с одной стороны, и то давно, но знают, что оно нынче в упадке (а оно везде в упадке, во всех развитых странах) и они могли бы сказать там новое слово. По крайней мере – помечтать об этом. Почему я делаю такой вывод? Потому что во всех этих сказках, что голливудских, что отечественных, - всегда фигурирует ОДИН класс. Там есть такие подростки, там есть сякие подростки, у них имеются какие-то взаимоотношения, у них имеются какие-то особые обстоятельства, и вот этот новый учитель, этот луч света в пыльном царстве школьного доктринёрства, эта яркая нестандартная личность, - возится с этим классом (пусть и делая вид, что ему всё пофиг), покоряет детские сердца, решает проблемы, ходит с ними в походы, и всякое такое. Это было бы правдоподобно, если предположить, что он – классный руководитель. Поэтому всем остальным он просто преподаёт, а со своими – контактирует глубже. Но кто ж поставит классным руководителем новичка, который без году неделя в школе, тем более – к «старшакам»? Даже при самой отчаянной ситуации с кадрами, когда приходится брать в учителя любых желающих алкоголиков из подворотни, на классное руководство назначают всё же достаточно опытных «шкрабов», имеющих хотя бы года три работы в этой системе и хорошо представляющих себе конкретную её специфику. Специфика же такова, что у любого учителя класс будет не один. Если это географ – у него этих классов будет двенадцать при двух параллелях, и восемнадцать – при трёх. В такой ситуации большим для него достижением будет, если через полгода он окажется в состоянии узнавать своих учеников в лицо и помнить их фамилии. И при этом – выполнять основную свою задачу: хоть как-то влиять на процесс впитывания всей этой детомассой знаний по предмету. Хоть как-то контролировать его. Я уж не говорю «Увлекательно и толково излагать свой предмет, возбуждая к нему интерес в аудитории» (о такой-то роскоши большинству общеобразовательных школ и мечтать не приходится), но хотя бы – поддерживать относительные тишину и порядок на контрольных (многие т.н. учителя что у нас, что в Штатах, не способны и на эту задачу, а при попытках – слегают в больницу с язвой желудка на нервной почве). Когда педагог, отчаявшись в выполнении этих, профессиональных своих задач, начинает проповедовать какую-то лабудень за нравственный закон внутри, свет культуры и наполненность духовного существа, надеясь заставить задуматься, – ему это удастся. Детишки впрямь задумаются и поймут, что перед ними лох конченый, стопроцентный. Из которого можно как угодно верёвки вить и превращать любой урок в душеспасительный трёп о возвышенных, но весьма абстрактных материях. А можно – и просто игнорировать его бормотание, стоя на ушах и делая, что заблагорассудится. По этой причине, отбирая кадры для нашей, корпоративной школы, где учатся дети сотрудников, а я состою сопредседеталем попечительского совета, - мы очень внимательно следим, чтобы у соискателей не было какой-то инстинктивной наклонности к морализаторству и стремления «учить не столько предмету, сколько жизни». Нет, школа – это место, где оказываются образовательные услуги. Если это делается качественно, - это место, возможно, оправдывает своё предназначение и затраты на себя (а возможно, не оправдывает их в любом случае, и при нынешнем развитии Интернета стоило бы вовсе отказаться от принудительного школьного образования за пределами начального; дальше – сами могут прочитать всё, что нужно). От преподавателей при этом – требуется, чтобы они были, если угодно, «аппаратами по доходчивому разъяснению материала». Этого – достаточно. Проповедовать, учить жизни – излишне (да и честно говоря, школьный учитель, даже хороший – это весьма сомнительный эксперт по части жизненных реалий, и его представление о них – довольно умозрительное; и мне бы не хотелось, чтобы он транслировал свои иллюзии подрастающему поколению). Впрочем, соприкоснувшись с практической стороной школьного преподавания – даже самый идеалистически настроенный неофит-энтузиаст очень быстро приходит к пониманию, что нехер брать на себя какие-то «повышенные обязательства воспитателя личностей» и лезть в детские души, рискуя увидеть там такое, что потом в кошмарах сниться будет. От одного только преподавания предмета и сопутствующих ему чисто дисциплинарных вопросов, - у многих и так крыша едет, и счастье, если они не приобретают устойчивых инфантицидных маний. Но что до налаживания контакта с детишками в тех пределах, в каких это действительно необходимо для учёбы, - это делается тем проще, чем меньше пытаешься играть в «проповедника» и обличителя пороков. Обличений чужой скверны с высот собственной невзъе.