В той дали я вижу яркий свет
Он соединил наши сердца
Потонув, оставил бледный след
И меня накрыла вновь волна
Проливные дожди
догорают в долине
Ты любовь сбереги
Меня найти ты по следам
Assenssia, CRASROPE — Rain
Укрывшись от ветра в переулке напротив здания заброшенной клиники, Глеб нервно курил, следя за тем, как в окнах домов напротив постепенно загорается свет.
Не успели они с Чеховой покинуть свое убежище и отправиться снова в дорогу, как она сказала ему, что ей надо встретиться с одним человеком.
У него была какая-то информация касательно её родителей, которая могла точно пролить свет на причину их гибели. Чуть позже он сбросил ей координаты места их встреча, и устав воевать с упрямой «сестренкой», на которые не действовали ни угрозы, ни упреки, Глеб сделал так, как она просила, — отвез её в то место, пообещав дождаться её возвращения.
По крайней мере, это было все, что он мог тогда сделать для неё, потому что она запретила ему следовать за ним. Но прекрасно понимая, насколько опасной могла оказаться эта затея, он дал себе зарок нарушить это обещание, если она не вернется обратно через десять, а то и больше минут, с трудом удерживаясь от желания не пойти за ней следом, как только она скроется в этом здании.
Неизвестно, что могло ждать её там, и для чего её заманивал туда неизвестный, обещая поделиться с ней ценной информацией. Глеб не очень ему доверял, но до последнего стоя на своем, Чехова отказывалась верить его дурному предчувствию.
Сдавшись, наконец, под её напором и позволив ей окунуться с головой в очередную авантюру, Глеб ощущал, что своим решением он подставлял в какой-то мере и самого себя, рискуя собственной жизнью. А что если с ними и вправду случится что-то серьёзное и они не смогут спастись?
Об их месте положения никто не знал, и даже если вдруг его отец хватится их исчезновения, то даже не будет знать, где их искать! И что самое удивительное, находясь в безвыходном положении, он не мог заранее ему позвонить и предупредить обо всем хотя бы его одного, понимая, как сильно расстроится мать и какую истерику начнет закатывать, узнав, где они находятся с Чеховой.
Надо было затаиться до поры до времени, и не отсвечивать, а если ситуация и вправду выйдет из-под контроля, вмешаться и попытаться вытащить Чехову из этой авантюры, даже если за принятое им решение придется пожертвовать самим собой. Другого выхода для разрешения данного вопроса он не видел. Точнее его не существовало.
Поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как оставшись там, где он загнал накануне свою машину, просто ждать возвращения Чеховой, стараясь поменьше привлекать к себе излишнее внимание. Что было сделать, в общем-то, не очень тяжело, учитывая, в какой безлюдной местности устроил ей свидание этот незнакомец.
Ему даже показалось странным, что он, (хотя чутье подсказывало ему, что это мог быть Анкушев), назначил Чеховой встречу в столь отвратительном месте, больше похожем на место для съемок ужастиков, нежели встреч с молодой девушкой.
Погода выдалась холодной и продолжала ещё больше портиться, благодаря чему этот день превратился для Глеба в сплошное ожидание чего-то, что ему не очень нравилось.
Порядочно продрогнув за это время в своей легкой куртке, пусть и времени с момента исчезновения Чеховой прошло не очень много, ему уже хотелось покинуть свою машину и собственноручно задушить этого Анкушева, обломавшего его во всех своих начинаниях. И только одна мысль о том, что своим вмешательством он мог только все испортить, удерживала его от совершения ещё одного опрометчивого поступка.
Ему оставалось только представлять себе, чего мог наговорить этот тип Чеховой о причине гибели её родителей, оперируя теми немаловажными крупицами информации, которые знал он сам, чтобы шантажировать свою бывшую коллегу, чья фирма ему так и не досталась.
Как бы Анкушев и вправду не рассказал Чеховой о том, как все было на самом деле, напрямую называя имя «заказчика» инцидента. В противном случае она будет потеряна для него раз и навсегда.
