Глава 12. Москва-С.Петербург
Антон стоял на перроне и курил. Проводница отметила у себя его билет, а теперь периодически высверливала черными глазами, оглядывая с ног до головы. Он уже побывал в вагоне, нашел свое купе и оставил сумку. Неожиданностью было увидеть двух маленьких четырехлетних попутчиков, королевскую двойню, путешествующих вместе с матерью.
На его счастье, к вагону подбежала молодая пара и внимание проводницы переключилось в поисках новой жертвы. Девушка, запыхавшись, пыталась что-то объяснить ей, а юноша пожелал проникнуть вовнутрь с огромным чемоданом на колесах.
– А в Питере кто это тащить будет? – зло спросила проводница?
– Там увидите, я очень быстро! Не беспокойтесь, в самом деле!
Парень исчез в недрах вагона, а девушка унизительно благодарила за что-то грозную озабоченную тетку, возомнившую себя командиром корабля, пересекающего Галактику.
– Две минуты! – кинула проводница в сторону Антона.
Тот раздраженно затушил сигарету и зашел в тамбур, уступив проход быстрому провожающему юноше.
В его купе как-то уже все изменилось. Дети улеглись на полки, свет был притушен. Антон понял, что чай на сегодня ему не предвидится. Он взял полотенце и снова вышел в тамбур, где располагались туалеты.
– Санитарная зона! – сквозь зубы процедила проводница.
Вернувшись в купе, Антон забрался на верхнюю полку, достал из пакета бутылку воды, хорошо, взял, чтобы запить цитрамон, сделал несколько торопливых глотков. Он заметил, что мальчик, которого уложили на верхнюю полку, тайно наблюдает за ним через предусмотрительно откинутое матерью ограждение. Антон подмигнул ему и тот спрятался за угол одеяла.
Антон отключился в полете, пока опускался на подушку. Весь груз сегодняшнего дня придавил его тяжким забытьем без сновидений. Проснулся он так же резко, как и уснул от того, что поезд не двигался. Полежав немного в тщетных попытках заснуть, он начал рассматривать купе. Мальчик, отбросив одеяло, крепко спал, слегка приоткрыв рот, наклонив голову в сторону Антона. Под ним, на нижней полке лежала его сестра, аккуратно укрытая, отвернувшись к стене.
Антон так напряженно пытался заснуть, что устал. Мозг был бодр и даже начал прорабатывать какие-то мыслишки, при этом тяжелые веки не хотели открываться. Помучившись так с полчаса, Антон решил прекратить эти экзекуции над собой. Он тихонько спустился и вышел из купе.
Поезд стоял на станции, было видно здание небольшого вокзала, с единственным залом ожидания и кассами. Антон безразлично рассматривал постройку. В освещенных окнах угадывались немногочисленные силуэты. На перроне в полутени от фонаря стояла женщина. Чем дольше смотрел на нее Антон, тем все более различимы становились детали. Клетчатый чемодан на колесиках, длинный черный плащ, стрижка «каре». Алекс!
Антон приник к стеклу, пытаясь рассмотреть ее, но стекло было пыльным и вдобавок бликовало, свет фонаря тусклым, а женщина стояла спиной в пол-оборота. Антон бросился к двери вагона, чтобы рассмотреть или окликнуть ее, но в это время поезд медленно тронулся и начал движение в противоположную сторону, увозя прочь от одинокой печальной Алекс. Или не печальной. Или не Алекс...
– Какая это была станция? – спросил Антон у другой проводницы, проплывающей мимо по узкому проходу, которая будто бы случайно качнувшись бедром, коснулась его всей своей обволакивающей мягкостью.
– Калашниково, примерно середина от Москвы до Питера.
Антон перебрался в другой тамбур, где были туалеты и закурил. Думал об Алекс. Она или все-же нет. Алекс он встретил прошлой осенью после почти четверть векового безвременья. Тогда она была также одета, ну совсем также, даже чемодан узнал.
