Охапка сирени, не раскрывшей до конца маленькие махровые цветочки, разбросала в разные стороны беспорядочные ветки. Медленно, открывая один бутончик за другим, заливала комнату тонким ароматом, пьянила, заставляла путаться мысли, возвращала затерянные воспоминания. И вновь защемило где-то в области юности, оставшейся на сердце тонким, незаметным, почти косметическим, выровненным и отшлифованным временем шрамиком.
Белой в букете много. Чистой и непорочной. Об этой вспоминается часто. Она не принесла боли, отчаяния и разочарования. Легко отдернула полупрозрачную тюлевую занавеску, заглянула на секунду и исчезла безвозвратно, оставив за собой легкий шлейф.
А эта синеватая. Сиреневая. Хранит тайны. Ночные, безлунные и беззвёздные. Страсть и грех. Сладкий дурман. Запах горячих припухлых губ. Трепетных рук, обвивающих и сцепленных в кольцо. Тяжёлой портьерой отгородилась от постороннего взгляда, чтобы запечатлеть на короткое время ощущение долговечности чувств и времени.
Будоражит, бередит душу, тревожит сердце эта сирень. А может быть, именно в этом её предназначение? Каждый год возвращать туда, где тебя уже нет и не будет. Поэтому, наверное, с трепетом и замиранием сердца беру в руки тяжёлые от налитости бутонов ветки, чтобы на миг навести беспорядок в мыслях и насладиться опьянением, вызванным потерей упорядоченности жизни.