* * *
Очень страшно, когда твой е д и н с т в е н н ы й человек на твоих глазах ведёт себя вызывающе недостойно, а ты, зажатая в капкане безумной любви и неодолимых препятствий, не в силах повлиять на ситуацию. «Исповедь брошенной любовницы» – так неприглядно я обязана назвать этот эмоциональный выплеск без прикрас и возвышения довольно обыденных обстоятельств, десятки раз обыгранных в различных жанрах искусства. Да, честность пред собой – залог исцеления души, и эту горькую истину я познала на собственном горьком опыте...
С Константином мы познакомились, когда мне исполнилось тридцать девять лет, а ему пятьдесят. «Я – подарок тебе на юбилей!» – мне очень нравилась эта фраза и я не раз повторяла её Косте. Тот довольно улыбался. С первых секунд нас охватило сильнейшее взаимное влечение, которому мы не могли и не хотели противиться. Мы говорили на языке наших льнущих друг к другу тел и испытывали от близости волшебное наслаждение. То, что Костя женат, не остановило меня, не послужило препятствием – он негласно дал понять, что всё возможно и беспокоиться не о чем. Оправданием моему неразумному поведению может служить только искренняя, глубокая, безграничная любовь, которую в тот момент я испытывала.
Мои мальчишки-близнецы учились в одиннадцатом классе, и подготовка к экзаменам и выпускному вечеру, репетиторы и непомерное количество уроков полностью занимали их утомлённые головы, поэтому мамин внезапный роман они, к счастью, не заметили и по прошествии лет так ни о чём и не догадались. С мужем я развелась, когда сыновьям исполнилось два года – мы с ним настолько не сошлись характерами, что не могли долее находиться в одном жизненном пространстве, и даже дети, как ни удивительно, не примиряли нас, а разъединяли ещё больше. Отдать должное бывшему супругу, он примерно исполнял отцовские обязанности, и помимо алиментов я получала от него дополнительные, столь необходимые средства. Появление малыша в новом браке не отдалило его от старших сыновей – у нас сохранились, цитируя известный фильм, «высокие, высокие отношения».
Костя вихрем ворвался в мою размеренную жизнь, наполненную бесконечными заботами о детях, и всё перевернул вверх дном. Встречались мы урывками, украдкой, исподтишка, не так часто, как страстно желали, но это были, цитируя тот же мудрый фильм, поистине «сладостные секунды». Я приняла все условия и никогда, подчёркиваю, никогда-никогда не заводила с Костей разговоров на неудобные темы. Я довольствовалась малым, не потому что не уважала себя – нет!! Это сложно объяснить, но я так сильно любила Костю, что понимала, насколько несчастлив он станет, если потеряет привычную жизнь, семью, друзей и превратится в своего рода изгоя там, где сейчас был самым главным, центральной фигурой, осью вращения. Елена Анатольевна осталась в счастливом неведении относительно тайной жизни своего мужа – по крайней мере, обо мне она точно ничего не узнала, а что было после меня, то мне неведомо.
Всё шло своим чередом: сыновья успешно защитили дипломы, устроились на работу и подумывали, не сыграть ли свадьбы в один день – их невесты идею поддерживали. С Костей мы продолжали встречаться – страсть не отпускала нас. И вдруг ни с того ни с сего я неважно себя почувствовала. Тут болит, там болит – вначале я не обратила внимания. Но с каждым днём мне становилось хуже, а обезболивающие препараты ни в таблетках, ни в уколах не приносили облегчения. Мне не могли поставить диагноз – как позже выяснилось, такое случается, и иной раз врачи сами не понимают, в чём дело, из-за завуалированного коварства этой ядовитой болезни, ловко маскирующейся под иные недуги и дающей смазанную симптоматическую картину. Наконец, терапевт сообразила и назначила мне определённые анализы крови. Результат получился ошеломительным, и меня срочно направили к узкому специалисту. Неизлечимая болезнь неясного течения и, как показывала практика, с отсроченной инвалидностью крепко вцепилась в меня и агрессивное, жёсткое лечение мне было назначено на всю оставшуюся и, скорее всего, не такую долгую жизнь, на которую я наивно рассчитывала совсем ещё недавно. Сыновья ходили со мной по врачам, изучили всю найденную в Интернете литературу, всеми силами подбадривали меня и в конце концов мы решили жить, что называется, сегодняшним днём и радоваться ему. Именно так – «день прошёл, и слава Богу!» В чём-то мне даже повезло: я начала лечиться на ранней стадии – промедление в такой ситуации крайне опасно.