Антон понял, что забыл номер своего купе. И, по-видимому, ему придется здесь провести остаток пути. Но решив, что теперь у них со второй проводницей особенная связь Антон поплелся в другой конец вагона, с надеждой, что служебное купе не заперто, и она не легла спать.
Дверь была открыта. Там на подушках полулежала первая, злостная проводница.
Антон совсем не рассчитывал на такой расклад событий и даже хотел просто
повернуть назад, когда она вдруг заговорила:
– Восьмое.
- Что восьмое?
– Купе восьмое.
Антон опять прошел в дальний тамбур и достал новую сигарету. Из купе в середине вагона вышла женщина в трикотажном платье крупной вязки и высоких баклажанового цвета сапогах, закрывающих колени. Антон узнал свою попутчицу. Он сразу отметил это сочетание фиолетовой замши и бежевого трикотажа. Было странно, что она не переобулась и не переоделась в спортивное. Антон вспомнил слова Саши: «Трикотаж может испортить любую фигуру». Сейчас он готов был опровергнуть эту аксиому.
Женщина прошла к нему в тамбур.
– Вам не спится? Я отчего-то разволновалась. Не хотела, чтобы из-за нас.
Антон только сейчас, наконец, рассмотрел ее. Женщина оказалась совсем юной, как Лейла или моложе. Довольно высокая и очень стройная. Она попросила у него сигарету. Он торопливо протянул пачку.
Девушка выбрала сигарету, долго с улыбкой рассматривала ее, потом многозначительно посмотрела на Антона.
Он принялся оправдываться:
– В Мюнхене в аэропорту, второпях не разобрался, купил первые попавшиеся, оказались женские. Такие тонкие, коричневые, вкусные. Вот оторваться не могу.
– А вы в Питер домой или из дома? – спросила она, чтобы завязать разговор.
– По работе, я и не москвич, провинциал. В Москве проездом из Германии. «А вы домой или в гости?» – в такт ей спросил Антон.
– Мы домой, ездила малышат показать дедушке и бабушке. Они еще не встречались. Это родители мужа, старенькие уже, здоровье подводит. Вот дождались, когда мои зайчики хоть немного подрастут, чтобы мы могли на поезде путешествовать. Я их долго готовила как надо себя вести, по-моему, у них хорошо получилось, но вот за вас волнуюсь, я заметила, вы расстроились, когда вошли в купе.
– Я не расстроился, а скорее не ожидал. Очень устал сегодня, думал только до подушки и отключусь, но тут, на несчастье, поезд остановился. И все, моим снам пришел конец. А почему вы к родителям мужа ездили без мужа, если это удобно, что я спросил?
– Это естественный вопрос, – девушка немного помолчала, – он погиб на службе еще до рождения детей. Он пожарный.
Она жестом и на словах предупредила извинения Антона:
– Не переживайте, такое трудно предвидеть. Теперь я просто верю, что судьба человека предрешена – она говорила, не глядя Антону в глаза, нашла какую-то точку на стекле и будто доверилась ей, – муж планировал после училища перебраться в Москву, поближе к родителям, хотел как-то им помогать, он в семье младший, поздний ребенок, отцу сейчас уже почти восемьдесят. Вроде все срослось, он с отличием оканчивает училище, практически получает назначение, но тут выясняется, что у нас будет двойня и поэтому нам лучше оставаться в Питере с моими родителями, которые будут помогать. Получилось так, что в Москву едет его друг и погибает там в первом же пожаре. Муж в отчаянии считал себя главным виновником произошедшего. Сам он остался в училище преподавателем, но время от времени их привлекают к непосредственной службе. И через полгода, на первой ликвидации он погибает. Тушили завод, пожар занимал огромную площадь, все живы, кроме него. Дети наши раньше срока родились, долго выхаживали. Но обошлось без осложнений, развиты по возрасту, здоровье без проблем. Так что от своей судьбы не уйдёшь. Я пошла, а то вдруг малышата проснуться, испугаются.
Она повернулась и неожиданно положила свою ладонь на руку Антона, упирающуюся в поручень.