О дальнейшем её проживании в их доме больше не могло быть и речи. А о том, как пострадает репутацию его матери, отмыть которую так просто не получится, Глеб предпочитал не думать вообще. Но осознавая, что именно этот человек мог разрушить его будущее, основанное на совместной жизни с Чеховой, Глеб понимал, что только он мог остановить этого бандита, и навсегда его заткнуть. Чего бы ему это не стоило.
И в который раз возвращаясь мысленно к этому человеку, он пожалел о том, что не захватил с собой чего-то посущественней, чем можно было отбиться от возможных врагов, если ситуация окончательно ухудшиться и зайдет в тупик.
В конце концов, чудес не бывает. Шутки давно закончились, значит и действовать придется серьёзно, исходя из того, чем располагал он в данный момент. В любом случае сдаваться он не собирался. Поэтому уверовав единожды в собственную непобедимость, чтобы понять, насколько хреново обстояли у них с Чеховой дела, ему достаточно было просто взглянуть на место её «свидания» с Анкушевым, — такое гнетущее впечатление производил на него неприглядный вид этого заброшенного здания.
В какой-то момент ему показалось, что её давно убили, а сама она до этого гонялась за невидимым фантомом собственных родителей. Ему явно не следовало отпускать её одну, и за это он сегодня поплатиться!
От всех этих мыслей у парня просто шла кругом голова. И каждый раз вспоминая о непокорном характере Чеховой, привыкшей идти напролом, Глеб внезапно покинул машину, теряясь в догадках относительно терзавших его нехороших предчувствий.
Если её и вправду убили, тогда он превратит эту заброшенную лечебницу в братскую могилу, который поглотит Анкушева вместе с его подельниками, размышлял Глеб, заранее прикидывая в уме, сколько понадобится ему взрывчатки, чтобы сровнять это здание с землей. Жаль, что таким как он вряд ли разрешат носить с собой оружие, которое сейчас ему бы очень пригодилось.
Продолжая расхаживать туда-сюда в полнейшем одиночестве, он целых десять минут напряженно слушал тишину, стараясь не нервничать, и время от времени поглядывая на дверь, за которой скрылась Чехова, пообещавшая быстро вернуться. И когда ему стало казаться, что он её больше не увидит, стараясь игнорировать мрачные мысли, Глеб отправился исследовать территорию вокруг этого здания, намереваясь пробраться внутрь не с парадного входа.
Стоило ему обогнуть один из его корпусов, как взору парня предстал небольшой дворик с парой-тройкой заброшенных построек, рядом с которыми располагались глухие ворота, через которые, очевидно, когда-то вывозили катафалка с теми, на ком проводили клинические исследования.
Окинув взглядом ещё раз этот «пейзаж», Глеб сразу понял, что выбраться отсюда будет непросто, но для начала ему надо было туда ещё попасть. Упрямства ему, как и Чеховой, было не занимать, но именно это качество помогло ему продвинуться в своих начинаниях, как только он попробовал вломиться в проходную.
Внутри оказалась не лучше, чем снаружи. И ощущая кожей зловещую ауру полутемного помещения, Глеб немного поежился, изучая окружающую обстановку.
«Куда это я попал?!» — уныло подумала он про себя, чувствуя себя персонажем даже не аниме в стиле сенёй-ай, а дебильного комикса.
Это уже какая-то коза ностра получалась! Спасибо, что хоть не хэнтай… И продолжая планомерно продвигаться по коридору, он в который раз пожалел о том, что не прихватил с собой элементарный травмат или на крайний случай автомат. А лучше гранатомет, чтобы план по спасению Чеховой удался наверняка. Как знать, может это была очередная засада, и следующей жертвой злоумышленников станет он сам.
В какой-то момент Глеб даже засомневался, что ему удастся выбраться отсюда живым, чуть не передумав идти дальше. В конце концов, ему удалось перебороть свои сомнения и продолжить путь, как только он вспомнил, ради кого и зачем все это затевалось.
Ступая по полутемному коридору в ожидании удара в спину, через пару минут Глеб поймал себя на мысли, что ему даже нравилось происходящее — нравилось чувствовать опасность, сознательно рискуя ралли Чеховой собственной жизнью. Время, между тем, неустанно подходило к концу, и ему надо было действовать решительней.
