Размазня обглодал масла каштанки смычком панихиды,
Закусив хлебом белой ночи под покровом терновника с ветчиной потертой беличьим мехом,
Подкрепившись вдоволь снежным вином из холодной крови печенега,
Сгинул по мезонинам почтамт в пленительный лазурит футляра духов зари одиночества,
Накрытого скомканной вуалью отрады молчания паж,
томящих тишину извивами серенады, сплетённой стансом атропина рондо.