Рецензии на произведение «Сивi етюди»

Рецензия на «Сивi етюди» (Шон Маклех)

Я часто переконувалась в прихильності до мене її Величності Долі. І ось знову - Вона подарувала мені зустріч з Вами, Вашим Словом. Стільки сумної Мудрості в усьому ,про що пишете. Та на душі після знайомства з Вашими "дітьми"стає світло, прояснено, світанково.Ще раз дякую. Живіть і пишіть для нас ще дуже-дуже довго !

Наталья Билей   07.05.2014 19:24   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Сивi етюди» (Шон Маклех)

Дякую за освіту і насолоду роздумів!
(Мої вголос: Хотілося б мені колись, отой, що сивим є, етюд, за бороду так закрутить, щоб і мене прекожний пан читав… і думав, як ось я. Такою є мрія моя!)
З повагою

Виктор Дым   28.08.2013 16:53   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Сивi етюди» (Шон Маклех)

Дякую за захист української мови! "Час знецінення мови"! Так і є...

Татьяна Боровая   17.03.2013 22:51   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Сивi етюди» (Шон Маклех)

Цікаві розмисли, Шоне!
"Сиві етюди" направду пишуться майстрами на схилі літ.
Не молодими, ображеними на світ, сердитими необітниками. І не для юрмища з галасливого ринку.
Той майстер чомусь увижається самотнім подорожнім серед чужого міста в стоптаних сандаліях.

Петро Домаха   13.03.2013 20:14   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Сивi етюди» (Шон Маклех)

Седые этюды

«Es is nichts… nichts…»*
(Последние слова Франца Фердинанда д’Эсте)

Николай Хвылевой когда-то написал сборник романтично-красивых «Синих этюдов», за которые заплатил наивысшую цену – жизнь, пустив себе пулю в висок. Один из его оппонентов написал в противовес живому романтизму Хвылевого идеологически стерильный и кастрированный сборник «Красные этюды», за что тоже заплатил высшую цену, получив пулю в затылок в пресловутом 1937 году. На этом желание писать этюды словами среди украинских литераторов прервалось. Хотя палитра Скифии широкая, и тут писать и писать… Однако литераторы «Украины Загорья»** почему-то литературу перестали считать откровением, за которое расплачиваются жизнью. А зря. Как мы легко забываем, что немало писателей за каждое слово платили наивысшую цену. Они писали стихи своей кровью – иногда буквально – как Сергей Есенин. Нынешние авторы пишут от нечего делать, ради развлечения - иногда просто забавляясь игрой в те же слова, за право сказать которые раньше расплачивались жизнью. Время обесценивания слова. Бедная Скифия! Край сарматский… Когда еще тут так презирали слово… За слово убивали, потому что его боялись. Сейчас же просто презирают. Возможно, потому, что нынешние власть предержащие Скифии просто не понимают силу слова. Для них это просто набор звуков. Они не различают «феню» и язык. Для них язык – это способ ругаться. Только не для нас. Когда-то Фридрих Ницше писал: «Пиши своей кровью, и ты поймёшь, что кровь – это дух…» И об этом приходится напоминать потомкам козаков мне – ирландцу. Старому седому филиду***…

Седых этюдов еще никто не писал. И не только в Украине Закарпатской. Вообще. Даже в Ирландии. Седой цвет слишком напоминает серый. Только напоминает, но художникам безразлично. Пишут преимущественно в молодости о мире своих бурных эмоций. Потом бросают – как Артур Рембо. Почему он бросил писать в девятнадцать, когда другие только начинают, и остаток своей жизни (о которой мы до сих пор имеем туманное представление) продавал хлам кочевникам где-то в пустынях Африки. И ни слова на бумагу… И в то же время немало авторов начинали писать, когда виски покрывались сединой. Более того – осознавали, что для истинной поэзии (а не игры в слова и звуки) необходима седина – нужен опыт прожитых лет и мудрость дороги разочарований. Об этом писал Арсений Тарковский – едва ли не единственный поэт, который поседел еще в юности, и зрелость к которому пришла еще в детстве. Омар Хайям, взяв в руки свой калам уже на склоне лет, Рабиндранат Тагор написал свои лучшие творения после долгой дороги прожитых лет и, когда ему было уже за семьдесят, вдруг решил стать художником и стал рисовать гениальные картины. Тут особенно интересна история китайской литературы: молодые поэты писали преимущественно о старости и печали, а седовласые учителя – о радости земной жизни и красоте. Все перевернуто в этом мире ритуалов****.