Переступив через свои принципы, он старался идти как можно тише, чтобы уловить звук чьих-то голосов. И когда ему показалось, что этого будет маловато, он принялся открывать через одну двери там, где это удавалось, заглядывая по очереди в каждое помещение. Чехова должна быть где-то здесь. На это ему намекала собственная интуиция.
И когда ему посчастливилось добраться до какой-то кладовой, где наверное ранее размещалась ординаторская, ненадолго здесь остановившись, Глеб напряг слух, улавливая шестым чувством, что попал именно туда, куда хотел.
Через пару секунд он вломился в помещение, снося с петель дверь, и тут же перехватывая испуганный взгляд Чеховой, о чем-то мирно беседовавшей за столом с Анкушевым. Во всяком случае, так все было, пока в комнату не ворвался Глеб, заранее напридумывав себе невесть что.
Замерев на месте в пару шагах от этих двоих, он недоверчиво покосился на этого типа, чье выражение лица моментально стало хмурым. Интересно, успел он уже рассказать Чеховой о его матери или нет?
Моментально забыв о присутствии Валерии и акцентировав теперь все внимание на сыне своей конкурентки, Анкушев не стал поднимать тревогу, и словно решив поиграть с ним в одну интересную игру, невесело улыбнулся.
— Ну, что ж, молодцы, — проронил он, не сводя глаз с молчавшего Лобова, — я только сейчас понял, как вас недооценивал, ребята. Но может, давайте поговорим по-хорошему? Без всяких элементов шоу?! Располагайся, — кивнул он ему в сторону кресла. — Будь как дома.
От этих слов Глеб слегка занервничал, не совсем понимая, для чего этому типу сдалось втираться ещё в его доверии. Как будто он хотел выиграть время… Но для чего?
Оказавшись теперь словно между двух огней, Чехова заколебалась с принятием окончательного решения: то ли покинуть общество Анкушева, то ли дослушать до конца то, что он хотел ей сказать, и наверное сказал, если бы не появление Глеба.
— Мне очень жаль, но в данный момент я не располагаю достаточным количеством времени на посиделки с вами, — спокойно отреагировал он на выпад Анкушева, недобро улыбаясь, — поэтому вам придется отпустить Леру, либо я заявлю на вас в полицию.
— А не зассышь? — в глазах Анкушева сверкнул нехороший огонь.
— Вот и проверим, — кивнула он, вынимая из куртки телефон и делая вид, будто действительно набирал чей-то номер, краем глаза наблюдая за выражением лица этого типа.
— Глеб, погоди! — очнулась Чехова, пытаясь воспрепятствовать действиям сводного брата.
Она чувствовала, что её намеренно пытаются увести от правды, поэтому хотела повлиять на ситуацию, которая складывалась сейчас не самым лучшим образом. Но Глеб даже не собирался её слушать, как всегда преследуя собственные мотивы.
Сложив руки на груди, Анкушев громко вздохнул, будто действительно о чем-то жалея, либо разыгрывая перед этими двумя очередной спектакль.
— Я все понимаю, молодой человек, в последнее время вашей матери досталось сполна, но это не дает вам право нападать на меня, угрожая полицией. Тем более имея за плечами немало грехов, ваша мать получила сполна, но ко мне эти события не имеют никакого отношения.
Окончательно перестав понимать, что вообще происходит, Чехова уставилась на Анкушева широко раскрытыми глазами, но по-прежнему продолжая игнорировать её присутствие, тот поддерживал диалог с Глебом, пытаясь сбить его с толку и повести по ложному пути.
— Я не стану вам ничего объяснять, — отрицательно кивнул Лобов. — Вы все равно ничего не поймете.
— А ты попробуй. Я не тупой. — В маленьких глазках Анкушева мелькнуло что-то похожее на понимание.
Кажется, ему приятно было иметь дело с людьми, которые не натворят глупостей во время серьёзных переговоров, но вся проблема состояла в том, что сына своей главной конкурентки таковым назвать было нельзя.
