Глава 3. Горными путями и караванными тропами.
Огонь на службе человека- одно из величайших благ и достижений. И пищу он приготовит, и согреет. Огонь- лучший друг… пока не вырвется на свободу.
Часть своей поклажи орк позволил навьючить на коней. Самое ценное- вяленое мясо и спальные мешки из шкур, Брек понёс на себе, уверенно возглавив их маленький караван. За ним ехала несостоявшаяся невеста дракона, рискнувшая сесть боком ввиду небольшой скорости передвижения. За спиной что-то недовольное бормотал мэтр, жалуясь на судьбу не то ей, не то своему скакуну. Замыкал их караван кузнец, следуя за нагруженными лошадками. Сетований мэтра никто не слушал. Да и к тишине не призывали, ввиду громкого пения орка, довольного своей добычей.
В подтверждение своей доблести орк громоподобно ревел песню победителя.
Из-за спины Эльки нередко долетали горестные выкрики Идвариуса, в перерывах между рыкающими руладами орка:
- Варвар! Это просто пытка! Пытка, для моего музыкального слуха и утонченного мировосприятия! Это невозможно! Это нельзя слушать!
- Не можешь слушать- ухи заткни! - рыкнул довольный Брек, в перерыве между песнями: он был победителем. А победителей, как известно, не судят.
Идвариус решил было воззвать к эстетическим чувствам единственной девушки в надежде, что может хоть её послушается этот дикарь. Зря. Задумчивая Элька честно прислушивалась, но нашла рык орка очень даже мелодичным. Как рычание молодого волка над добычей.
Рычит? Да пускай себе. Не на них же?
Одной рукой она задумчиво гладила и перебирала жесткие волоски гривы своего конька. С него девушка давно сняла магией боль. И подлечила.
Чувства уводили её сознание совсем другой тропой. Заставляли задумываться и пересматривать произошедшие события. Именно пересматривать, а не переживать. Отстраненно, словно через толщу воды.
Отец ей не раз рассказывал, как это страшно и тяжело: в первый раз решить жизни человека. Себе подобного и разумного. Как потом выворачивает до горькой желчи желудок выжившего. Казнит за содеянное.
Вместо неё вывернуло мэтра.
Нет, она конечно не раз видела человеческую смерть, в том числе насильственную, но все же… Одно дело снять стрелой животное, покрытое шерстью, и другое… а тут спокойно, не дрогнувшей рукой послать стрелу в глаз человеку. Или всё же хищнику, принявшему человеческий облик? А может быть, всё дело в этих двух волшебных ночах, проведённых с Серебристым? В чем-то важном человеческом, что уже было выжжено из неё драконом теми лунными ночами? В том, что уже безвозвратно утеряно…
Частичка души. Частичка себя.
Как легко она прогнала вороного коня, что захромал. Как просто избавилась от друга, ставшего обузой. И что стало бы, согласись она на предложение прекрасного дракона?
Потерявшая интерес к жизни пустая оболочка. Холодная и равнодушная. Теперь понятно, что ищут в людях эти драконы. Зачем им нужны юные, остро чувствующие. С незамутнёнными помыслами, и ещё не обломанными крыльями. Крылья…
Вновь и вновь перед внутренним взором вставали распахнувшиеся крылья Серебристого. Слишком прекрасные, чтобы их забыть. Слишком волшебные, чтобы обрести забвение и спокойствие. Эти крылья будут приходить в её сны. Раз за разом. Напоминанием о несбывшемся. О мечте и чуде, к которому удалось прикоснуться. Зачем, только?
- Как ты, дочка? - за этими размышлениями она и не заметила, как доехали до стоянки. Непростительное легкомыслие. Горы не прощают неуважительного к себе отношения. Карают растяп и неумех. А тут простили.
Оказывается, все уже спешились. Устраиваются. Расседлывают и привязывают лошадей, а она- грезит.
На ночлег они остановились в уютной лощине, на дне которой протекал ручеек. Многочисленные кустарники скрывали весело журчащую воду, но в месте водопоя растительность была вытоптана, представляя пологий и удобный спуск к живительной влаге. Отдельные пучки горечавки и сочного мятника пробивались между камней. Чуть повыше росли плотной группой толстые ели с кривыми стволами, покрывая пологий склон. Выше еловой полосы набирал цвет низкорослый ковер рододендрона. А над всем этим великолепием величественно вставала скала и горы с вечно заснеженными вершинами. На уютной поляне хвойника было заметно старое кострище, и другие следы предыдущих ночевок людей. Не мудрствуя лукаво, здесь и решено было расположиться.