бенно сиятельной нравственности – не любит никто, и дети – в том числе. В лучшем случае будут воспринимать как замшелого брюзгу, в худшем – живьём сожрут. Вполне достаточно разумно-эгоистической позиции: вы не создаёте проблем мне – я не создаю проблем вам. При этом, желательно, конечно, намекнуть, что ты реально МОЖЕШЬ создать проблемы, и не только в школе (что последнее детишкам из маргинальных семей – как правило, глубочайшим образом пофиг). Мой собственный учительский опыт в государственных школах не то чтобы очень обширный (как-то подменял одногруппницу по филфаку в течение месяца), но и он показывает, что с детьми прекрасно работают те же дипломатические приёмы, что и со взрослыми. Например, угроза физическим насилием. Поначалу, конечно, бывали некоторые конфликты, но здесь главное не пытаться ором и размахиванием рук урезонить беснующегося малолетку перед всем классом (ему этого и надо, он для того и выделывается), а, оказавшись с ним наедине, вежливо намекнуть, что пусть лично тебе преподавательская этика не позволяет сделать с ним то, что хочется, а именно, натянуть ему глаз на жопу и завязать яйца бантиком за ушами – это могут сделать другие люди вне школьных стен. Поскольку для тебя его яйца не является высшей ценностью. Для тебя высшей ценностью является твоё хорошее настроение. И если он не конченый дебил и не мазохист – то это и для него должно стать высшей ценностью. Грубо? Главное – работает. Дети, даже самые «испорченные» и «циничные» - гораздо понятливей иных взрослых, которые сразу не верят, что с ними могут обойтись неким образом, противоречащим Уголовному кодексу. «Трудные» подростки – верят. Поскольку имеют контакты в соответствующей среде (пусть и беспонтовое всякое бакланьё) и представляют, как реально дела могут делаться. Честно говоря, я вообще не могу взять в толк это словосочетание, «трудный подросток». На самом деле трудные – это младенцы. Которые нихера заведомо не понимают, которым заведомо бесполезно угрожать. А парень лет в четырнадцать-пятнадцать-шестнадцать? Да у него прекрасно развитый коммуникативный аппарат, и если не пытаться с ним сюсюкать, как с младенцем, а приставить ствол к башке и сказать: «Я тебя грохну нахер, если будешь портить мне настроение» - всё он прекрасно и сразу понимает. Да любая демонстрация силового превосходства на подростка действует волшебно, если при этом ты оставляешь ему «золотой мост», убеждённость в том, что с тобой можно подружиться, если он не будет тебя напрягать. Но если будет – то реакция будет силовая, как и на враждебные действия взрослого человека. Вообще, я не понимаю, почему в системе народного просвещения с некоторых пор так маниакально пытаются отвергать угрозу физическим насилием. Да откуда мне знать, преуспеет ли он в жизни, с аттестатом или без оного? Да может, подсядет он на зону, сойдётся там с серьёзными людьми, заслужит их доверие, благодаря природной своей сметливости, и годам к тридцати обретёт такой социальный статус, что никому из нынешних его учителей и не снилось! И, соответственно, для него самая выигрышная стратегия – вести себя так, чтобы подсесть на зону, а не в универ поступить. Поди знай! Это вообще насквозь фальшивая песенка, про безусловную пользу образования. Тем более – в стране, где стада дипломированных деградантов только и умеют, что плакаться на свою невостребованность, а в бизнесе преуспевают незамутнённые кавказские и среднеазиатские ребята, едва умеющие говорить по-русски и наверняка паршиво умеющие писать на своих родных языках. Преуспевают – потому что они достойней успеха, на самом-то деле. Им не