— Она — причина того, почему я здесь, — произнес Глеб после недолгих раздумий, кивая в сторону ошарашенной Чеховой.
Сделав вид, будто он услышал что-то несуразное, Анкушев хрипло засмеялся.
— Надо же, как все просто! — не выдержав, бросил он, немного осклабившись. — Как я раньше не догадался?!
Лицо Лобова оставалось бесстрастным.
— И давно это у вас? — осведомился Анкушев, но судя по молчанию странно притихшего парня, мужчина понял, что его догадки были верны. — Занятно... Примчался, значит, спасать свою принцессу… Вот только мне интересно, как сильно она будет гореть желанием вернуться к такому как ты, когда узнает одну горькую правду?
Невольно фыркнув, Глеб сделал движение, будто вправду собирался на него напасть и задушить собственными руками. Пора было заканчивать этот «концерт», пока тип не сболтнул ничего лишнего. Воздух между ними был наэлектризован до невозможности. Анкушев первым отвел свой взгляд, с интересом останавливая его на Чеховой, которой вправду собирался обо всем рассказать.
— Хочешь меня убить? — повернулся он к Глебу. — Не боишься, что замучает совесть?
Тот оставил его вопрос без ответа.
— И в этом вы, молодой человек, очень похожи на свою мать, ведь когда она заказывала убийство одной семьи, её тоже не сильно мучила совесть, — находясь в невыгодном для себя положении, Анкушев продолжал над ним подтрунивать, играя на его эмоциях. — Так что если вам чего-то очень сильно захочется, то вы обязательно это получите.
— И тут вы правы, как никогда, — кивнул Глеб, пряча руку в карман своей куртки. — И одно из таких желаний мне наверное придется воплотить прямо сейчас.
— Что это за семья? Кого она заказала? — среди образовавшейся тишину раздался четкий и уверенный голос Чеховой, готовой принять любую правду, какой бы отвратительной она не была.
От её вопроса у Глеба резко изменилось выражение лица, а в глаза загорелся нехороший огонь.
«Сестренка» не оставляла ему никакого выбора. И прежде чем Анкушев открыл рот, чтобы назвать фамилию её родители, (ведь он был главным исполнителем этого убийства), в два счета оказавшись рядом с ним, Глеб выхватил из кармана куртку гордеевский скальпель, и вонзил его острие этому типу в горло.
Захрипев, Анкушев как-то неестественно вытянулся, пытаясь что-то произнести, но следующий удар скальпелем по сонной артерии для перестраховки избавил его от последнего объяснения с Валерией Чеховой, так и не узнавшей о злодеянии своей мачехи и её сговоре с Емельяновым-младшим.
Почувствовав, что последний удар стал для этого бандита решающим и вряд ли тот после него воскреснет, надавив на скальпель, Глеб таким же резким движением вырвал острие из его глотки обратно, после чего его самого вдруг окатило фонтаном хлынувшей изо рта Анкушева кровью, слегка запятнавшей его одежду, а самого его сделавшей похожим на работника скотобойни. Анкушеву оставалось жить от силы пару секунд.
Вскрикнув, Чехова вскочила из-за стола, с ужасом наблюдая за происходящим.
Кто-то другой на его месте, (слабохарактерный Рудаковский или более милосердный к поверженным Фролов), поколебался бы привести в действие жесткий приговор. И этой секунды колебания, смешанного с угрызениями совести, хватило бы противнику с лихвой, чтобы вырвать из его рук оружие и направить его уже против того, кто хотел с ним как следует расправиться.
Но Лобов в эту категорию явно не входил.
У этого вряд ли дрогнет рука, если возникала необходимость действовать в собственных интересах. Особенно если шла речь о благополучии семьи и репутации матери.
Неважно, кем был его враг. Он расправился бы с ним с одинаковым хладнокровием и беспощадностью, ни о чем не жалея.
Лобов разграничивал для себя условия, где надо было проявить к врагу милосердие, а где следовало действовать жестко и решительно, не теряя ни минуты лишнего времени на пустые размышления.