Я не стала скрывать от Кости положение дел и сразу выложила ему всю правду без прикрас и о пожизненной терапии в том числе. Прямо скажем, эта новость не воодушевила его, и в обычно весёлом Костином тоне послышались напряжённые ноты. «Ничего себе...» – без энтузиазма протянул он по телефону и свернул разговор. Я испытывала сильнейшие физические страдания и провела на больничном три месяца. Постепенно действие препаратов нарастало, и боли начали отпускать. Я пришла в себя и с удивлением осознала, что любимый человек мне ни разу не позвонил. У нас была договорённость – звонит только он сам, а мне нельзя, чтоб случайно не поставить его в двусмысленное положение, и я не нарушала данное Косте обещание. Наверно, очень занят, утешала я себя, не допуская и мысли о предательстве. Бывали в наших отношениях длительные перерывы, всегда заканчивающиеся бурными свиданиями.
Однажды я поехала в дальний магазин и, выйдя из трамвая, на остановке буквально натолкнулась на Костю! От радости я застыла на месте. «Здравствуй, Вера», – холодно произнёс Костя, и недовольная, досадливая гримаса обезобразила его красивое лицо. Напрасно я не придала значения этим предупреждающим сигналам. «Костя!!!» – забыв о предосторожностях, я бросилась к нему и попыталась обнять. «Люди смотрят!» – о т м а х н у л с я он от меня. Покачнувшись, я отступила назад и присела на деревянную скамью. Я молчала, и по лицу моему текли слёзы, чего я по сию пору сильно стыжусь и ругаю себя за столь унизительную открытую реакцию. Костя закурил и невозмутимо пускал кольца дыма, не глядя на меня. «Костик!!» – послышался вскоре игривый голосок, и к Косте подлетела ухоженная девушка лет тридцати пяти. Костя расплылся в улыбке, с вожделением глядя на свою пассию: «Анжел, долго ты, однако...» «Ну, Ко-о-остик, очередь дли-и-инная...» – пропищала та и потянула его за рукав к стоящей поодаль машине. «Детский сад на прогулке», – назойливо вертелось в моей ошалевшей голове. Влюблённая пара заспешила к авто – бывший любимый и взглядом не удостоил меня на прощанье...
Я заблокировала Костин номер и на звонки, и на sms, настроив так, чтобы даже в «отклонённых номерах» он не отсвечивал, и отчаянно старалась взять себя в руки. Я знала твёрдо – я не прощу его н и к о г д а, но не за то, что он с кем-то встречается параллельно со мной. Зная его неугомонный, чувственный темперамент, я не тешила себя иллюзиями о его стопроцентной верности – это просто нелепо, и мне не шестнадцать лет, чтоб верить в сказки. Бывали, повторюсь, у нас длительные перерывы, но он в с е г д а приходил ко мне, и я свято верила в нашу неразрывную связь, примеряя к нам романтичную «легенду о красной нити». Я не прощу его за п у б л и ч н о е предательство меня б о л ь н о й и оттого совершенно б е з з а щ и т н о й, ведь даже заклятый враг в подобной ситуации проявляет великодушие к страдальцу-противнику! К слову, болезнь не наложила отпечаток – терзая меня изнутри, мою привлекательность оставила неизменной, я лишь немного похудела, но мне шло. Многие в толк взять не могли, что со мной не так. «Отлично выглядишь!» – сплошь и рядом слышала я искренние комплименты и мне было приятно.