западло стоять за прилавком овощного магазинчика, когда дипломированный деградант считает для себя «падением» и участь продавца-консультанта в автосалоне. Поэтому, дурное это дело, пытаться внушить кому-то, что ты радеешь за него, из кожи вон лезешь ради его блага. Дети – особенно остро чувствуют здесь и фальшь, и почву для спекуляций. Куда лучше – честно дать понять, что на его благо тебе насрать, что ты даже морочиться этим не собираешься, и уж тем более ты понятия не имеешь, пойдут ли ему на пользу те знания, которые ты ему сообщаешь, но будет возникать – получит по рогам, тем или иным образом. Однако ж, что касается пользы, должен признать, я при своей учительской «карьере» пребывал в довольно выигрышном положении, поскольку преподавал английский. А его-то практическая востребованность – очевидна даже для самого тупого гопника. С такими предметами, как география, - всё, конечно, не столь очевидно. Как двести лет назад было сказано – «Извозчик сам знает, куда ехать». И поди поспорь! Помню, в той школе, где учился я (ещё в советские времена, и то была одна из лучших спецанглийских школ Питера) географию сначала преподавала не слишком требовательная тётушка, которая рассказывала преимущественно о своих поездках по Союзу и странам соцлагеря, а в последних трёх классах этого предмета не было вовсе. В аттестатах всем автоматически пятёрки поставили – вот оно и ладно. Но и когда был предмет – тоже не припомню, чтобы хоть кто-то получил хоть одну тройку по географии. Ну и если вдуматься: какой смысл учить географию людям, которые совершенно ею не интересуются и которым вряд ли она когда пригодится? Зачем им знать, что столицей Чада является Киншаса? (Мой дневник читает не очень много людей, но всё-таки интересно: кто из прочитавших вспомнил, что на самом деле – Нджамена? И что бы это изменило в их жизни, знание или незнание столицы Чада, если сами они, в отличие от меня, не планируют Великой Африканской Реконкисты? :-) ) Или это действительно поможет лучше ориентироваться в мире? Ну и много людей, учивших в школе географию, способны самостоятельно определить собственные координаты? Этому в школе не учат? Да, не учат. Хотя это очень просто делается с самыми доступными подручными предметами. Но раз не учат даже этому – какой смысл получать информацию о континентах и странах, если, оказавшись на необитаемом острове, ты, для начала, не сможешь понять, где именно находишься, чтобы в принципе начать припоминать, какие там ближайшие страны и что в них есть интересного? Или это будет способствовать правильному представлению о перспективах экономического развития родной страны? Ну вот в этом фильме Тодоровского – был один из немногочисленных эпизодов, кое-как связанных с собственно преподаванием географии, а не с тонкими душевными переживаниями «географа» на тему своей душевной пустоты. Он спросил, что является доминирующей отраслью в экономике Пермского края, и пацан ответил: «Проституция». На что учитель попробовал сострить, весьма плоско. Хотя на самом деле, это очень глубокий и верный взгляд на суть вещей. Развивать в России, кровь из носу, транспортное машиностроение – не совсем удачная идея, по ряду климатических и культурных причин. Для качественного производства есть Германия, для дешёвого – Китай, нам с ними трудно да и незачем конкурировать. А что есть у нас – обилие симпатичных девчонок, чьи амбиции простираются заведомо дальше желания корячиться у станка за полштуки баксов в месяц, а моральная конституция не исковеркана психотическими комплексами, выдаваемыми ханжами за «мораль». Поэтому развитие проституции, секс-туризма и всех сопутствующих бизнесов, - органически выигрышное решение для тех российских регионов, где нет каких-то ценных природных ископаемых. И вот школьник – он, конечно, прикололся, но на самом деле всё верно понимает. Гораздо лучше, нежели и учитель, и глубокомысленные дядечки во власти, играющиеся в управление российским экономическим развитием, покуда у них имеются для этих забав нефтебаксы. Когда потребность в нефти сократится – естественно, главным национальным достоянием России в целом и