В этом плане он целиком и полностью оставался сыном своей матери-авантюристки, не всегда отдававшей отчет последствиям собственной деятельности. Но если позже она, пытаясь смягчить удары судьбы, раскаивалась, готовая рассказать о своем преступлении падчерице, то Глеб на месте матери унес бы эту тайну с собой в могилу, так и не рискнув раскрыть рта, даже если бы лежал на смертном одре.
Ему проще было оставить Чехову в неведении относительно подробностей гибели её родителей, нежели приоткрыть завесу над этой тайной и бросить тень на собственную мать. По сути, единственного человека, который всегда занимал его сторону, что бы он не натворил, самоутверждаясь за счет дурацких поступков.
Чувствительной, подверженной эмоциональным всплескам и суеверным страхом перед возможной расплатой женщине тяжело нести такую ношу. Иное дело мужчина.
В этом плане Глеб был куда продуманней и расчетливей матери, просчитывая любую авантюру на десять, а то и на двадцать шагов вперед. Словом, делая все возможное, чтобы отвести от себя удар.
Захлебываясь кровавой пеной, Анкушев начал медленно сползать со стула, оседая на пол. Спрятав окровавленный скальпель в карман своей куртки, чтобы не оставлять нигде улик, Глеб брезгливо покосился на свою запачканную чужой кровью одежду.
Выбранный им способ мести выглядел не совсем элегантно, а в сложившихся реалиях он имел и вовсе омерзительный вид, но выбирать особо не приходилось. Ради защиты репутации матери он был готов пойти на все, даже если ради такого шага Чехова лишалась возможности узнать настоящее имя убийцы родителей.
В следующую секунду до слуха обоих донесся звук падающего на пол тела. Судорожно сглотнув, Валерия посмотрела мельком на шею Анкушева, из-под которой по полу расползалось большое кровавое пятно, заливая грязный и потертый линолеум. Потом его тело ещё пару раз дернулось, после чего он полностью затих, больше не силясь проронить ни единого слова в свое оправдание, уставившись остеклевшим взглядом в потолок. Первым придя в себя, Глеб толкнул Чехову в бок:
— Пойдем. Надо уходить...
Им следовало поторопиться покинуть здешние места, пока сюда не заглянул кто-то ещё. Теперь здесь было опасно находиться. Но все ещё пребывая под впечатлением совершенного прямо у неё на глазах убийства, Валерия не сразу отреагировала на его слова.
— Здорово же ты его отходил… — рассеянно пробормотала она, став как вкопанная перед мертвым Анкушевым и словно не веря, что все это было делом рук Глеба.
— Не ожидала?! — пнув труп ногой, негромко произнес он, и чувствуя, что она пока была не в состоянии трезво мыслить, схватил её за руку и потащил за собой, стараясь как можно скорее выбраться из гиблого места, инстинктивно переплетая пальцы.
Оказавшись за пределами помещения, они устремился к выходу. Чехова едва за ним поспевала. Теперь было самое время выбраться на лестницу запасного выхода, откуда до проходной было рукой подать.
Глеб был непробиваемо спокоен как никогда ещё. В его душе больше не оставалось места сомнениям и страхам. Чего, к примеру, нельзя было сказать о его спутнице. У Чеховой был выбор действовать иначе, но угодив в один из худших поворотов событий, не захотела оставлять себе пути для отступления на случай, если соизволит смалодушничать.
Добравшись до проходной и пропуская вперед Чехову, Глеб хотел элегантно перепрыгнуть через турникет, когда в следующий момент скальпель выскользнул у него из рук, и он был вынужден срочно нагнуться, чтобы подобрать его с земли.
Через несколько секунд позади них раздался выстрел, и его плечо пронзила сильная боль, как если бы его кто-то проткнул железным прутом.
Упав на пол и тут же неуклюже перевалившись на ту сторону, он внезапно заметил, что его куртка на правом плече оказалась разорванной, начав быстро намокать от крови.
«Нет, только не это, — разозлился Глеб, зажимая рукой свою рану, — только не сейчас...»
Глава 88
http://proza.ru/2024/05/10/686