- Полностью согласен с твоим отцом и дедом! – сходу заявил Сомов, когда 25 сентября вечером они встретились на старом месте. – Большего унижения, чем в девяностые России вряд ли приходилось переживать. А рассказ твой мне очень понравился. Молодо, свежо, эмоционально. Я так уже, пожалуй, не напишу…
- Спасибо! – смутился Федор. – Мне твои мысли тоже показались очень интересными. У тебя мощная эрудиция. Это как раз то, чего мне не хватает.
- Наберешься еще, какие твои годы! – улыбнулся Сомов. – И потом, дело не в эрудиции, а в том, как ей пользоваться. Я где-то прочитал: знания – это капитал, а то, как ты их используешь – проценты. Не в материальном смысле, конечно. Хотя выигрыш в «Миллионере» тоже можно считать процентами, - улыбался Сомов, доставая сигареты. – Я сейчас подымлю, а потом можно по кофе. Как, не против?
- Конечно, не против! – утвердительно мотнул головой Федор.
- Как «Дар», продвигается? – выпустив клуб дыма, поинтересовался Сомов.
- Двигается, но потихоньку! - оживился Федор. – Его же по диагонали не прочитаешь!
- Пользуйся, пока есть время! А то женишься, ни на что времени не будет! - покровительственно заметил Сомов.
- Да, Набоков требует времени! – подхватил Федор. – Вроде пишет о семейных делах, а впечатление такое, будто вселенную описывает! Причем, невероятно точно!
- Это так, - кивнул Сомов.
- …И главное, эта его поразительная наблюдательность! – продолжал воодушевленный Федор. - Он будто в микроскоп всё рассматривает. О заурядной комнате роман может написать! Хотел бы я так писать!
- Рад, что ты проникся, - одобрил Сомов. – Только имей в виду – подражать ему бессмысленно: во-первых, сегодня и язык другой, и материал другой, про читателей уже не говорю. У него надо заимствовать необыкновенную образность и жадность к деталям. Но подавать это надо яркими, ёмкими, содержательными мазками. Набоковский педантизм уже не катит. Кстати, в «Лауре» он, как мне кажется, уже лаконичнее, чем прежде.
Сомов отправил окурок в канал и указал рукой в сторону кофейни – дескать, ну что, идем? Пошли, и Сомов заговорил:
- Не знаю, обратил ли ты внимание, что в «Даре» герой Набокова – а это в изрядной степени сам берлинский Набоков - утверждается в европейском быте, шельмуя российское прошлое и настоящее. Тем же приемом пользуются нынешние иуды: антисоветизм – их визитная карточка. Эти жалкие людишки молоток в руках ни разу не держали, а туда же – судить прошлое! На самом деле история России ни хороша, ни плоха: она такая, какая есть - единая и неделимая. Мне тут пришло в голову, что наша победа во второй мировой - это не только отдельно взятая победа, но и продолжение всех наших прошлых побед, в том числе малоизвестных, а то и вовсе неизвестных. Они должны были быть, иначе бы мы не владели такими огромными пространствами. Это на заметку любителям альтернативной истории, которые на пару с диким Западом не могут нам этого простить. Им, безголовым, до сих пор невдомек, что на Россию третий закон англосакса Ньютона не распространяется: наше противодействие всегда больше их действия, отчего мы рано или поздно оказываемся там, откуда это действие исходит. Иначе говоря, мы их били, бьем и будем бить! – воскликнул Сомов, достигнув очередной точки кипения. Федор, уже заметивший за своим новым другом эту особенность, молчал.
- Но вот чему я удивляюсь, - продолжил Сомов уже спокойнее, - так это тому, что Набоков как, кстати, и Ремарк, не понял и не принял джаз. Я тебе потом скину, как они нелестно о нем отзывались. И это в то время, когда симфоническая музыка уже была безнадежно испорчена всякими шёнбергами, и джаз оставался последним оплотом мелодической традиции. Правда, потом тоже испортился…
Дошли до кофейни, заказали по чашке кофе с пирожным и, устроившись в сторонке, продолжили разговор.
