Всеобщая девальвация даже не ценностей, какие, на хрен и в манду, ценности можно натянуть поверх Прокрустова ложа всего лишь развлечения, пусть и орудует в нем Богарт и Бэколл, или в знатно поведанный сказ о любой бывальщине или, наоборот, небывальщине, а привычного человечеству с пещерного века общепланетного анархо - коммунизма, когда косматый кроманьонец, задумчиво почесав свой затылок, принялся рисовать на скале антилоп и мамонтов, просто интеллектуального развлечения, измельчание и опускание в ничтожность тех же богартов и бэколл, а ведь некогда ждали год, чтобы узреть их на киноэкране или в иллюстрированном журнале с единственной за пять лет фотосессией, ежедневно фотающих свои голые сраки смартфоном, выкладывающих сугубо приватное из детей и любовников с любовницами на всеобщий позор, как выражались правильно древние славяне, сохранив изыски речи лишь в польском и украинском да сербско - хорватском, оборачивание когда - то людей в мандавошек, суетных и ничтожных, и приводит вполне закономерно коал на макушки эвкалиптов, откуда обозревают они борзо раскинувшийся перед их пуговичными глазами безбрежный океан жидкого дерьма, оушен оф щит, раз уж неостановимая культурная экспансия США накрыла планету девятым валом того самого жидкого кала, что и переполняет душу коалы тоской и нелепыми мечтами о зарождении демократии в России.
- Отец русской демократии, - курсивом представлял голодающего Воробьянинова Бендер собравшимся заговорщикам, служившим в полку по торговой части, - могучий старик.
Толкаемый Остапом в сутулую стариковскую спину невысокий плешивый человечек белесых чухонских расцветок нагло ухмылялся, высокомерно сбросив овчиный тулупчик заячий под копыта мордастого барда, перебиравшего струны семиструнной с видом ежели не Моцарта, то Жимми Пейджа всяко.
- Разъединенный народец, - грустно вздохнул с парадного портрета какой - то богемский капрал, печально повисая усами - щеточкой к богато накрытому карбонариями столу.
- Глохни, - бросил отец русской демократии портрету, радостно бросаясь к чересчур явно еврейски выглядящему человеку во главе стола. - Геббельс был невероятно талантливым человеком, товарищ.
- Тамбовский волк, - представил сидящего во главе Бендер, снимая милицейскую фуражку и раскланиваясь.
- Да уж сам вижу, - шептал отец русской демократии, ощупывая влажными пальцами одухотворенное лицо оказавшегося волком якобы еврея. - Скажите, Бендер, почему редкая птица долетает до середины, а коала не устает троллить евреев ?
- Он сам себе обет принес, - подсказал неугомонный усач с портрета, закрывая глаза, - разоблачать миф о креативности богоизбранного народца, по изучении непременно очучивающегося скотами.
- Они и есть скоты, - густым басом заговорил волк, поводя острыми ушами, - я же вот, например, не просто так сбежал из евреев в удмурты.
- Не знал, что Тамбов населяют удмурты, - удивился отец русской демократии, стесняясь сесть за стол и налить и выпить.
- А что хохлы никогда не были русакам своими, гад, ты тоже не знал ?
Невероятно логический вопрос тамбовского волка пробудил смирно молчавших до того заговорщиков, набросившихся на отца русской демократии с кулаками и бранью.
- А нижегородцы и суздальцы, тварь ты плешивая, тебе, выходит, чужие ?
- Да бей его, ребя, топчи - кусай, рви душу гнилую !
Если бы Остап не проявил в очередной раз свою находчивость, не имеющую, разумеется, никакого отношения к веселости говенной масляковщины, то несдобровать бы отцу русской демократии. Но Бендер, к месту вспомнив, что истинным отцом русской демократии был все же доцент Собчак, щелкнул кнопочкой телевизора, а уж зазвучавшая оттуда чарующими переливами шутошная песенка сама собой остановила назревающий бунт, по всем историцким канонам - бессмысленный и беспощадный.
- А облака словно белокрылые лошадки ...
Ну, и так далее.