Пермского края в частности сделаются симпатичные барышни без ханжеских комплексов. И школьник сделал такой вывод, будучи двоечником от официальной географии, но просто – он умеет смотреть правде в глаза, а на жизнь – трезво (когда не бухой). Так зачем, спрашивается, ему учить эту самую экономическую географию, чьи многомудрые мэтры в действительности разбираются в предмете гораздо слабее его, гоповатого сопляка? Тем более, уважение к учителю-неофиту резко падает, если он начинает колотить понты и изображать суровость, разбрасывая колы и пары по всякому поводу. Это всегда воспринимается как признак слабости, как истерика, каковой и является. Помню, в десятом классе к нам пришла молодая англичаночка, только с вуза, и тоже начала выкобениваться, ставя двойки по предмету за поведение (правда, как быстро оказалось, она не заносила их в журнал). Так я скажу, от моральной декапитации её спасло только то, что Ленка была, на самом деле, очень милая барышня, и мне удалось убедить общественность простить ей ошибки молодости и повременить с обструкцией, пока я не соблазню её и не вправлю мозги. Иначе – её бы просто растерзали (фигурально, конечно). Школьник, уж к десятому-то классу, хорошо умеет различать, кто перед ним: то ли действительно жёсткий педагог, реально способный подчинять людей, то ли институтка, тявкающая лишь от испуга. И хуже нет, чем озлоблять школоту напускной сердитостью, когда на самом деле не способен «покарать» своею личной волей, не приплетая сюда школьные отметки, педсовет, РОНО-ГОРОНО и прочую официозную тряхомудию. Ну и разумеется, от людей можно чего-то требовать, лишь когда ты можешь внятно объяснить, зачем оно нужно именно ТЕБЕ. И когда ты можешь заставить выполнить требование. По этой причине, скажем, я никогда не требовал от собственного сына, чтобы он доел тарелку с супом. С одной стороны, потому, что мой принцип – «не хочешь жрать – не мучай ложку». И нефиг приучать ребёнка к бессмысленному обжорству. С другой же – на работе я привык к тому, что мои просьбы выполняются. Поскольку люди знают изначально (или быстро понимают), что могут немножко умереть, если наглым образом игнорировать мои просьбы. Поскольку я всегда могу объяснить, зачем нужно лично мне выполнение той или иной просьбы. И отказ – будет восприниматься мною как личное оскорбление. Но убей бог, я не придумаю нормального объяснения, на кой хер мне нужно, чтобы мой сын доел этот сраный суп, когда не хочется, и тем более – я не грохну его за неповиновение в данном вопросе. Да в любом случае не грохну. Не Тарас Бульба, чай. Поэтому, я очень твёрдо понимаю: даже при влиянии, позволяющем делать марионеток из министров и генералов, - всякой власти есть пределы. Например, у тебя нет эффективных рычагов, чтобы заставить собственного сына съесть чёртов суп или учить уроки, когда ему категорически влом. Завалить ты его по-любому не завалишь, а перегнёшь палку с какими-то нефатальными репрессиями – он сбежит из дома, и ты проклянёшь своё упрямство в утверждении своей власти над чуть ли не единственным человеком в мире, над которым де факто власти не имеешь и не можешь иметь. Не то дело – чужие дети. И если в государственной школе мой опыт более чем ограничен, то он гораздо обширнее на моём собственном «педагогическом» предприятии, моей Калужской плантации, где трудятся преимущественно тинейджеры, совершившие уголовные преступления, попавшиеся на этом и согласившиеся пойти не в государственную колонию, а в частное рабство (или «индентурное услужение», что будет точнее) ко мне, на меньший срок, на моих условиях. Они же очень просты. Фактически, они отрабатывают долг передо мной за то, что я потратился на проплату развала дела у ментов (в зависимости от обстоятельств, это бывает сто-триста тысяч рублей), плюс то, что я потратил на решение вопроса с терпилами (тут, конечно, сумма компенсации может очень сильно розниться, от нескольких тысяч рублей до нескольких миллионов), плюс – мой интерес. Который совершенно не скрывается. «Да, я намерен поживиться на вашей эксплуатации, ребятишки, я не приписываю себе никаких альтруистических мотивов, и если вас