Под конец долгого пути пишутся преимущественно эссе. Особенно, когда башмаки стоптаны. Каждый поневоле станет эссеистом .Николай Гоголь это чувствовал, его попытки писать «Выбранные места из переписки с друзьями» - это на самом деле проба эссе, которое так никто и не понял. Про «Арабески» я уже молчу. У Хвылевого всё творчество – от памфлетов до повестей – сплошное эссе, которое заливается в разные литейные формы, застывает на холоде бытия. И не случайно. Эссе долгое время было если не запретным плодом, то больным побочным ребёнком литературы. Его боялись, его избегали. Николая Хвылевого можно сравнить с Оскаром Уайльдом в англоязычных текстах (о, для чего?). Он тоже эссеист, который боялся писать эссе – без преувеличения. Превращал его либо в сказку, либо в роман, который напоминал чужие эссе – чужие мысли, раздумья, данные в откровениях литературных героев. Эссе (и шире – литературу) он видел как зеркало, что суют под нос обществу, заставляют в него посмотреться. И это принуждение не прощают. Как не простили Гоголю. Как не простили многим – от Франсуа Вийона до Маяковского. «И сколько весит этот зад – узнает эта шея!» - так Вийон писал не только о себе.

Я считаю первым эссеистом Конфуция. И не случайно, он свои лаконичные размышления не записывал, а лишь говорил ученикам. Эссе должно вызреть – античность требовала плодов размышлений – трактатов, которые бы что-то поясняли или проясняли (ох, эти граждане города-государства! Как они требовали пояснений!), а не вольных измышлений, что сеют одни вопросы. Тут показательна фигура Сократа – он тоже ничего не писал, а лишь задавал вопросы – его эссе так и повисли в воздухе. И до сих пор висят у нас над головами перезрелыми плодами. Эти вопросы рано или поздно упадут – и то на наши головы. Не могут же они висеть в воздухе тысячелетиями! Ну сто лет, ну двести… Но не две с половиной тысячи лет! Не удивительно, что Сократа отравили. Люди не любят, когда им задают вопросы и не дают ответов – четких и ясных.

