У меня была собака, я ее любил.
Она съела кусок мяса — я ее любил,
Она писала на коврик — я ее любил,
Она тапочки порвала — я ее любил…
И сказал я той собаке: «Видишь, все терплю!..»
И ответила собака: «Я тебя люблю…» (с).
Узнали строчки? Если вы собачник - то, да.
Это стихотворение написал поэт Игорь Иртеньев и посвятил любимой собаке актёра Александра Кайдановского, которую тот назвал Зиной в честь родной тёти, нянчившей и каким-то волшебным способом достававшей молоко для крохи Сашеньки в голодный послевоенный год его рождения.
Почему-то принято считать самогО хозяина Зины автором этих непритязательных, но проникающих в самую глубину сердца стихов о любви. Однако факт остается фактом: это Игорь Иртеньев одарил своего друга и его любимую собачку стихотворением, остающимся в памяти навсегда, стоит лишь раз услышать его или прочитать.
Животных Кайдановский любил, может быть, даже больше, чем женщин.
«Он очень любил кошек, – рассказывала Ирина Кайдановская, первая жена Александра. – В нашей семье они были всегда. Как-то жила даже белка, потом она выпрыгнула через окошко и убежала, и Саша искал ее несколько недель в окрестных лесопосадках. Были скворец, сурок. А уж кошек наших я всех и не припомню».
Последние тринадцать лет своей жизни Александр Кайдановский прожил в коммуналке. За это время с ним успели побывать супругами две разные женщины, которых сегодня никто не вспоминает. А вот память о коте Носферату и дворняге Зине, подобранных на улице, сохранилась.
За год до смерти, в 1994 - ом, Кайдановский увлекся рисованием. Первая его картина называлась «Моя семья» – автопортрет с Носиком (уменьшительно-ласкательное от Носферату) и Зиной. Он говорил: «Жены приходят и уходят, а Зина с Носиком остаются». Любимцы жили с ним на правах членов семьи. Рассказывают, что Носферату было разрешено обедать из тарелки хозяина прямо на столе.
Однажды к Кайдановскому из Петербурга приехал в гости композитор Сергей Курёхин. За разговорами и выпивкой никто не заметил, что дверь приоткрылась и Носферату выбежал из комнаты. Носика искали до восьми утра. Уставший Курёхин, плюнув, ушел в гостиницу. А Кота все-таки нашли – в доме, за мусоропроводом. Тогда у Кайдановского и случился первый инфаркт. Друзья назвали его "кошачьим".
Когда Зине пришло время рожать, Кайдановский вызвал «человеческого» врача-гинеколога, оплатил ей такси и приём родов. Женщина сутки просидела рядом с Зиной, всё прошло удачно. Специально для щенков счастливый хозяин покупал дорогие йогурты и свежий творог в расположенном напротив его коммуналки молочном магазине...
Да, он был сложным, противоречивым, взрывным, страдал пристрастием к алкоголю. Актер Леонид Филатов, сокурсник Кайдановского по театральному училищу имени Щукина, вспоминал: "Мы с ним дружили. Хотя это была трудная дружба, и человек он был трудный, но я восхищался им, глядел снизу вверх. Кайдановский был человек невероятный: он мог виртуозно материться, болтать на бандитском жаргоне, а мог всю ночь говорить с тобой о литературе, о вещах, которых среди нас не знал никто…
В его бесстрашии было что-то необъяснимое: однажды, на четвёртом курсе Щуки, мы впятером — он, Галкин, Качан, Матвеев и я — возвращались ночью через Марьину Рощу. Неподалёку от Рижской к нам пристали шестеро, у них были ножи… В принципе впятером мы могли бы отмахаться, но против ножей — не знаю, как бы всё вышло. Кайдановский подошёл к тому, кто первым вынул нож, и голой рукой взялся за лезвие. Просто взялся. Кровь хлещет, а он держит. И что-то такое было в его лице, что они спасовали…"
И вместе с тем Кайдановский прятал от посторонних тихую нежность в душе.
К животным. Которые не умеют врать, предавать, завидовать и лицемерить. И любят - до последнего вздоха. Об этом знал его друг поэт Игорь Иртеньев, написавший о такой любви самое нежное из своих стихотворений.