Весной запахло, хорошо, на клумбах вокруг дома вижу первые побеги, надел мундир, знаки отличий, умылся утренней росой. У каждого солдата молодого, косой ты не косой, без почек или сердца имеется тотем в наследство, в левом кармане на груди, шпеньдюлька оловянная, на случай если враг зайдет за линию, куда не должен заходить, Я командир, с утра не ем, за исключением яиц перепелиных, и булок с марципаном, при том, что мне пять лет, наличных нет, а штаб, в котором разместился контингент, устроен на сарае. Здесь и подруги боевые в песочнице в одних трусах, рисуют точки огневые и радость на моих устах, и кухня полевая, курьеры, офицеры с диппочтой прибывают, секретный чемодан стоит на крыше моего сарая, секретные бумаги в нём, там чертежи военных самолётов из МАИ семидесятых, и снимки спутников американских из штаба NASA взятых.
Стоим в саду, где яблоки и груши, антоновка, крыжовники, кусты, в траве зелёной без винтовки проползаю по - пластунски между ними, ведь враг не спит, не спи и ты. Между деревьев я наладил переправу, канаты натянул на их ветвях, и как тарзан, по форме, весь в медалях перелетаю впопыхах.
Как хочется сказать всему честному миру, враг не пройдёт, граница на замке, на трёх замках, на четырёх сожрите эту мысль партнеры на допустимой высоте.
Апрель прошел, меня зовет к обеду мама, в красивом платье из Вьетнама и сабо, а я на ветках наслаждаюсь панорамой, ее прелестным взглядом, красотой.
— Саша, выползай из танка, пора обедать и в кино,
— Ура! Мы победим! Дал указания солдатам и наставления оставил, — вернусь к делам после всего.
Обедаем, конечно же я снял мундир с медалью за отвагу, перенастроился на мирный лад, но пистолет свой деревянный я оставил, чтоб не долго, бежать, спасать, возможно пострелять, не дать очухаться врагу опять.
Мой пистолет, скажу, напоминание всем детям мира о войне, в которой русское сознание, ведь он действительно рабочий, шпеньдюльки оловянные летят, в нем механизм продуман актуальный, прицел, натянута венгерка, он оптимален для солдат. Были, конечно, и другие пистолеты, с пистонами, на батарейках, не эффективные в прямом бою, и стоили копейки.
От радости, что мысли эти я не забуду никогда иду в кино за руку с папой, мы ходим вместе иногда, мы ходим вместе в баню, а в кинотеатрах папа, кольцо с орехами и буратино покупает, в кино я ничего не понимаю, зачем советские войска вошли в Афганистан, мне предстоит еще задуматься над этим и в штабе на сарае разработать план.
Так год прошел, я стал взрослее и был отправлен в детский сад, там воздух старым воспитателем отравлен и мой горшок подписан буквой А. И на обед вместо консервы с мясом мне поднесли молочный суп, а на второе к первомаю нечищеный куриный труп.
С боями прорывался из детсада, а надзиратели творили беспредел, то мокрыми колготками по нежной попе били, то песенку просили, чтобы спел. И каждый раз когда перед обедом на прогулке, интуитивно ожидал спасения с небес, вдруг появлялась мама с модной сумкой, мне наплевать на всех кроме неё, через забор пролез.
Иду, весенняя капель и щебетанье птичек, прекрасная пора, а скоро день рождения, держу её за руку и сам себе клянусь, что это упражнение готов исполнить много раз, ведь я солдат, мои медали на груди и много много впереди, а не проклятый детский сад, концлагерь позади!
Итак практически всю жизнь, от яслей до нулёвки, мы с мамой радостно кружили и божии коровки, то сядут на плечо ко мне, то к маме на запястье.
Я снова дома, на коне, товарищи дорогие, здравствуйте! В хоккей играю на траве, мяч к солнцу улетел, прекрасно!
Не за горами мой поход на крымские просторы, там крейсеры, другие пароходы, морские представления, салюты, лютый шторм, природные явления и запах тёплых волн.
Уже неделю как стоим у горного хребта, вода соленая, не пригубить, под солнцем жарким строим города, а жителей её готовимся кормить, и если сядет кто - нибудь на мель, и вздрогнут пушки на севастопольской опушке, поставьте кружки на пол мужики, поставьте на пол кружки.
Наш гарнизон, отец в тельняжке, я и несколько смышленых гренадеров, капают рвы, окапываются здесь, на пляже.
Отец заточит стрелы, засушит их под крымскими ветрами и камнями, а я песок ношу и не подозреваю, что скоро стану взрослым, на ноги встану, крепко обниму и попрошу, позволить мне уйти с весенними цветами.