- Как ты, дочка? – повторил отец, заметно постаревший и поседевший за эти дни, с тревогой тормоша её и беря одноухого конька под уздцы.
- Нормально. Я просто задремала в седле. Или задумалась, - Элька спрыгнула на землю.
- Женщина не должна много думать: за неё должен думать мужчина! - наставительно изрёк Брек, беря на себя обязанности по разведению костра и сборке дров.
- Совершенно верно! – неожиданно поддержал его мэтр, осматриваясь вокруг, - Ненужные размышления приводят к ранним морщинам. Женская красота меркнет от тревог и треволнений. Один великий человек, точно не помню кто, сказал… Сказал, что если не хочешь через пять лет видеть рядом с собой бледное подобие былой юной красоты, безвременно увядшей, то обеспечь своей дражайшей половине жизнь сытную и достойную. Будь её щитом от житейских бурь и ураганов, радуй достойными подарками и надлежащими развлечениями. Не мучай пустыми упрёками и частыми скандалами. Услаждай слух словами любви своей и она, подобная расцветшей розе на плодородной почве, будет долго радовать неувядающей красотой и здоровой жизненной силой.
- Я сказал тоже самое! Гор-раздо короче, - пожал плечами орк, притащивший и кинувший на место предстоящего кострища здоровенный древесный ствол, вывернутый вместе с корнями, - пошли, веток принесёшь!
- Я? Это ты мне? - взвился мэтр, - да как посмел, дикарь, такое мне предложить?
- Я - не дикарь! Не хочешь нести ветки? Тогда попрешь бр-ревно! - заявил Брек с угрозой глядя на мэтра и указывая направление будущего движения.
- Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Невыносимо! Что бы я, дипломированный маг, и ишачил наравне с дикарями! - принялся причитать Идвариус, но оспаривать приказ орка благоразумно не рискнул, послушно топая за ним к сухому поваленному дереву, - немыслимо! Просто, немыслимо!
- Глядишь, так к концу пути чему-то путному и научит нашего мага, - усмехнулся кузнец, занявшийся лошадьми, что нетерпеливо тянулись к пучкам сочной травы, - жаль, овсяник тут редко растет.
Намек отца был прозрачен, но понятен. Элька умылась в ручье, смывая сонную унылость. Вооружилась коротким ножом, пошла лазать и резать по склону пучки высокой травы. Работа, она от всякой тоски спасает. Да и любой нормальный путешественник прежде о своем коне заботится, а потом о себе. Лошадей расседлали, вытерли. Напоили и привязали. Пастись им здесь было негде. Скоро перед каждой, в дополнении к порции овса, легла стожком охапка свежей травы. В добавок вооружившись длинной палкой, пошарив ей в кустах и убедившись таким образом в отсутствии змей, Элька нарезала мягких веток ивняка. Эти веточки уже выпустили тонкие пахучие листочки и могли пригодится в дальнейшем. Когда дорога поднимется выше в горы и поведёт по бесплотным каменистым плато. Увлеклась и работала остервенело. До мозолей на ладонях. Работала, пока не стало смеркаться и не позвали ужинать.
У костра объявился кот, притащивший какую-то птицу.
Брек набрал гигантских дождевиков, вылезших в этом годы непривычно рано, и обещал накормить всех вкуснейшими грибами. Странный вид круглых беловатых шаров размеров с кулак орка внушил Идвариусу опасения. На это орк, занявшись чисткой грибов, заявил:
- Жр-ри свою конину тогда! - несколько кусков испорченного мяса было решено взять с собой практичным Дарном.
- Ну и буду! - обиделся мэтр уже подзабывший, как совсем недавно отказывался наотрез от этой пищи.
Пока Идвариус колдовал над куском радужного мяса, источавшего ароматные ноты древесной свежести, орк закинул грибы в кипящую воду двух котелков. Затем Брек вооружился топором и нарубил дров. С собой. Благо, что сухой древесины орк притащил с избытком. Приготовленные дрова повязали аккуратными вязанками, приготовив к предстоящему пути. Эти дрова заняли своё место рядом с повязанными пучками ивняка.
В это время колдовство мэтра принесло ожидаемый эффект. Кусок мяса полыхнул и сгорел до черных углей. Рассыпался пеплом. Кузнец молча передал новый. Горе-маг, пыхтя от натуги, занялся им. Результат ожидаемо был таким же.
