Наступает время, когда организму требуется отдых. Нервы не железные. Вот и теперь чувствую: подзамаялся! Устал. Отдохнуть бы. Посидеть, подумать. А то бегу куда-то. То за ними. То от них. Разве везде поспеешь?
Спасибо здешним мужикам, одернули, остепенили. И старший их- «молоток», уважительно предложил присесть. Пусть не на свежем воздухе, но все же. Переведу дух. Огляжусь. Опять же зазноба здесь у меня. Ну, как зазноба? Она еще не в курсе. Познакомились утром, но сразу прикипели друг к дружке. Можно сказать, спасительница моя. Если бы не она, сорвался бы и таких делов наворотил! Просто уберегла. Одним появлением, одной улыбкой. Сама малюсенькая, метра полтора росточком, но ладненькая. Мне, рослому бугаю, такие мигом в душу западают. На лицо пусть не красавица, но приветлива. С ней бы на недельку в одном номере отеля оказаться. Но… Подзамаялся-подзамаялся я.
Нужно отметить, здесь с ней считаются и всяких вольностей: ни-ни. Видать, поставила себя. Разумеется, я также держу дистанцию. А сам подмечаю: похоже, она на меня тоже запала. Я такое мигом просекаю. Стоило коллеге украдкой поинтересоваться: «Что за тип?». Она лишь бровью повела и с улыбкой отрезала: «Мой клиент!». То-то!
Строга, но знает подходы. Умеет расположить к себе. Сразу предложила закурить, придвинув пачку с пепельницей. Я, правда, буркнул, что не ел со вчерашнего вечера. Хотелось быть брутальным. Она молча вышла. Вскоре вернулась со стаканом кофе и шоколадным батончиком. Села напротив, готовая слушать. Редкое качество для женщины, не правда ли? Оказалось, наслышана и знает за меня. Я от такого аж грудь выпятил и ногу на ногу закинул. Шоколадке демонстративно предпочел вторую сигарету, и разговор пошел проще, словно мы давние знакомые.
Только мы с ней законтачили, и я уже на загадочный полушёпот перешел, как народ взялся сновать туда-сюда. Вижу, ей неловко. Не готова на людях. Я к такому очень даже с пониманием. Глазками повела: пересядь, мол, подальше. Так и сделал. Возражать не решился. Незачем нарываться. Сел на ряд стульев, что стену подпирали. Пережду. Отсюда полюбуюсь. А она вся в делах. То в телефон ткнется, то в компьютер зыркнет. На меня - исподволь, но часто. Я такие взгляды мигом считываю. Меня не проведешь.
Нам бы с ней тет-а-тет посекретничать. Но недосуг. Народ потоком валит, прям паломничество какое-то. И каждый норовит присесть подле меня. Не подумайте, что я некомпанейский. Просто именно сейчас не то настроение. А они облепливают со всех сторон, как мухи это самое. Подсаживаются то слева, то справа. Причем одни мужики. У всех рожи надменные, не улыбнутся. Выходит, и не работают вовсе. Раз весь день без дела болтаются. Правда, не наглые. Сидят молча, на нее не пялятся.
Тут вдруг этот тип с трясущимися руками и дерганым глазом вбегает. Мест свободных нет, а он прется. И прямиком ко мне. Сразу видать, человек не в себе. Ну, думаю, он нам сейчас все романтику погубит. Главное - физиономия противная и напоминает кого-то. Тычет пальцем, как бы намекая, чтобы место ему уступил. Что делать? Поднимаюсь нехотя! Чего уж, раз совсем невтерпеж. Человек явно при панике, не в адеквате. Лучше уступить. Но зазноба заботливо осаживает:
- Не нужно вскакивать! Посидите!
А затем уже к этому нетерпеливому, чтобы лишнего на себя не брал:
- И вы не торопитесь! Нужно строго по процедуре! – я гляжу, а тот шибче прежнего затрясся, аж пот на лбу проступил. Ну, думаю, с такой нервной системой недолго вибрировать осталось. Валерьянка, видать, уже не пронимает. Тут без того, что по коленкам молотком тюкает, не обойтись. Может, он к нему и плелся, да дверью ошибся? Вот и горячится. Нам посиделки испортил. Да и сам в истерику зарылся, как бы до «кондратия» не дотрясся.
Тут моя спасительница, видимо, смекает, с кем дело имеет, и весьма настойчиво одергивает его:
- Да не волнуйтесь вы так! Выпейте лучше воды!
Какое там, выпейте! Ему бы этот стакан на башку опрокинуть или за шиворот, тогда еще куда ни шло. А тот в ответ лишь головенкой задергал: не нужно, мол. Потрясусь чуток и угомонюсь. Спасительница видит, что толку не будет, и, щелкнув пальцами перед его носом, уточняет у дерганого:
- Вы можете среди этих граждан опознать напавшего на вас вчера вечером и сломавшего вам челюсть?
Тут мужики, что вокруг меня сидели, как по команде морды серьезные сделали. Ну, чистый хор моравских учителей. А эта сука тычет в меня своим поганым пальцем, не унимаясь:
- Он это! Конечно, он! Я его хорошо запомнил! Из тысячи узнаю! – поправляя распухшую челюсть, настаивает всполомошенный. Так вот откуда мне эта рожа знакома и ссадина на костяшках.
- Так я и думала, - заключает зазноба, подсовывая потерпевшему протокол на подпись, - А вы к нам надолго, - бросает уже в мой адрес она.
О Боже! Она думала обо мне! И плевать, что надолго! Влюбленным ведь море по колено. Или то пьяным? Но не суть.
- А с вами не прощаюсь. Встретимся на даче, - заинтриговывает она меня, выпроваживая трясущегося с понятыми.
- На природе? Да ты затейница! Это с полным удовольствием! – оживляюсь я, потирая в предвкушении руки.
- На даче показаний! Надеюсь, чистосердечных. У нас за вами еще пять эпизодов, - лукаво улыбается в ответ моя капитанша.