Начитался тут советов коллег, собратьев и, прости господи, сосестёр по перу о том, как лучше писать рассказы, и остался недоволен. Один без синопсиса обойтись не может, другой берёт ноутбук, подносит к уху и начинает беседовать со своими же персонажами. Рисуют схемы, планы, много читают, борются со страхом пустого листа, развиваются. Одним словом — чушь. Надоели мне их унылые выдумки, хочу донести до общественности всю правду, как и при каких обстоятельствах пишутся страшные истории.
Недовольные читатели и слушатели часто кличут меня алкашом или нариком, пишут: «Что это такое там автор курил и употреблял?!»
Эпитеты и сравнения автор употреблял. Их на магнитик к лавке не прилепишь, тут думать надо.
Ругают же не от большого ума, а из-за своей ограниченности. Сведущие люди сразу поймут, что к чему, и подтвердят, что всё написанное, в том числе и этот текст, — правда.
Нехитрое это дело заполучить себе в копилку нужную рукопись, только места надо знать да правила обряда. Потом ещё редактировать приходится, конечно, но это скука смертная, сюда даже не лезьте.
Короче говоря, в деревнях, причём далеко не во всех, а в паре-тройке на всю область, есть такая странная могила: люди не знают, чья; за ней вроде никто не следит, но она всегда убрана. Памятника либо нет, либо стоит железная вытянутая пирамида без фотографии.
Меня на такую могилку ещё прабабка водила. В конце лета туда следовало чекушку водки отнести, налить две стопки, одну просто оставить, а вторую прямо из кладбищенского стакана опрокинуть. А бутылку домой ни в коем случае не забирать!
И всё, понимаешь, прогрел. Ждёшь осени. Как наступит пасмурный день, сгустятся над деревней синие тучи, так собираешься и топаешь на могилу. Берёшь с собой так называемый оберег: две деревяшки, сбитые в форме буквы «Т». Прабабка говорила, что некоторые с собой распятья для такого дела таскают, но это грех страшный, потому что не божественные силы тут замешаны, а совсем другие.
Я у неё тогда спрашиваю, кто же это на ритуал отвечает, неужели сатана?
А прабабка, не поверите, вытаскивает из-за спины гитару, ударяет по струнам и прямо на могилке зычно так затягивает:
— И-и-и Сатана не помог, Сатаны просто нет!..
Я, конечно, смущаюсь, прошу её горланить потише или хотя бы про ледокол «Красин» спеть, чтобы для души, а сам радуюсь и думаю, как же хорошо, что сатаны нет. А то я всё боялся, что в ад попаду за матерные частушки.
Торчали мы там с прабабкой минут десять, а как стал дождь накрапывать, она полезла под крест, смахнула землю, и я увидел небольшой сундучок. Старушка его открыла, достала оттуда футлярчик, как для очков, только пошире, а на его место поставила деревянный оберег так, чтобы сундук ненароком не захлопнулся. Иначе, говорит, если без футляра крышка упадёт, вся деревня расплачиваться будет.
В футлярчике лежал желтоватый лист бумаги. Бабка писала на нём, чего желает. Она свитера вязала и мыло варила; однажды в странный период моей жизни поймала меня на дворе и говорит: «Бессонницей не мучаешься? Давай-ка подерёмся с тобой!» Еле-еле сбежал.
Так вот. На листочке она указывала точное количество мотков пряжи и всяких принадлежностей для варки. Я же теперь, как и все порядочные авторы, указываю, сколько текстов хочу получить и на какую тему.
А потом самое лёгкое. Меняешь оберег на футляр, закрываешь сундук и домой идёшь. Земля сама крышку присыплет. А дома на столе уже всё лежит, забирай со спокойной душой и жди следующего года, чтобы ещё загадать.
Логика тут простая: все риски я беру на себя. Плюс редактирую понемногу, употребляю конкретно, плотничком, чтобы каждый эпитет и метафора на своём месте. Значит, и похвалы заслуживаю. Справедливо? Естественно.
Если же в текстах огрехи какие или вот тебе конкретно что-то не понравилось, то все вопросы к той силе, которая материал поставляет. Давай, быкани на силу, потом ходи — оглядывайся.
Такие вот секреты, а вы говорите… синопсис! Тьфу.
2024