Остальные путники уже вовсю уплетали кашу с грибами, приправленную солью, зелёным чесноком и отросшим любистоком. Орк ел прямо из своего котелка, и в его лапах эта посудина выглядела вполне уместной миской среднего размера.
Сытая Элька сидела у костра, когда мэтр решил ей пожаловаться и объяснить свои неудачи в поварском искусстве:
- Ты только посмотри на мои ладони! Они все исколоты! Разве можно с такими руками совершать работу тонкую и изысканную, точно рассчитывать и применять магическую силу?
В ответ девушка молча продемонстрировала свои исцарапанные руки, а потом положила в миску тушёных грибов, и протянула магу.
- Ешь. Это очень вкусно.
- Ой, не знаю. С вами тут и змей есть научишься, - проворчал Идвариус, осторожно пробуя угощение. Распробовал, радостно замычал и начал уплетать за обе щеки.
- Хочешь попр-робовать змея? Змея змее р-рознь! –оживился орк, - Завтр-ра добуду!
- Да кто бы шомневался, что ты тут шпециалист по шмеям! – ответил с набитым ртом мэтр, который в силу своего характера просто не мог промолчать.
- Ага! - согласился жизнерадостный орк, - я змей хор-рошо знаю! И двуногих тоже!
Ответ гиганта заставил не на шутку задуматься мага, и надолго примолкнув с подозрением коситься на серокожего воина. Выждав, когда орк встал и отошел от костра подальше, Идвариус наклонился к уху дочери кузнеца и спросил шёпотом:
- Это он намекает на меня?
- Кто? - не поняла задумавшаяся девушка, переводя затуманенный взор с огня на собеседника.
- Дикарь.
- Когда?
- Ну, когда, про двуногих змей говорил.
- Это он про нагов.
- Да где ж он их видел?
- Они на Востоке живут.
- Я знаю, что наги живут на востоке. Но откуда этот дикарь про них знает?
- Вот у него и спроси, - встрепенувшись, она собрала посуду и понесла мыть к ручью.
- О чём спр-росить? - к костру вернулся орк.
- О нагах.
- Однажды мы взяли человечий кар- раван. Много вкусных лошадей и дорогих р-рабынь на продажу. Купцы везли в клетке змеелюда. Тот был истощён. Ползти ему было некуда. Мы пожалели. Взяли к себе. Змеелюд окреп и стал учить р-ребятишек. Он знал много красивых сказок и легенд. Он учил письму, врачеванию и астр-рономии. Он умер-р, когда на становище опустилась Белесая хмарь. Вот она нас спасла тогда! - толстый палец ткнул в сторону девушки, что сидела у воды и драила закопчённые котелки, - а змеелюд умер. Наша Видящая потом сказала, что он взамен жизням детей свою отдал.
- Вы его хоть не съели? - не смог удержаться от ехидного вопроса, в силу своего характера, мэтр.
- Зачем? Он- друг! Мы и вр-рагов не всегда едим, - пожал плечами Брек. Зевнул, показав внушительные клыки, и стал устраиваться на ночлег.
Элька поставила защиту, но отец всё равно распределил ночное дежурство между путниками, привычно не доверяя мэтру. Идвариус совершенно не обиделся, подтащил свою охапку лапника поближе к костру, завернулся в плащ и тут же засопел.
Вот как он может спать половину дня и ещё всю ночь? Совсем как сытый кот, что устроился под её боком, довольно урча и жмурясь на огонь.
Первой очередь была дочери кузнеца, и она честно высидела положенное время. В костре тлел, и все никак не мог догореть толстенный еловый ствол с корнем. Наевшиеся языки пламени лизали его неторопливо, зная, что этой пищи ни куда от них не деться. Не отнимут. Не загасят. А может понимали, что новой порции корма им не видать до самого утра. До тех пор когда суетливые двуногие проснуться. Начнут собираться, кипятить в котелках травяной отвар. Вот тогда и подбросят легко горящих тонких веточек, ещё не растерявших вкусной пожелтевшей хвои. Накормят, поклонятся, и погасят зло зашипевшей водой из ручья. Двуногие всегда так поступают с огнём. Бояться оставить. Не позволяют вырваться на свободу. Не позволяют поплясать и попрыгать по ельнику, перепрыгивая с кроны на крону. Обнимая ствол за стволом… Сжимая в горячих объятиях. До смолистых слёз.
Элька помешала угли в кострище и кинула туда палку. Она и раньше подозревала в огне жизнь. Чуждую им всем. Теперь же смогла почувствовать его душу, понять его желания.
