ГЛАВА 2. АНТОН. БЕДА.
Антон в который раз завершил бесполезный телефонный диалог со своими заказчиками. Платить не отказывались, но в текущий момент ни у кого денег не было. Потенциальные работодатели тоже притихли. Никто не звонит, не приходит и не пишет. В Питере у Осиповых такого не случилось, заказов стало меньше, но знаковые объекты возводить и проектировать не перестали, несмотря на то, что кризис, прежде всего, бьет по строительству.
Самое неприятное на сегодняшний день: осталась неоплаченной часть проектных работ, в основном смежникам, на очень серьезную сумму. Антон размышлял, как жить дальше, ничего толкового в голову не приходило. Его фирма всегда была на плаву, он сделал себе имя, получил известность, но никогда не мог сказать, что он богатый человек, да куда там богатый, достаточно обеспеченный средний класс. Хватало денег только собственно на жизнь, на небольшие развлечения, скромные путешествия на одну-две недели в год всей семьей. Какие-то подарки близким и друзьям. Все соратники и этому были рады. А если вспомнить, как тогда пахали… Бессонные ночи, хроническое переутомление, экономия на наемных специалистах. Конечно, они помогали Марше, выкупали дом Вульфов, потом его ремонтировали и реставрировали дорогостоящими материалами, привлекая профессионалов. Женька Бархин строил свой дом, а это довольно обременительные расходы. Сделать накопления так и не получилось. У Антона создан своеобразный бруствер, на случай задержки платежей от заказчиков, чтобы выплачивать зарплату работниками, особенно привлеченным, на протяжении трех месяцев. И все.
Для лечения Лейлы в Мюнхене, они вынужденно продали свое первое двухкомнатное жилище. Тогда тоже разразился кризис – 2008 года и с работой было плохо, расценки упали, заказы сократились. Квартиру реализовали срочно и недорого. Спасибо, что она находилась в центре, и покупатель нашелся быстро. Лейлу подлечили, а деньги остались. Саша посоветовала Антону купить на них машину: рубли могла съесть инфляция, а курс доллара не был стабилен и колебался в соотношении один к двадцати. Антон сомневался в необходимости этого шага, к автомобилям испытывал равнодушие, но Саша уверяла, что без конца эксплуатировать Бархина просто стыдно, тем более, у него намечались изменения в личной жизни, и он то был занят, то отсутствовал.
Бархин, к удивлению Антона, воспринял эту идею с энтузиазмом, выступал в роли главного консультанта, и дело кончилась приобретением слегка подержанного экзотичного Nissan Cube 2006. Антон решил, если уж иметь машину, то необычную, удобную, вместительную и не помпезную. Увидев Cube, он сначала смеялся над чудными формами, потом его заклинило, и он не захотел больше ничего. Антон, человек далекий от техники и механизмов, испытывал непреходящую эйфорию от владения этим чудом-юдом.
Когда они, в какой раз, обмывали с Бархиным покупку, Антон, осмелев, спросил, почему тот так приветствует данное приобретение, правда, что они его достали уже своими просьбами и проблемами, а ему осточертело быть шофером? Женька решительно отверг подозрения, утверждая, мол водить машину – кайф. «Мне хочется, чтобы ты тоже смог прочувствовать это. Когда сидишь один, свободен от мыслей и дел, включил музыку и наслаждаешься какой-то непередаваемой возможностью владения».
«Может, машину продать?» – Антон задумался. Как-то все было более-менее стабильно. А сейчас что? Стоящей работы нет уже несколько месяцев. Бархин улетел, но обещал вернуться при первом большом заказе. Он зачем-то сдал свой коттедж квартирантам. Это Антона не то слово, что огорчило, почти убило. Такой долгожданный дом, где каждая деталь, каждый уголок продуман и сделан с любовью, иногда своими, вернее, Женькиными руками. Сдал каким-то дебилам на мордатых тачках, которые группами привозят страусоподобных девиц, гогочут как ненормальные, раскурочили у него там весь газон. Вот он вернется делать заказ, куда? Поселится в гостевом домике, вместе с этой компанией? Может, он решил-таки перебраться в Европу? Капитолина уговаривала его жить там на ее деньги, но он артачится, объясняет, что не может без работы. Сможешь, когда заказов нет.