в этом что-то не устраивает – вперёд и с песней в объятия официального правосудия. Говорят, нынче воспитательные колонии очень комфортабельные и гуманные в России, там вовсе нет никакого беспредела, там теперь никто никого не опускает, и вертухаи никого не метелят дубинками до отказа почек. А раз говорят – значит, так и есть?» Довольно странно, но почему-то буквально все юные преступнички, кому делалось предложение об альтернативном «искуплении», - хватались за него всеми конечностями. Хотя на самом деле, условия на моей плантации (сейчас уж – серьёзный агропромышленный комплекс с сопутствующими производствами, начиная от выделки кож и кончая автотехцентром на базе нашей МТС) – вовсе не сахар. У нас в ходу телесные наказания за косяки и «афронты». Не дубинками, конечно, что слишком травмоопасно, но розгами – только в путь. На выбор, правда. «Или ты на неделю лишаешься доступа к Инету, - или двадцать розог». У человека всегда должен быть выбор. У нас существует совершенно официальная «дедовщина», где новички закрепляются за конкретными «сеньорами», ребятами, которые не менее года просуществовали в этой нашей системе и внушили к себе доверие (в нашем случае это значит, что они не подставляли и не сдавали своих даже под угрозой хорошей трёпки). И это большая честь для «сеньора», иметь закреплённого за ним новичка, которому он объясняет здешние порядки. Объясняет – любыми средствами, при условии, что они не приведут к суициду или бегству с обращением в СМИ. И тьфу-тьфу, пока что не было у нас ни того, ни другого, за все шесть лет существования Плантации. Самоволки-то, конечно, постоянно случаются, но вот чтобы намеренно настучать на нас в СМИ или написать письмо в Генеральную Прокуратуру – никогда. И у нас существует, конечно, некоторое образование. Поскольку я заинтересован в максимальной отдаче от своих рабов, - естественно, я стараюсь развить те их навыки, которые обещают наибольшую прибыльность. Если парень приноровился мастерски отключать сигнализацию, чтобы угнать машину, - разумеется, его не поставят окучивать картошку, а поставят в автосервис, где он будет работать по сигналкам, и заодно – постигать ещё более высокие вершины алгоритмов взлома и контрвзлома защиты, где он может придумать что-то своё, что обогатит не только меня, но и его самого (это реальный случай, когда я принял к себе в «рабы» парня, угнавшего Мерседес S-класса и раздолбавшего железа на шесть лямов, что вроде бы невозможно возместить за какой-либо разумный срок рабского труда, но я согласился взять его всего на два года, и он, немножко подучившись, соорудил такую схему защиты, которая нам на патентах, через подставные фирмы, уже сейчас принесла существенно больше прибыли). Есть и хорошие курсы русского и английского, которые ведут охранники, а иногда и я, когда выбираюсь туда. Недавно ввели для желающих и обучение испанскому. Наш врач (очень классный военный хирург) создал кружок практической медицины, где в доступной форме учит реально полезным вещам, вроде неотложной помощи при тех или иных жизненных обстоятельствах. Заодно объясняет, как действуют те или иные наркотики. Если же кто-то вдруг заинтересуется биологией, географией, астрономией, лингвистикой, - пожалуйста, Интернет всегда под рукой, а соответствующие ресурсы – порекомендуют. Но заводить для этого специальных учителей – было бы, конечно, пижонством. По моему мнению, столь превозносимая «широта и разноплановость» школьного образования – скорее вредит, нежели помогает. Создаёт иллюзию, будто чел реально знает всё и обо всём, когда на самом деле имеет очень поверхностное знакомство с научными дисциплинами и не имеет практически никакого представления о том, что вообще собой представляет научный метод. Поэтому, такой чел становится крайне лёгкой добычей всевозможных шарлатанов, выдвигающих альтернативные и конспирологические версии, в противовес тому, чему его скучно, нудно, «ненавистно» учили в школе. Если б не учили, если б он заведомо понимал, что нихера не смыслит в той или иной области знаний, которой никогда не занимался сколько-нибудь профессионально, - было бы труднее