Огонь принимал её, как свою.
Позволил безбоязненно сунуть в свою жгучую пасть пальцы, убирая в стороны нервно и пылко дрожащие раздвоенные языки. Позволил вынуть конечность неповреждённой. Без ожогов. Даже одежда не затлела.
Дочь кузнеца повторила свой опыт, шалея от собственной смелости и пламенного восторга. Более того, ей удавалось растить и вытягивать вверх отдельные жаркие раскаленные лепестки, переплетая их между собой, как огневые волосы. Или ленты. Гладить, как звёздные мерцающие крылья.
Увлекшись она и не заметила, как один из её спутников проснулся и оказался рядом.
- Прекрати немедленно! - властным шепотом приказал ей мэтр, устраиваясь рядом.
Элька так удивилась, что безмолвно послушалась. За её рукой потянулся жадный огневой отросток, зло полыхнувший обжигающий жаром: огонь не желал расставаться со своей игрушкой.
- Получила? Сильный ожёг?
- Нет, - они вдвоем изучили чуть покрасневшую ладонь.
- Значит, повезло. Знавал я одного сокурсника, который заигрался с огнем. Саламандру ему подавай! Решил вырастить сам из пламени! До того дошёл, что даже своей конечностью готов был пожертвовать. Левой. Как его только не уговаривали, но этот… идиот, - по прерванному страстному повествованию Идвариуса стало понятно, что он вспомнил как совсем недавно его, наградили этим эпитетом, - гм. Так вот, он уже был одержим этой идеей! Одержим властью огня! Да только того не знал, что жизнь саламандры нужно менять на свою.
Мэтр неожиданно замолчал и молча уставился в костёр. Огню его внимание понравилось. Огненные лепестки тут же взметнулись ввысь. Потянулись вниз, попробовали на вкус нагретые камни. И бессильно опали. В сторону мага выстрелило жаркой искрой.
- Он умер в пламени? - спросила Элька.
- Было бы лучше, если б он умер, - безнадежно махнул рукой Идвариус, доставая из складок хламиды флягу. Открутил крышку. Приложился к ней. Вытер рукой горлышко и молча протянул собеседнице.
- Нет, спасибо, - покачала головой дочь кузнеца.
- Как знаешь. Было бы предложено. Так вот, тот тип руки всё же решился. По локоть. Вдобавок, он здорово обгорел. Долго мучился, а потом пошёл на поправку. Мы навещали его всем курсом, но он не узнавал нас. метался и кричал про огненного демона, что пришёл к нему. Думали, что умом тронулся. Но потом стал выздоравливать. Только видеть никого не хотел. Скинулись всем курсом и заказали ему маску серебряную. Что бы уродство скрыть. Одной тёмной ночью он исчез. Сбежал вместе с маской, и коня из Академии прихватил. А спустя пару лет объявился разбойник в серебряной маске. Жестокий. Кровожадный огненный маг. Шайку себе сколотил. Испепелял всех, кто смел ему противиться. Наши мэтры тогда набегались за ним по дорогам, но так и не поймали. Да в Изумрудных лесах возле Церия тогда целое побоище произошло! Людишек его положили, а маг в маске ушёл. Поговаривали, что он подался на Восток. Туда, где огненная магия практикуется. Больше о нем и не слышно. Хочешь? - ей вновь протянули флягу.
-Не -е, - отказалась его собеседница и задумчиво уставилась в костер. Огненные блики и отсветы играли на её темных волосах. Вспыхивали отражением в распахнутых глазищах, рождая тени и образы.
- Как знаешь, - Идвариус снова приложился к вину. Блаженно вздохнул и бережно закрутил крышку, прежде чем отложить ёмкость.
После выпивки его потянуло на девочек. А поскольку девочка уже сидела тут рядом в соблазнительной близости, то хмельной мэтр осмелел. Идвариус откинул со лба непослушную прядь и пошел на приступ. Его пальцы нежно и требовательно накрыли её ладонь. Заскользили вверх. К плечу. Дикарка даже не шелохнулась, оставаясь бесчувственным каменным изваянием. Похоже вообще не замечая этой невинной ласки. Тогда осмелевший маг придвинулся ближе и дал волю рукам, за что и поплатился звонкой оплеухой. После чего несостоявшегося любовника оттолкнули с такой силой, что он завалился на спину. Запутался в хламиде. Ему потребовалось с десяток позорных секунд, чтобы побарахтавшись, выпутаться и принять достойную позу.
- Да как у тебя рука поднялась? – глаза мэтра горели праведным гневом.