И вот однажды – опять, «однажды», но так и бывает, жизнь вся из случаев – по дороге с работы я встретила своего старинного знакомого Петра Алексеевича, которого не помню когда в последний раз видела. «Здравствуйте, Пётр Алексеевич! Где пропадаете?!» – поприветствовала я его. «Вера...Очень рад тебя видеть...» – Пётр Алексеевич аж весь засветился и, смущённо взяв меня за руку, начал гладить мои пальцы. Как заворожённая, смотрела я на него, не отнимая руки. «Вера! Я давно хочу тебе сказать... Да ты, верно, сама догадалась... Понимаешь... Я тебя люблю... Но как я мог... И в мыслях не было... Ведь я женат... Был, в смысле...» «Как понять – был?!» – еле прошептала я, но он услышал. «Скоропостижно... Полгода назад похоронил... Вдовец я теперь... – запинаясь, произнёс Пётр Алексеевич и, притянув меня к себе, тоже перешёл на шёпот. – Выходи за меня замуж, Вера, прошу тебя, умоляю...» «Петя, я больна, зачем я тебе, молодую ищи, здоровую...» – скороговоркой выпалила я, не заметив, что перешла на «ты», и заплакала чуть не в голос. Будущий муж стиснул меня в объятиях: «Мне нужна т ы!!»
Месяц назад мы отпраздновали деревянную свадьбу. Семья наша здорово увеличилась – оба сына одарили меня внучками-близняшками, а старший Петин внук на днях осчастливил дедушку известием о рождении правнука. Моя жизнь тихая и безмятежная – более нежного, любящего мужа и представить себе невозможно. Петя – опора, основа моего существования, благодаря его заботе болезнь моя в стойкой ремиссии, и я вспоминаю о ней, только когда строго по расписанию пью лекарства. За имя-отчество, высоченный рост, надёжность и ответственность, могучий интеллект, твёрдый характер и золотые руки я величаю супруга «Пётр Великий» – он очень доволен! Я вполне счастлива, правда, порою я просто явственно ощущаю присутствие рядом предавшего меня человека, и на душе появляется неприятная тяжесть. Предполагаю, что он не забыл меня и вполне допускаю, что он по мне тоскует. Но даже если бы Константин развёлся и при всём честном народе на коленях молил меня о прощении, мужа я не предам!! Сейчас поставлю точку и закрою файл, нажав опцию «не сохранять». Пожинай плоды, Костя!..
* * *
Очень больно, когда твоя е д и н с т в е н н а я женщина на твоих глазах безмятежно счастлива с другим, а ты, зажатый в капкане безумной любви и неодолимых препятствий, тобою же и созданных, не в состоянии бороться за своё счастье. Вера – истинный подарок Судьбы, ценность которого я в полной мере осознал, когда потерял её. Ворошу без конца прошлое, как тлеющие угли, и жаркий огонь неутихающей любви выжигает мне сердце...
Что тогда на меня накатило, сейчас я понять не в состоянии. Некая злая сила утянула в водоворот ненужной и утомительной связи с Анжелкой, которой я в отцы годился, что, собственно говоря, меня и заводило. Очень скоро я заскучал – мне буквально не о чем было с ней разговаривать – и меня потянуло к Вере. Тот постыдный эпизод я собирался загладить – не знаю, как, но что-нибудь на ходу изобрёл бы. И насколько же я был ошарашен, когда понял, что Вера меня забанила... Да, новость о её болезни, мягко говоря, не обрадовала меня. Я с медициной не в ладах, поэтому не особо врубился, в чём дело. Помню, что испытал сильнейшее раздражение и не нашёл ничего лучшего, чем на время устраниться. Нет мне оправданий – повёл я себя отвратительно. Заплаканное Верино лицо стоит перед глазами и, несмотря на пять долгих лет, «нет мне покоя ни ночью, ни днём», как поётся в боевой песне из одного прекрасного фильма. Много раз я искал с ней встречи, но в последний момент, видя, что она не одна, не решался подойти и, отступая в тень, наблюдал за ней и непонятно откуда взявшимся богатырского вида мужиком, за которого она так решительно и быстро выскочила замуж. Тешил себя иллюзией, что она сотворила это просто мне назло, а не по любви, но с горечью убеждался в обратном – настоящее счастье невооружённым глазом видно.
Короче, бросил я беготню на сторону – никто мне Веру не заменит! Работа-дом, дом-работа по кругу. Внуки подрастают – вожу их в спортивные секции, дел-забот полон рот. И представляю часто, как при всём честном народе стою перед моей любимой на коленях и умоляю: «Вера, вернись!!!» Так бы и сделал, не постеснялся, и с Ленкой развёлся бы без сожалений, да что толку-то, упустил я своё счастье – Вера не вернётся ко мне н и к о г д а!..