Поздней осенью вода в реке Полуй была ледяной, и дети купались в Тёплом озере. Тёплым оно было потому, что электростанция сбрасывала в него конденсат пара. Из длинной трубы постоянно лилась горячая вода. Клубы пара, поднимаясь с поверхности озера, двигались по ветру, то заслоняя, то открывая фигуры купальщиков. Мальчики лихо ныряли с трубы, девочки неспешно спускались с берега и громко визжали, увидев в воде пиявок. Собственно говоря, из-за пиявок купальщиков было мало. И Лёшка со своими друзьями, с Серёжкой Замараевым и Санькой Инусовым, отрывался по полной. Они ныряли, играли в салочки, топили друг друга. Наконец изнемогли, продрогли, проголодались.
— Шабаш, я домой! — сказал Лёшка, выходя из озера.
— Одну минуту! — крикнули друзья. — Подожди!
Одевались торопливо. Холодный воздух неприятно студил мокрое тело. Лёшка прыгал на одной ноге и вытряхивал воду из уха. Кожа на пальцах рук побелела и сморщилась от воды. В носу стоял запах тины.
— Интересно, — сказал Замараев, затягивая ремень на брюках, — откуда в озере пиявки?
— Врачи разводят, — сказал Лёшка, — и продают в аптеке.
— Не ври-ка! — сказал Санька Инусов приглаживая ладонью мокрые вихры. — Они сами разводятся. От сырости!
— А почему тогда в речке нет?
— Течение сильное.
Лёшка крякнул, возразить ему было нечем. — Околеть можно, — сказал он, растирая озябшие плечи, потом, обернувшись на Мостострой, увидел телеграфный столб и сказал весело: — Ребя, кто первым до того столба?
— Я! Я!
Первым примчался Лёшка. Ткнув пальцем в табличку, прибитую на столбе, он крикнул:
— Серёжка! Тут родственник твой!
— Похож как, — согласился Санька, прибежавший вторым.
Они оба с ехидным видом ждали замешкавшегося Замараева. Тяжело дыша, он стал рядом, уставился мрачным взглядом на табличку и, шевеля губами, читал её про себя: «Не влезай — убьёт!» Под этой надписью красовался череп на костях.
— Скажи, как похож? — подначивал Лёшка, потому что Замараева за худобу называли скелетом. Серёжка замахнулся кулаком, Лёшка сбежал от него и, выглядывая из-за другого столба, завывающим голосом произнёс:
— И тишина, и мёртвые с косами стоят!
Цитата из «Неуловимых мстителей» Серёжке тоже не понравилась. Он бросился к Лёшке, тот от него. Они принялись бегать вокруг телеграфного столба. Санька заливался от смеха. Тут Лёшка запрыгнул на столб и сделал вид, что карабкается вверх, спасаясь от Серёжки. А тот поверил.
— Убьёт же, — не лезь!
— Птицы сидят — и ничего, — сказал Санька, которому хотелось продолжения этого спектакля.
— Так они же сидят — на одном проводе!
Мальчики, все трое, посмотрели на провода вдоль дороги. Птиц не было.
— Пацаны, кто за провод возьмётся? — сказал Лёшка. — Я запросто.
— Я тоже, — ответили Санька и Серёжка.
— Жалко, «кошек» нет
— С «кошками» любой дурак залезет.
Долго ломали голову, чем заменить монтёрские когти? И кого-то осенила мысль: надо сделать петлю из проволоки; она будет держать ногу в распор. Идея, достойная гения! А может, кто-то из них подглядел в кинохронике, как аборигены с помощью петли поднимаются по пальме? Бог его знает. Проволоку нашли поблизости; обвили её вокруг столба и завязали в кольцо. Надо лезть. Мальчики замялись.
— Давай, Санька, ты будешь первым.
— Почему я?
— Ты в спортивный кружок ходишь!
Помогли ему вдеть ногу в петлю. Санька обнял столб, встал в петле, как в стремени. Подтянулся на руках, затем подтянул ноги с петлёй сантиметров на тридцать. Снова встал, как в стремени, и прежде чем повторить предыдущие движения, взглянул на друзей. Они прыгали от радости.
— Класс, Санька!
— Лезь выше!
Санька ободрился и постепенно поднялся под самые провода.
— Смотрите!
Он протянул руку к одному из электрических проводов, накрученных на изоляторы. Друзьям показалось, что он дотронулся.
— За два взяться?
— Обалдел! На себя закоротишь!
— А что видать оттуда?
Санька приставил руку, как подзорную трубу.
— Так. Вижу Лабытнанги (а до посёлка было шестнадцать километров). Станцию.
— И что там?
— Стоит товарняк — с арбузами!
— Астраханскими? Врёшь. Дай посмотреть!
Санька съехал со столба, хватая руками занозы. Серёжка с Лёшкой заспорили, кому быть следующим верхолазом. Жребий их примирил. И никто не похвалил их за смекалку, за сноровку. Да они и не ждали похвал.
То было занятное время, когда дети своими руками делали для себя игрушки: рогатки, поджиги, луки со стрелами, ружья, стреляющие проволочными пульками, взрывные устройства, самокаты, ходули, «чики», биты для лапты...
Снимок мой.