Саша, Сашенька, как же так получилось! Саша тяжело заболела ангиной, попала в больницу, потом ужасный вердикт – менингоэнцефалит. Антон и названия-то такого не слышал. Почему с ней? Почему с ним? Прогнозы не радужные, а устрашающие. Врач сказал: «Уже никогда ничего не будет как прежде, может быть, неподвижность, потеря интеллекта, кома». Антон не понимал, что он должен делать. Куда ее везти, как лечить? Он никому пока не сообщил о случившемся. Может ли он сейчас брать заказы или, напротив, он должен все время посвятить Саше? А деньги он потратил уже почти полностью. Если не расплатятся клиенты, долги смежникам лягут на него. Если продать машину, то он выручит менее трети суммы, что заплатил тогда, но теперь это не деньги, да и автомобиль для него сейчас необходим, а потом, когда Сашу выпишут, будет еще более востребован. Господи, почему все так! Почему беды приходят компанией? Антон обхватил голову руками и застонал.
– Этот стон у нас песней зовется! Не по мне ли ты плачешь, друг любезный?
Антон отнял руки и даже встряхнул головой, не поверив своим глазам. В открытую дверь заглядывал Бархин.
– Не слышу восторженных криков! Ты что дружище, не рад мне?
– Женька, ты представить себе не можешь, как рад. Не могу я без тебя, все плохо, очень плохо!
– Плохо это у меня на усадьбе. Безжизненное пространство. Потери мирового масштаба, мирового масштаба мелкого собственника, – Женька рассказывал в красках, что происходит у него в доме.
А Антон думал, какая ерунда, все можно исправить, это просто деньги, это просто вещи. И еще он молил о том: пусть Женька долго говорит о чем угодно, только бы ему, Антону, не надо было начинать рассказывать о своей беде, которая тут же станет Женькиной. Но это время пришло.
Женька Бархин, чуткий человек, вскоре понял, что не только судьба его собственности так огорчает Антона, он без перехода спросил в лоб:
– Саша?
Антон кивнул.
– Жива?
Антон уже не мог сдерживаться, он закрыл глаза ладонями. Женька в ужасе начал его трясти, пытаясь привести в чувства и добиться только одного слова: да.,
– Господи, да говори же ты, наконец, она жива, я не спрашиваю больше ничего, она жива?
У Антона так перекрыло дыхание, что он только мог кивнуть. Женька сел, прижал голову Антона к своей груди. Когда Антон немного успокоился, выпил горячего чаю и смог ввести Женьку в курс дела, тот уже сам был не в лучшем состоянии. И главное, он тоже не знал, что следует предпринять и ни одним словом не обвинил Антона в бездействии.
– Как долго Саша с этим диагнозом?
– Вчера вечером сообщили по телефону. К ней не пускают, она в инфекционном отделении.
– А ты сам смотрел про это заболевание в Гугле?
– Смотрел… Ничего хорошего, возможен смертельный исход, кома, потеря интеллекта, обездвижение. Да не могу, хочешь, сам почитай!
Женька подсел к компьютеру. Набирал запросы один за другим, быстро просматривал, потом снова набирал.
– Есть лечение в Германии и Израиле.
– Давай про Германию, что там?
– Сто десять тысяч евро. Умножаем грубо на шестьдесят. Шесть с лишним миллионов наших рублей. Блин, если бы мне дом так не разворотили, можно было бы продать.
– Да как же, тут надо быстро действовать, наверное. А как ее туда везти, она в реанимации, под капельницами, да еще инфекционное отделение. Я про наш дом тоже думал, но пока не знаю, это памятник, наследство Лейлы и Томаса. Не Майерам же его предлагать покупать!
– А если кредит под залог дома?
– По-моему, сейчас кредиты не выдают. Да и сумма большая.
– А если в евро взять?
– Женька, я с кредитами никогда не связывался, не знаю. Уж лучше бы под залог, продавать жалко.
– Да чего, жалко, все равно таких денег не наберем, еще проценты накрутят.
Друзья сидели до поздней ночи, так ничего конкретного и не решив. Одно они поняли точно, завтра надо объявлять большой сбор по Скайпу и соображать всем вместе. Антон думал о Лейле, о том, что, возможно, ее судьба теперь навсегда омрачено этим событием.
Женька остался ночевать у Антона в гостевой комнате.
Тучи перекрыли весенний закат, и началась гроза. Небосвод полыхал и вздрагивал. Антон стоял у окна, наблюдая бешенство природы, которая, казалось, выражала боль и отчаяние, накрывшее все его существо. Он ощущал огромную благодарность Женьке, ведь он, будто почувствовал что-то и прилетел, как всегда, вовремя.