окрутить. Соответственно, когда мы решили обзавестись собственной школой для своих детишек, я был против того, чтобы делать общеобязательными какие-либо предметы помимо русского, пары иностранных, арифметики (для младших классов), логики и этики. Историю, географию, биологию, алгебру, геометрию, химию, физику, литературу – преподавать факультативно, по желанию и за дополнительную плату, как и физическую/огневую подготовку и автодело. Правда, выяснилось, абсолютное большинство родителей желают напрячь своих чад по максимуму, чтоб мучились не меньше, чем мы в своё время :-) И вот просматривая этот фильм, «Географ глобус пропил», я прикинул: были бы хоть какие-то шансы, чтобы мы приняли этого типа к нам учителем? Нет, не географии, конечно, поскольку в географии он ни ухом, ни рылом, будучи биологом по образованию, но – биологии? На самом деле, не такая уж нереальная перспектива. По крайней мере, чел не озабочен манией «сеять разумное, доброе, вечное», не ханжа, не экзистенциальный «воинствующий праведник» (когда не с бодуна), но какой-то стерженёк имеется. Ну а что бухает – так мыслящему человеку в России трудно не пить. Как говорит один мой друг, «если слишком мало пьянствовать – начинаешь замечать, что эта страна довольно холодная и малоподходящая для человеческой жизни по крайней мере зимой. Всерьёз запретишь тут пить – отсюда все разбегутся» :-) Само по себе алкогольное прошлое – не есть категорическая причина для отказа. Скажем, один из наших историков, - в своё время крепко закидывал за воротник и вылетел из государственной школы, когда заявился сильно датым на родительское собрание. Конечно, официально – уволился по собственному, но мы добросовестно пробиваем биографии всех людей, которых вербуем. Однако ж, мужик душевный, предмет свой знает и любит. Уроки – в настоящие перфомансы превращает, искренне интересные для школоты. Но на собеседовании я его честно предостерёг: «Пива с утра – это можно, если накануне перебрал. Но лучше зажевать, чтоб не пахло. А вот нажрёшься в школе до кондиции блуждающего биоробота – я испытаю чрезмерную зависть с не очень хорошими последствиями. Поскольку себе я такого позволить не могу ни на работе, ни при детях. Даже при собственном ребёнке. И смотри, чтобы наши проказники не насовали тебе в пачку сигарет с анашой. Они это обязательно попробуют сделать. Не оставляй без присмотра». На что он широко улыбнулся: «Да что ж я, Артём, ганжу от табака не отличу?» Но тем не менее, в поход да ещё со сплавом через пороги – я бы, естественно, его с детьми не отпустил. Не их – его жалко было бы. Сожрут ведь стопудово, одичав вдали от цивилизации. А вообще, касательно всеобщего школьного образования, пришла в голову такая мысль (не в первый раз). Вот было время, когда элементарная грамотность являлась уделом немногих избранных, а основную массу населения составляло тупое, тёмное быдло. И тогда бывали войны. В которых участвовало где-то два, ну три процента населения. В основном – профессиональные головорезы из рыцарской аристократии и наёмники-ландскнехты. На худой конец – рекруты, набираемые в пределах десятка на тысячу парней подходящего возраста. Потом образование стало всеобщим, и полагалось, что люди, благодаря ему, станут цивилизованными, добрыми, ответственными гражданами, которые возьмут судьбу своих наций в свои руки, и войны прекратятся сами собой как атавизм варварских времён. Вместо этого сделалось возможным мобилизовать многомиллионные толпы в высшей степени просвещённых, цивилизованных и ответственных граждан, которые с невиданным дотоле воодушевлением участвовали в невиданных прежде тотальных мясорубках мирового масштаба. И я не против образования как такового, разумеется. Но, видимо, следует признать очевидное. Когда оно находится под контролем неких политических сил со своими интересами – оно становится инструментом массового оболванивания и индоктринации молодёжи теми идеологиями, которые прежде могли претендовать на сугубо маргинальный статус. Поэтому, я всё же имею очень серьёзные возражения против государственного школьного образования за счёт налогоплательщиков и в интересах