- Очень просто.
- Да я её ещё в ученицы хотел взять!
- Передумал?
- Нет, это невыносимо! Ты чего сидишь, как замороженная? Ни каких эмоций? – размахивающий руками мэтр заметался возле костра, но голоса благоразумно не повысил, чтобы не разбудить остальных спутников.
- Зачем?
- У-у-у! Боюсь, так мы ни к чему хорошему не придём! Я что, тебе так противен!? – он умудрялся кричать шёпотом.
- Да нет.
- Так «да» или «нет»?
- Не знаю.
- Ну начинается! Человек может быть симпатичен или нет. Твое равнодушие меня убивает! - подумав, Идвариус опустился на прежнее место, с опаской покосившись на странную девку.
- Мне это не нужно.
- А что тебе нужно? Нет, я конечно понимаю, что ты пережила стресс, видела издохшего дракона, покинула свой дом и всё такое. Но прошло ведь два дня уже! Стресс надо снимать. А снимается он алкоголем или сексом. В идеале конечно, когда всё совмещено. А ты тут…
- А-а, так значит, ты так обо мне заботишься? - Элька кивнула, но даже не посмотрела на собеседника. И по тону не поймешь, издевается или прониклась его весомыми аргументами.
- Ну конечно! - вновь шепотом воскликнул мэтр.
- Не надо мне такой заботы.
- Ага, ещё скажи, что останемся друзьями, и всё такое.
- Не скажу.
- Пр-правильно! Из него дерьмовый др-руг получится! - радостно и громко сообщил со своего места орк.
- Вот дерьмо! – выругался вполголоса мэтр, который как-то позабыл, что у дикарей слух куда как острее человеческого, - а кто ещё не спит?
- Ну я, - подал голос кузнец, - с вами, молодежь, тут поспишь, пожалуй.
- Мяу! –даже кот подтвердил своё бодрствование.
- Кошачье дерьмо! - уточнил принадлежность вонючей кучки раскрасневшийся Идвариус, - и что вы все теперь обо мне думать станете?
- А что думать? Спать надо. А мне вставать. Ложись на нагр-ретое место, - предложил Брек широким жестом Эльке. Та кивнула, и молча пошла устраиваться. За ней потянулся полосатый кот.
Остаток ночи прошёл спокойно. Только на рассвете к людям вышла какая-то мелкая потусторонняя тварюшка. Из тех, что подбирается к беспечным путникам и по ночам пьёт их кровь. Не убивая. Она походила на бесшумных лапках вокруг защитного круга, принюхиваясь к разнообразным и сладким запахам недоступной добычи. Близость обильной еды кружила ей голову. Шалея от нетерпения и голода, тварюшка попробовала на прочность защиту. Обожглась и чуть слышно взвизгнула, оставаясь невидимой для человеческих глаз. Кузнец, чья очередь была сторожить, заметил беспокойство всхрапывающих лошадей. Обнажил меч и пошёл посмотреть причину. А причина затаилась, не сводя голодных кровожадных глаз с двуногого, что прошел совсем рядом с горящей факелом веткой в руке. Из полураскрытой зубастой пасти закапала ядовитая слюна.
Тварюшка приготовилась к прыжку выжидая, когда представится удобный момент. Когда двуногий повернётся к ней беззащитной спиной. Вместо этого прямо в морду зашипел по-змеиному, подкравшийся невиданный зверь. Выдавая тем самым повернувшемуся двуногому её местонахождение. Тварюшка обиженно заверещала и стремительно рванула прочь. От острых когтей невиданного зверя и огня подоспевшего двуногого. Она скользнула прочь тёмным росчерком размытой тени, стелясь над острыми гранями камней. Развоплотилась возле спасительной трещины скального обломка. Быстренько втянулась в эту самую расселину мутным дымком. Юркнула в уютную и сухую тёмную норку. Там, подальше от огня и света, она станет дожидаться более беспечных и менее осторожных путников. А ждать тварюшка умела. Научилась за долгие века своего существования. Выжила, благодаря осторожности. Более смелые и безрассудные члены её стаи, отважно прыгающие на грудь всякому, погибли. А она оставалась.
Так будет и теперь. Так будет всегда.
