Дон-Аминадо
ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА
Дон-Аминадо (Аминадав Петрович Шполянский) (7 мая 1888 - 14 ноября 1957)
Дон-Аминадо русский поэт-сатирик, мемуарист, адвокат.
Взыскательный Бунин назвал Дона Аминадо «одним из самых выдающихся русских юмористов, строки которого дают художественное наслаждение».
Юрист по образованию. В 1910) поселился в Москве и занялся писательской деятельностью (постоянно сотрудничал в газете «Раннее утро» и журнале «Сатирикон»). Будучи солдатом во время Первой мировой войны, Дон-Аминадо опубликовал свою первую книгу «Песни войны» (1914). В революцию эмигрировал через Константинополь во Франциюи поселился в Париже.
Для Аминадо характерна ироническая дистанция по отношению к изображаемому, его сатира склонна к дружескому, игровому юмору, но за лёгкостью формы не теряется политическая и человеческая серьёзность автора.
«Дым отечества» (1921) был его первым зарубежным изданием. 1927 — вышла книга сатирических рассказов «Наша маленькая жизнь». В следующем году (1928) была напечатана лучшая книга Дон-Аминадо — «Набросил плащ. Сборник лирической сатиры». На 30-е годы приходится пик популярности Дона Аминадо у читателей. наслаждение".
В период нацистской оккупации Франции был на нелегальном положении. В 30 — 40-е годы Дон-Аминадо много сделал для сближения русских с французами и отстаивал демократические ценности, за что был награжден орденом Почетного легиона.
После Второй мировой войны (уже под изменённым псевдонимом — Д. Аминадо) напечатал сборник стихов и воспоминания «Поезд на третьем пути» (1954), в котором воссоздал атмосферу дореволюционной России и жизни русской эмиграции. В книге он привел выразительные творческие портреты И. А. Бунина, А. И. Куприна, А. Н. Толстого, Д. С. Мережковского и многих других деятелей отечественной культуры (в России она была издана впервые в 1991 году).
Вернуться в Россию Дон-Аминадо не довелось…
Города и годы
После смерти Дон-Аминадо его архив был перевезён на родину И. Зильберштейном.
И ещё несколько строк о Шполянском А.П. (Дон-Аминадо) (запомним это имя):
«Милый Дон-Аминадо,
Мне совершенно необходимо Вам сказать, что Вы совершенно замечательный поэт. и куда больше — поэт, чем все те молодые и немолодые поэты, которые печатаются в толстых журналах. В одной Вашей шутке больше лирической жилы, чем во всем „на серьезе“.
Я на Вас непрерывно радуюсь и Вам непрерывно рукоплещу — как акробату, который в тысячу первый раз удачно протанцовал по проволоке. Сравнение не обидное. Акробат, ведь это из тех редких ремесел, где всё не на жизнь, а на смерть, и я сама такой акробат.
Но помимо акробатизма, т. е. непрерывной и неизменной удачи, у Вас просто — поэтическая сущность, сущность поэта, которой Вы пренебрегли, но и пренебрежа которой Вы — больший поэт, чем те, которые на нее (в себе) молятся - А дяди! А дамы! Любящие Вас, потому что невинно убеждены, что это вы „Марию Ивановну“ и „Ивана Петровича“ описываете. А редактора! Не понимающие, что Вы каждой своей строкой взрываете эмиграцию! Что Вы ее самый жестокий (ибо бескорыстный — и добродушный) судия. Вся Ваша поэзия — самосуд: эмиграции над самой собой.
Уверяю Вас, что… это останется…» (Новый мир. 1969).
Письмо было вложено в конверт, на котором сохранилась надпись рукой Дон-Аминадо: «Марина Ивановна Цветаева. Письмо (31 мая 1938), которым я очень дорожу».
Сентябрьские розы
Осенние дни еще тихо
И робко толпятся в преддверье.
Сентябрьские розы пылают
Пыланьем последнего дня.
Латинские сумерки сини,
Легки и воздушны, и кратки.
И снова блаженное лето
Отходит, как юность твоя.
Когда человек вспоминает
О том, что давно миновало,
То знай, это старость в преддверье,
Дыханье в груди затая,
Старается тихо подкрасться
И, время по вздохам считая,
Войти, как входила когда-то
Упрямая юность твоя…
Войдет и осмотрит рапиры,
Которые быстро ржавеют,
И сядет, оправив старинной,
Шуршащей оборки края.
Скользнет снисходительным взглядом
По толстым и пыльным тетрадям,
Где спят миллионы терзаний,
Прошедших, как юность твоя.
Но ветер с неслыханной силой
Ударит в железные ставни,
И вспыхнут каминные угли,
Как розы осеннего дня…
И сердце впервые постигнет
Покорности жуткую сладость,
Но только иную, чем знала,
Чем ведала юность твоя.
1928
Достаточно и трех пальм, чтобы почувствовать себя в оазисе, и одного дурака, чтобы почувствовать себя в пустыне.
Смысл долголетия заключается в том, чтобы пережить своих кредиторов.
В любви есть три знака препинания: восклицательный, многоточие и точка.
Ну, а чтобы не было совсем грустно, несколько коротких, но удивительно ёмких высказываний А.П. Шполянского:
• Вставайте с петухами, ложитесь с курами, но остальной промежуток времени проводите с людьми.
• Верх неудобства — это когда в душе еще романтизм, а в ноге уже ревматизм.
• У чужих жен мигрени не бывает.
• Бросить в женщину камень можно только в одном случае: когда этот камень драгоценный.
• Предложить вместо любви дружбу — всё равно, что заменить кудри париком.
• Счастливым называется такой брак, в котором одна половина храпит, а другая — не слышит.
• В женской биографии до 30 лет — хронология, после — мифология.
• Не так опасна преждевременная старость, как запоздалая молодость.
• Вождь выходит из народа, но обратно не возвращается.
• Юность довольствуется парадоксами, зрелость — пословицами, старость — афоризмами.
© Дон-Аминадо 95
Другие статьи в литературном дневнике:
