По мотивам советских лет
Не появившись на праздничной демонстрации, Валя не вышла на работу, и после первой смены на заводе подруги отправились к ней в общежитие.
- В комсомольской семье окрестили ребенка, - сказала Настя Светлане по пути в автобусе.
- Ну, и что? Я тоже крещеная.
- Все мы крещеные. Только незачем афишировать. Знаешь, что будет, если каждый начнет качать свои права? Бардак. Может, утрясем как-нибудь, объявим на собрании выговор и на этом успокоимся. Хотя взыскание может отразиться на карьерном росте. Странные люди, будто не могли отъехать куда-нибудь подальше от города, чтобы без огласки.
Оставив у вахтера общежития заводские пропуска, подруги поднялись по лестнице на второй этаж.
- Здесь проживают девушки, на третьем и четвертом парни, а на пятом и шестом семейные пары, - ознакомила Настя Светлану.
Нажав на ручку одной из ряда дверей у стены длинного коридора, и миновав небольшой коридорчик с обособленным санитарным помещением, подруги вошли в одну из двух смежных комнат.
Валя лежала на кровати лицом к стене.
– Что с тобой? Болеешь? – коснулась Настя рукой ее плеча.
– Да, у меня больничный, - повернулась Валя и неожиданно расплакалась, ее слезы перешли в рыдания, и она уткнулась лицом в подушку.
– Что случилось?
– Он бросил меня! - зарыдала Валя еще сильнее.
– Кто бросил?
– Олег бросил меня.
– Не может быть, бывает, влюбленные ссорятся.
– Нет, он меня бросил.
– Почему ты думаешь, что бросил?
Приподнявшись, и опустив ноги на пол, Валя промокнула висевшим на спинке кровати полотенцем покрасневшее лицо и отчаянно произнесла:
– Я беременна!
- Что?! – ужаснулась Настя и присела на аккуратно заправленную кровать соседки по комнате, которая в этот вечер работала во вторую смену.
- Перед праздником я сказала ему, - продолжала Валя, - а он сказал, что ему надо еще учиться, и дети не входят в его планы. Он хочет, чтобы я избавилась от этого ребенка, а я знаю, что потом у нас вообще может не быть детей, как у одной девушки из нашей деревни. Замуж она вышла за другого, но тот тоже ее бросил, уже потому, что у них не могло быть детей, - и Валя снова разразилась слезами.
- И что, после этого разговора он к тебе не подходит? – хмуро спросила Настя.
- Не заходил, а я жду, - и глаза Вали снова наполнились слезами.
- Я заметила. Дверь была открыта, - мрачно добавила Настя.
Светлана, молча, стояла у двери. Она не могла осуждать Валю, потому что знала, что она хорошая девчонка, но не могла и понять, как она на такое решилась.
Настя поднялась с соседской кровати и, слегка поправив покрывало, подошла к окну:
– Надо еще поговорить с ним, не мог же он в один день разлюбить. Так красиво ухаживал, с работы встречал, цветы покупал, духи и другие дорогие подарки, вот, и эти часы, - взглянула Настя на тумбочку, где они светились золотистым браслетиком. - Все только и ждали вашей свадьбы.
– Я тоже так думала. На коленях стоял, и я уступила, думала - всё равно поженимся, мне же никто не нужен кроме него, а сейчас у меня два выхода – повеситься или утопиться, - и Валя снова разразилась слезами. – Я так люблю его, жить без него не могу, даже после того, как он со мной поступил.
– Не плачь, тебе нельзя расстраиваться. Поправляйся, и не забывай, что ты не одна. Мы вместе, - мягче сказала Настя у выхода из комнаты. - Ждем тебя на работе. А он еще придет, - добавила она, когда Валя немного успокоилась.
Остановившись в конце коридора у лестничной площадки, Настя сказала Светлане:
– Пойдем на третий этаж. Я думаю, когда он перед ней на коленях стоял, речь не шла о его жизни и смерти. Пусть бы женился, если так уж невтерпеж было, или он не знал, что от этого бывают дети.
Когда они поднимались по лестничным ступенькам, с ними поравнялся парень:
- Привет, - поприветствовал он девушек, взглянув на Настю.
- Привет. А в какой комнате проживает Олег? – спросила она.
- А зачем он вам? Может, ко мне зайдете?
- Иди, куда шел, сами найдем.
- Такие красивые, а такие грубые, а еще комсомолки, - улыбнувшись, сказал он, взглянув на значок, который она не сняла после собрания актива заводской молодежи.
- Вот его комната, - показал он на дверь на третьем этаже. - А, может, передумаете? У меня есть хорошее вино…
- Пить вредно, - подождала Настя, пока он пройдет, и постучала в дверь.
Олег открыл сразу.
- Здравствуйте, – с любопытством взглянула Светлана на светловолосого парня с серьезным лицом, не походившего на коварного соблазнителя.
Не ответив ей, Олег хмуро взглянул на Настю.
– Можно войти? – спросила она.
– Зачем?
– Поговорить.
– Говори здесь.
– Я не думаю, что разговор будет коротким. А что, у тебя кто-то есть?
– У меня сосед по комнате спит.
– Ну, тогда выйди в коридор.
Прикрыв за собой дверь, Олег прислонился к стене.
– Ты, наверное, догадался, о чем мы будем говорить? – строго спросила Настя.
– Это она вас прислала?
– А мы похожи на почтальонов по пересылке сообщений?
Разговор принимал нежелательный оборот, и Светлана вмешалась.
– Валя не вышла на работу, и мы приехали ее навестить. А Вы, Олег, много знаете людей, которые готовы для Вас на всё? Ребенок, возможно, сейчас и не вовремя, но это уже случилось. Она любит вас и не может рисковать будущим, у вас потом может совсем не быть детей, если, конечно, вы еще останетесь вместе.
- Когда он родится, вам выделят на четвертом этаже отдельную комнату, - подключилась Настя, - а может даже блок из двух, я посодействую, ребенок и учеба – это серьезно.
– Вы всё сказали? Не ваше дело, сами разберемся, - и, развернувшись, Олег закрыл за собой дверь.
– А у тебя дар красноречия, - улыбнувшись, сказала Настя Светлане, когда они вышли на улицу, – зря тебя на журналистику не взяли, ну, ничего, может, в следующем году поступишь. Он хоть и хлопнул дверью, но выслушал. И все твои стихи в газете по делу.
– Для других, может, и по делу, только не для себя. Да, и результат от разговора с Олегом нулевой.
- Он еще одумается.
- А если не одумается?
- Администрацию и парторганизацию подключим. Испортит репутацию, и не видать ему карьерного роста, как своих ушей, а он в институте на заочном учится, и собирается в партию вступать.
- А почему партия должна вмешиваться в личную жизнь?
- А ты поставь вопрос по-другому – почему не должна? Он же будет ее представлять. Ты хотела бы дружить с предателями и обманщиками? Так почему другие этого должны хотеть? Мой отец говорил, коммунисты на войне первыми в бой шли и других за собой вели, а вообще он не любит говорить о войне, много товарищей потерял, так что не обсуждается.
Когда Валя появилась на работе, подруги, используя каждую удобную минуту, заходили к ней в цех, предварительно покупали билеты в кинотеатры, прогуливались по парку, а она, привыкая к своему положению, не теряла надежды, что Олег вернется к ней. Отвлекая от тяжелых мыслей, они не говорили о нем, но по проведенным выходным дням понимали, что он не приходил. Плотное телосложение позволяло Вале долго скрывать ее истинное положение, откровенной округлостью оно проявилась только на седьмом месяце.
Прогуливаясь воскресным днем, по расчищенной от снега центральной аллее парка, Светлана, взглянув на ее туго стянутое пальто, неожиданно сказала:
– Приближается 23-е февраля, а у тебя есть мужчина, которого ты могла бы поздравить.
Валя, молча, посмотрела вдаль, Настя изумленно на Светлану, а она, не дожидаясь комментариев, продолжила:
- Я думаю, он просто растерялся, как может растеряться любой человек от внезапных перемен в своей жизни. Я тоже оставила хорошего друга, с которым познакомились на экскурсии в Ленинграде, но нас ничего так сильно не связывало, как вас с Олегом. Пусть сейчас он не с тобой, но не так давно не забывал дарить тебе цветы и другие дорогие подарки не только по праздникам.
- Скоро он получит подарочек, и от парткома тоже, - сухо сказала Настя, взглянув на Валю.
- Только не надо парткома, - недовольно ответила она.
- А что надо?
- Ничего не надо.
- Не пора ли нам обратно? – вздохнув, остановилась Настя. – Который круг делаем, а мороз крепчает, хорошо, что по центру дорогу расчистили, но дальше нам уже не пройти.
Взглянув на поле с заснеженными деревьями, Светлана произнесла:
- Сверкают, как серебристые букеты. Без мороза не было бы такой чудесной кружевной красоты. Каждая пора неповторима, как продолжение жизни.
- А ты могла бы сразу стихами, - приостановившись, сказала Настя.
- Могу. Но на память пришло только осеннее.
- Можно и осеннее. К соответствующему празднику пригодится.
- Это не для сцены, это личное.
- А ты почитай нам, - заинтересованно взглянула на нее Валя.
- Тебе я не могу отказать, - и Светлана на ходу начала:
Я в окно посмотрела нечаянно,
Словно призрак незримый позвал,
Сердце билось в тревоге отчаянно,
Взгляд тебя безнадежно терял,
Ветер тронул волнистые волосы,
И походка до боли близка,
Дождь рисует искристые полосы,
Вновь волнуется листьев река.
Клены знают – тропинкой далекою
Ты уходишь и в холод и в зной,
Неизведанной нами дорогою
Моя нежность летит за тобой...
- Продолжения не будет? - спросила Настя после паузы.
- У меня не будет, - вздохнув, ответила Светлана.
- Здорово, - улыбнулась Валя. – Это о том парне, из Ленинграда?
- Не о нем. О первой любви.
- А парень из Ленинграда - вторая любовь?
- Он был мне лучшим другом.
- А разве друга нельзя любить?
- Можно, но меньше, чем он того достоин.
- Интересно, - произнесла Валя, - но непонятно.
- Мне и самой непонятно, - ответила Светлана у выхода из парка.
Больше подруги не возвращались к тревожной и болезненной для Вали теме, а в начале следующей недели она отправилась с утра в центр города и появилась к началу второй смены на заводе с пакетом.
– Как тебе удалось за день до праздника купить мужскую импортную рубашку?! Последняя модель! На кнопках! – рассмотрела ее Настя в цеховом гардеробе.
– Конец месяца, магазины план выполняют, сегодня много хороших вещей «выбросили», полтора часа в очереди простояла, хорошо еще, что не затолкали, и хорошо, что на работу успела, - аккуратно сложила Валя покупку в пакет.
– А без очереди не могла в своем интересном положении?
– Не пропустили бы, не первая необходимость.
– Первая, не первая, это для кого как, - невесело улыбнулась Настя.
24-го февраля после обеда по пути из заводской столовой подруги зашли в соседний цех:
– Еще есть немного времени, рассказывай. Поздравила Олега? - присела Настя возле стола с горкой металлических деталей напротив Вали, Светлана остановилась рядом.
– 23-его он работал во вторую смену, а я в первую, отпросилась у мастера и за два часа с обедом успела. До общежития доехала быстро, автобуса долго ждать не пришлось, постучала, он открыл, я зашла, поздравила и положила рубашку на стол. Он взял, посмотрел и сказал: «Я не достоин такого подарка», а когда я отвернулась, чтобы уйти, остановил и поцеловал. Рубашка так хорошо подошла ему, и по размеру, и по цвету. Потом мы пили чай с батоном и вареньем, моим любимым вишневым, он его в воскресенье от родителей из деревни привез. Сказал, когда наши смены совпадут, пойдем подавать заявление в ЗАГС, говорит, учитывая мое интересное положение, нас быстро распишут, и три месяца ждать не надо, а еще, что я круглее красивее. Но, думаю, это он так, для приличия, какая у меня сейчас красота.
- А правда тебе идет, я как-то раньше не замечала! - подтвердила Светлана - Как же все замечательно получилось. Если честно, когда мне пришла в голову мысль поздравить Олега, я не надеялась на такое идеальное развитие событий.
- Просто рубашка волшебная оказалась, - улыбнулась Настя, вставая из-за стола и не подозревая, насколько она права.
Когда у Вали с Олегом родился ребенок, им выделили в общежитии блок из двух комнат, а когда год спустя - двойня, как многодетным родителям и успешным производственникам завод предоставил вне очереди трехкомнатную квартиру.
- А Олег, молодец, окончил учебу без отрыва от производства, вступил в партию, и его назначили начальником цеха, - говорила Настя Светлане за столом в заводской столовой. - Хотя начальник цеха - не поощрение, раньше только за свой участок отвечал, а теперь будет за все, и Валя не сможет теперь уже его в одно и то же время к ужину ждать. Но денег, конечно, больше, а больше денег в семье, где трое детей и четвертый на подходе не лишнее.
(Из повести "Дорогами любви" в продолжение последовательно расположенных рассказов "Развод"..."Вопрос по-другому")