Разочарованная тварюшка собралась было устраиваться на ночевку, когда почувствовала самый сильный из всех возможных зовов- зов крови. Некоторое время она ещё могла сопротивляться ему, давясь голодной слюной. Зов заставлял когти скрежетать по камню в бессильной ярости. А потом упоительный запах всё же выдернул тварюшку из спасительной щели. Сущность выскочила, явив себя в полной красе. Со всем причитающимся набором когтей, зубов и рваных крылатых отростков на спине, заканчивающихся ядовитыми шипами. Явила и попала прямо в жаркое пламя огня, что едва не потух, поглощая серую потустороннюю дрянь. И даже слегка померк. Но огонь справился, выжигая последние шипящие рваные клочья.
До последнего. Не заметишь какой- и возродится запредельная тварюшка. Постепенно вырастет из едва заметной капельки мрака до своих прежних размеров. Сначала будет довольствоваться малой и вовсе беззащитной добычей- птенцами и мышатами. Но пройдет небольшой срок и станет нападать на крупных животных. Перейдёт на свою самую излюбленную, лакомую добычу- людей.
- Всё? – переспросил кузнец свою дочь.
- Теперь всё, - кивнула Элька, что вытягивала хмарь к пламенеющей ветке, поддерживающей живой огонь. Они вдвоем сидели над расселиной. Дарн не обладал магическим даром в полной мере. Но какой настоящий кузнец не заключает в своё время договора с огненной стихией? Вот и он мог легко регулировать пламя и возрождать огонь от единой искры.
- Иди поспи. Ещё время есть.
- Да, пожалуй, пойду поваляюсь, - кивнула его дочь, помыв руки и возвращаясь под теплый бок орка. А там и кот подтянулся.
В результате проснувшийся от утреннего холода мэтр застал рядом трогательную картину. Эта картина являлась живым примером логичного уменьшения различных видов живой природы и возможной пищевой цепочки: прижавшись спиной к орку лежала дочка кузнеца, обнимавшая полосатого кота. Кот, в свою очередь, не менее нежно обнимал и не выпускал из цепких лап своих мышь, ещё живую и чуть слышно попискивающую. Из всех четверых спал только орк. Впрочем, спал по-звериному чутко. Ощутив на себе взгляд Идвариуса, сразу открыл глаза, и прямолинейно спросил:
- Замёр-рз? Тоже хочешь греться?
- Спасибо, обойдусь, - махнул рукой озябший, но гордый мэтр, с сомнением глядя на великолепную четвёрку. Место рядом с девкой со всех сторон было занято. А прижиматься к мужику… Тем более орку. Нет уж, увольте: до подобного позора он ещё не дошёл. А дошёл он до почти потухшего костра, который и принялся разводить, собственноручно наламывая и накидывая сухие ветки и сучья.
- Молодец! - похвалил его действия орк.
- Сам знаю, - слабо огрызнулся мэтр, чувствуя себя униженным и оскорбленным оттого, что пришлось выполнять подобную черновую работу.
Нет, ну до чего дошёл! И самое обидное было в том, что на шее дикаря припрятан некий сильный амулет. Этот амулет защищает своего хозяина от магических действий мэтра.
Он уже испробовал. Сделал две попытки. Обе- неудачные. Обтекает колдовство могучую фигуру орка, рикошетит на камни. Где и рассеивается. Что б ещё такого придумать?
Задумавшийся и засмотревшийся на пламя Идвариус вздрогнул, когда над костром зашипел котелок с водой, водруженный дочерью кузнеца. Второй котелок притащил дикарь, не чуравшийся женской работы.
Одним словом, дикарь. Что с него взять?
Девка бросила щепотку сушеных трав. Кинула горсточку каких-то сушёных ягод. В кружки с горячим отваром добавили по кусочку сотового мёда. Потом все сидели, размачивали засохший хлеб, и тщательно пережёвывали колбасу. Тщательно, потому что колбаса была из конины. Вяленая. Не солёная. Хорошо и радостно её жевать было одному орку. С его-то клыками и привычкой жрать что попало. Его и порция-то была в три раза больше, чем у Идвариуса! В другое время и с другой едой мэтр бы возмутился. Но сейчас понимал, что такую гору мышц надо, во-первых, питать. Во-вторых, и свою бы порцию отдал в виду её твердокаменной малосъедобности.
- Колбасу не выбрасывай: погрызёшь по дороге, - подал неожиданный совет кузнец, заметив брезгливый взгляд мага.
Мэтр молча кивнул и решил им воспользоваться, запихнув кусок в карман хламиды. Горячий отвар согрел и жизнь стала казаться вполне сносной.
Собрали вещи. Оседлали коней. Погрузили на них скарб. Поклонились огню перед тем, как затушить костёр. Дикари, одним словом. И покинули гостеприимное место.