тех, кто пилит деньги налогоплательщиков. Поскольку этот интерес органическим образом сводится к тому, чтобы сделать будущих налогоплательщиков ещё более лояльными к идее всемерного государственного контроля над частной жизнью. В этом смысле утешает одно. Именно – малая эффективность оболванивания и пропаганды, когда они проводятся в массовом порядке не самыми умными людьми. Тут ведь извечная беда «проповедников»: они хотят получить роботов – а получают анархистов. Но и разгул анархии – тоже не очень хорошая вещь. Так-то государство – необходимо и даже полезно, если ограничивается лишь выполнением своих функций некоего «надсубъектного» института для разрешения частных конфликтов и не лезет никуда дальше. Вопрос, однако, как удерживать его в рамках приличия, чтобы не возникало неизбежности его насильственного свержения всякий раз, когда оно чересчур далеко за них выходит. И в любом случае, школьное образование, контролируемое государственной бюрократией, непременно начинает порождать совершенно омерзительные явления. Я уж не говорю про советскую школу (о моей – у меня, скорее, самые тёплые воспоминания, поскольку она была насквозь антисоветской, да и тогда, в восьмидесятые, по-любому вся система идеологического контроля летела в тартарары), но вот и новейший американский курс «нулевой терпимости» к «социально нежелательному» поведению в школах – внушает крайнее отвращение. Во многом, они уже переплюнули и самые мрачные маразмы Совка, и всё, что могло бы придумать воображение Кафки. Вот, сообщают, в Пенсильвании в одной публичной школе десятилетнего мальчика временно исключили за то, что он сделал вид, будто прицеливается в приятеля из лука, изображая какую-то сетевую игрушку. Ибо – нулевая терпимость ко всякому оружию в школе и ко всяким намёкам на оружие. Думается, подобный бред не пришёл бы в голову самым отвязным хиппарям-пацифистам шестидесятых. Или приходит, когда те же хиппари через полвека дорываются до рычагов государственно-бюрократического диктата и совершенно оскотиниваются? И после этого меня спрашивают, почему я решил завести для своего ребёнка особую школу в России, когда мог бы отдать в любую английскую или американскую (ну, не я один, конечно, решил, и не только для своего ребёнка). Ответ прост. В России – я могу сделать так, чтобы ни одно чиновное мурло и на пушечный выстрел не подошло к нашей школе и не попыталось бы проводить в ней ту или иную маразматическую политику. Поскольку в России, как известно, дебильность законов искупается необязательностью их исполнения. Хвала коррупции, хвала нашему правовому нигилизму. Ну и наконец, сам я, хотя много езжу по миру (особенно зимой), живу всё-таки в России, и здесь имею наибольшее влияние, наибольшие завязки. Здесь, чтобы уберечь моего сына от диктата со стороны какого-то чересчур много возомнившего о себе чиновного мурла – мне достаточно показать ему ксиву подполковника ФСБ (липовую, но это не важно). А если намёк не будет понят, - ему объяснит его начальство, на которое у нас имеются достаточные оперативные материалы, чтобы залпом выпить пузырёк валидола, если они попадут в Ютъюб. В Штатах и в Англии у нас тоже, конечно, имеется некоторое влияние, но лично мне в этих странах действовать было бы не так комфортно, как в России. Да, при желании, я мог бы надавать по рукам и американскому какому-нибудь озабоченному сенатору, если б он вздумал поднять вопрос о некой «нелегальной» школе, где не то что нет «нулевой терпимости» к оружию, но с пятнадцати лет ученикам разрешено носить в школе боевые пистолеты (при условии прохождения курса огневой подготовки) – но это стоило бы мне гораздо больших усилий и требовало бы некоторых одолжений перед нужными людьми там, за океаном. А я не люблю одалживаться без крайней необходимости. К тому же, хотя Россия действительно холодная страна, но – прикольная. Мы родились здесь – и считаем своей по праву. И мой Лёшка, хотя любит бывать на тёплых курортах, но уже через пару недель начинает испытывать ностальгию по дому. Поэтому усылать его в «эмиграцию» куда-то в Англию или в США, - было бы подлостью с моей стороны. Нет, я