Удивительно, что эссе не стало реальностью в эпоху Ренессанса – человек во времена барокко смог, наконец, побыть наедине с собой. Однако этого не произошло. Стать чем-то в литературе эссе смогло только в эпоху модерна. Хотя его продолжали стыдиться. В одних странах думать стало небезопасно, в других позорно. Интеллектуал замыкался в себе, как Степной Волк Германа Гессе. Однако эти бесконечные блуждания в тумане в поисках несуществующей Касталии превращали эссе в таинственное прибежище, кладохранилище. Современное эссе мне напоминает картины Ван Гога – смысл спрятанный в себе, тайна существования, которая доступна лишь избранным, посвященным. Велемир Хлебников у своих попытках писать эссе постоянно сбивался на хроники (очевидно, ему более близкие). Двадцатое столетие потому так и не смогло признать эссе полноценным – оно потребовало хроник. И только хроник. В хроники превращались романы, повести, мемуары (вы слышите? Мемуары! Да где и когда такое было видано?!).
Преждевременно закончившись (то ли отойдя в мир воспоминаний) в 1991 году, двадцатый век освободил эссе путь к признанию (казалось бы!). Да где там. Девяностые годы стали годами постмодернизма, а не эссе. И это не удивительно. Эссе требует антитезы, противника. Коммунизм агонизировал. Агонизирующее чудовище не может быть антитезой для интеллектуала. Кто же знал, что агония коммунизма так затянется? Мир завис в иллюзии «завершения истории» (и не потому, что девяностые – «фин де сикл» - это уже было. А потому что потому.) Человечество в очередной раз наслаждалось беззаботностью – как в двадцатые годы. Это казалось апогеем, вершиной цивилизации, которая способна преодолеть любые проблемы (даже коммунизм преодолели, цивилизованность всесильна. Ура!). Однако это не способствует развитию эссе. Литература шла не к космическим высотам, а в глубину человеческого я, блуждая дебрями постмодернизма. Двухтысячные не стали откровением – лишь осознанием, что история продолжается. Литература (и эссе в том числе) была в поиске..Похоже, время эссе наступает только сегодня. Как раз сейчас. В этот момент. И байка, что ныне эссе видится як перекресток холодной прозы и горячей поэзии. Ныне обе эти дочки Аполлона метафизичны. За эссе уже не сжигают на костре и не расстреливают в подвалах НКВД. Можно разве что заработать пулю от какого-нибудь ненормального киллера-дегенерата, такого же тупого, как и его хозяин диктатор…

Примечания:

* «Это ничего… ничего…» (нем.) Франц Фердинанд д’Эсте это сказал, когда в него вонзились пули террориста Гавриила Принципа.
** Николай Хвылевый "Я (Романтика)" - имеется в виду Будущая Украина, Украина в будущем.
*** никогда не читайте древних филидов. Разговаривайте лучше с деревьями.
**** читайте китайскую классику! Как писал Маяковский: «Нигде! Только в Моссельпроме!»

Анна Дудка   14.03.2013 07:28   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Сивi етюди» (Шон Маклех)

Мир жесток и несправедлив к человеку - наказывает ЕГО за то, за что должен поднять на пьедестал! Тем более если это касается СЛОВА!
Здоровья, радости, счастья и вдохновения ВАМ!!!
С искренним уважением и теплом.
Евгения.

Евгения Козачок   13.03.2013 17:50   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Сивi етюди» (Шон Маклех)

" «Es is nichts… nichts…»*
(Останні слова Франца Фердінінда д’Есте)

Микола Хвильовий колись написав збірку романтично-красиву «Сині етюди» за яку заплатив найвищою ціною – життям пустивши собі до скроні кулю. Один з його опонентів написав на противагу живому романтизму Хвильового ідеологічно стерильну і кастровану збірку «Червоні етюди» за що теж заплатив вищу ціну отримавши кулю в потилицю у горезвісному 1937 році. На цьому бажання малювати етюди словами в українських літераторів урвалося. Хоча палітра Скіфії широка і тут малювати і малювати… Але літератори загірної Країни чомусь літературу перестали вважати одкровенням, за яке платять життям. А дарма. Як ми легко забуваємо, що чимало майстрів тексту за кожне слово платили найвищу ціну. Вони писали вірші своєю кров’ю – іноді буквально – як Сергій Єсенін. Нинішні автори пишуть знічев’я, заради розваги – іноді бавлячись в ті самі слова за право сказати які раніше платили життям. Час знецінення слова. Бідна Скіфія! Край сарматський… Коли ще тут так зневажали слово… За слово вбивали, бо його боялись. Зараз просто зневажають. "

И не только, им затыкают рот - высшему благу, самой ЖИЗНИ ! Все о чем Вы пишите - ПРАВДА !... которая, к сожалению бессмертна! А хотелось бы жить вечно, как СЛОВО, что дал нам все сущий во благо общения и продолжения РОДА человеческого...

Валентин Стронин   13.03.2013 16:05   •   Заявить о нарушении