- У нас почему-то принято ставить рядом с Набоковым Булгакова, - начал Сомов. - Может, потому что «Мастер и Маргарита» писался в одно время с «Даром», а может, потому что оба начинали в эпоху, когда в моде были теория относительности и толкование снов. Вот уж воистину две вещи, которые всегда будут нас волновать: звездное небо над нами и мир внутри нас! – воскликнул Сомов. - Я так понимаю, Булгаков предчувствовал, что это его последняя книга, только зачем же он вместо смирения окатил советский мир помоями? Вот мой дед – умирал совершенно спокойно! Даже с каким-то любопытством! Говорил: даже интересно, что это за загробный мир такой. А Булгаков в сердцах изгадил всё, что только можно. Его сатира обиженная, недобрая и не идет ни в какое сравнение с искристой сатирой «Двенадцати стульев»! – блеснул глазами Сомов и, спохватившись, виновато улыбнулся:
- Извини, разгорячился…
- Нет, нет, что ты! – поспешил его успокоить Федор. – Мне очень даже интересно!
- Знаешь, вокруг меня много хороших людей, но все они далеки от этих материй, и мне просто не с кем душу отвести…
Они занялись кофе и некоторое время молчали.
- Я только тему закончу, - отложив ложку, заговорил Сомов. - Так вот по мне, их роднит вызов. Они как бы бросают обществу вызов. Булгаков – дьяволиадой, Набоков - десакрализацией идола русской демократической мысли. А вообще говоря, жизнь, а значит и искусство – великая иллюзия! - неожиданно и вполне серьезно объявил Сомов. – Ну, скажи, что сегодня можно вывести сверх того, что вывел Набоков своей трехсложной формулой человеческой жизни: невозвратность прошлого, ненасытность настоящего и непредсказуемость будущего? Только одно: «Черный квадрат» Малевича - эта чертова икона беспредметной зауми, с годами станет еще дороже! Я тебе так скажу: всё, что нынче пишется - даже не секонд-хенд, а до дыр заношенное и безжизненное тряпьё! Ни стиля, ни содержания - только гнильца и клубничка! Вот уж верно: ничего личного, только бизнес! А впрочем, хватит о настоящем, перейдем к будущему. Думаю, ты понял, до какого будущего я хочу докопаться.
- Да, понял.
- Речь даже не о будущем России, а о ее предназначении и смысле существования. Узнаем их – узнаем и будущее.
- Да, да, ясно! Я тут в Интернете покопался – на эту тему столько, оказывается, написано!
- Это точно. На этой теме такие слоны оттоптались! Но ведь ответа так и нет! Так что наши пять копеек будут не лишними.
- А по мне, так проще всего сказать – Россия была, есть и будет несмотря ни на что! – рубанул Федор.
- Так и есть, - невозмутимо отвечал Сомов, глядя на Федора. - Это то, что следует из ее многострадальной истории. Но понимаешь в чем тут дело…
Сомов страдальчески сморщился и устремил взгляд в окно. Несколько секунд он молчал, а потом вернул взгляд на место и разгладил лицо.
- Все эти теории - славянофильство, евразийство, панславизм и прочие – это умозрительные теории, лишенные научной основы. По-другому тут и быть не может. Тут кто убедительнее, тот и прав. Перед нами факт: тысячелетняя империя, которая существует вопреки всем попыткам ее уничтожить. Но почему и благодаря чему она воскресает - большой вопрос и обширное поле для спекуляций. Если отстраниться от тезиса богоизбранности и прочих сверхъестественных материй, то придется признать, что причина в самом ее устройстве и ее месте в этом мире. Понимаешь?
- Ну, это логично…
- Ты же айтишник, ты знаешь, что такое система, структура…
- Ну да, знаю…
- Вот, например, ты написал программу. Ты же предусмотрел в ней некую команду, которая ее запускает и отключает?
- Да, конечно.
- Вот и здесь: нужно добраться до команды, которая запустила систему по имени Россия и попробовать понять, что может ее, грубо говоря, отключить и как этому помешать.
- Ну да, ну да! – закивал головой Федор. – Только как это сделать без научного подхода?
- Если мы поймем, благодаря чему она существует, мы поймем и ее Кощееву тайну. Согласись: по нашим меркам термоядерный реактор – почти вечный двигатель, правильно?
- Ну да…
- Звезды – это тот же термояд. Однажды зажглись и однажды погаснут. Россия – та же звезда, только с человеческой начинкой. Так вот вопрос в том, существует ли она благодаря человеческому топливу или топливо у нее свое, независимое, понимаешь?
- Честно говоря, я даже не понимаю, как к этому без специального образования подступиться…
- А что, разве Путина учили, как управлять Россией?
- Думаю, нет.
- А ведь управляет! И наверняка останется в истории рядом с Петром Первым, с Екатериной Великой и Сталиным, которых тоже не учили, как управлять Россией!
- Тут я согласен.
- Так что не дрейфь, Федя, и начинай соображать! На сегодня всё, я тебе в ближайшее время отпишусь, а ты, соответственно, мне…