вполне способен обеспечить ему нормальные условия для развития личности здесь, в России. А вот там, на Западе – в меньшей степени. Особенно, сейчас, когда Англия превратилась в откровенное позорище, да и Штаты уже не «дом равных и свободных», уже совсем не та страна, которую создавали и имели в виду Отцы-Основатели. И мы, конечно, озабочены судьбой Штатов (эта страна слишком важна, чтобы терять её). Для этой цели мы и способствовали выборному успеху Обамы в восьмом году, чтобы его бездарное правление стало если не последним, то предпоследним гвоздём в гроб социализма. Но вот пока социалистические, тоталитарные мании там по-прежнему так сильны – я туда ребёнка своего не отправлю. Возможно, лет через десять. Если, паче чаяния, все эти маразматические моды в их школьном образовании не провалятся с треском, не вызовут сокрушительный протест, а преуспеют, и американским социалистам-олигофренам действительно удастся воспитать поголовье идиотов с нулевой терпимостью к оружию. Вот тогда мой Лёшка и его нынешние одноклассники, если захотят, смогут приехать и в Штаты. И покорить их, как единственные там люди, хорошо умеющие стрелять, а не базлать о вечном мире. Заделаться там новой аристократией на обломках некогда могущественной империи, впавшей в деменцию и клинический пацифизм. Ибо успешная индоктринация на тотальную войну ещё может дать возможность немножко потрепыхаться, но успешная индоктринация на пацифизм, - превращает нацию в лёгкую добычу для тех, кого миновала чаша сия. Но это, к счастью, ненаучная футуристическая фантастика. Я надеюсь всё же, что американцы и сами осознают, какое говно породили, отдав государству на откуп такие нетипичные для него функции, как контроль над образованием. И свернут систему финансируемых из бюджета и контролируемых государством школ примерно тогда же, когда свернут и медицинский Обамакер, уже доказавший, в полнейшем соответствии с нашими прогнозами ноль-восьмого года, свою абсолютную непригодность для жизни сей. Если мы не ошиблись, ставя на бездарность Обамы в этом частном аспекте, - то вряд ли ошибаемся и в более общем: конец его малахольного, клоунского правления будет означать и отказ в целом от социалистических установок в Америке, возврат даже не к Рейгановскому климату, а к гораздо более либеральному (в хорошем, исконном, Локковском смысле). Примерно то же самое мы мыслим и относительно судеб России. Разумеется, все нынешние шуты гороховые, требующие школьного воспитания «патриотизма и православия» - растворятся, сойдут со сцены, как с белых яблонь дым, когда прикажет долго жить экономическая подоплёка их витийства. Уйдут без тени, без следа. Да, сейчас они чертовски меня раздражают чисто по-человечески, чисто эстетически, как тараканы, возомнившие, будто могут указывать Людям, как жить. Но если положить руку на сердце, в практических делах - они и сейчас-то не особо мешают жить Людям (см. выше про коррупцию и необязательность исполнения законов в России). Но приходится думать о том, что будет, когда все эти декорации путинской стабильности обрушатся к чёртовой матери. О том, как сохранить хотя бы конфедеративную Россию, где бы регионы имели экономическую заинтересованность в мирном сосуществовании и удалось бы пресечь стихийный разгул страстей, перерастающий в гражданскую войну. Ну а что касается наших детей – в этих условиях мы всё же стараемся учить их хорошо стрелять и умело драться. И мыслить логически, а не идейными штампами. И быть эгоистами настолько разумными, чтобы понимать: тотальное мочилово – никогда не бывает полезным для каждого отдельно взятого индивида, но к некоторому насилию для защиты своих прав от совершенно разнузданных посягательств на них – нужно быть готовым. Но, кажется, я слишком много наговорил здесь о своих мыслях, возникших при просмотре фильма «Географ глобус пропил», никак не относящихся к нему непосредственно, а всё более – относящихся к моим рассуждениям на тему выгод и невзгод школьного образования. А фильм-то хороший, на самом деле, несмотря на то, что «сказка». © Copyright: Артем Ферье, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
