"Осколки жизни"
Очередная сигарета тлела в пепельнице. Дым, пропитавший комнату, начинал резать глаза. А Сашка всё сидел, уставившись в одну точку, и думал.
Ему не давал покоя архив и папка с тем самым номером: 38-56-198-5. Что в ней? Прошлое деда? Информация о семье? Или что-то еще? Кто знает. Может, там хоть имя настоящее есть?
Его вывела из омута мыслей резко нахлынувшая головная боль. Пора бы открыть окно.
Действительно, надо что-то сделать. Ведь человек доживает последние дни и даже имени своего не знает. Твари эти даже сейчас над ним измываются. Скоты! Вот только что именно делать? Архив заперт, электронных копий нет. Друзей в этом гадючнике у Сашки тоже нет. Да и шут с ним. Что-нибудь он обязательно придумает.
Около часа он провёл в дороге. Вождение отвлекает. Да и гористая местность способствует некоему эмоциональному отдыху. Затем парковка, КПП, и, спустя несколько минут, начинается его смена.
Ближайшие восемь часов он будет бродить по заплесневелым коридорам и охранять покой генералов. А параллельно думать о том, как же помочь единственному Человеку на территории.
Ответ пришёл сам собой. Проходя мимо главного входа, Сашка наткнулся взглядом на молодого лейтенанта, которого не так давно перевели из округа.
За какие грехи или заслуги его отправили в эту дыру, Сашка и представить не мог. А учитывая факт того, что парень с самого начала был обыкновенной штабной крысой, для него это был ад чистой воды. И очень удачно, что единственным светлым пятном в этом гадючнике стал для него именно Саня Болотников.
— Здорова, Макс! — Сашка подошёл и хлопнул его по плечу.
— Привет, Саня. — недовольно ответил он.
— Ты чего на службу припёрся? — из вежливости спросил Сашка — Выходной же?
— Да напарник в загуле, вот и выдернули.
— Как в загуле?
— Молча. Нажрался и дрыхнет в подсобке. Алкота.
— Ничего, все такими станем с этой работой. — отшутился Сашка, а затем решил начать действовать — Пойдем, провожу.
— Да ладно, зачем?
— Скучно мне, да и по пути.
— Согласен, вместе веселее с ума сходить.
Они пошли по коридору в направлении архива. Дело сдвинулось с мёртвой точки. Шли они медленно, почти прогуливаясь, болтали об отвлечённом, смеялись над напарником Макса и генералами (которые тоже были не лучше). А Сашка всё думал, как же убедить его нарушить устав и пустить «гостя» к заветной папке. Он решил сыграть банально.
— Макс, у меня дело есть, помощь твоя нужна.
— В чём? — Макс явно напрягся.
— Да мы тут с мужиками из патруля поспорили, что я не смогу выяснить информацию по одному старому делу — он врал, как мог — Подшучивают, говорят, я на того зека похож, а чем именно — молчат, гады.
— А я-то чем помогу?
— Мне бы в архив заскочить и дело найти.
— Ты с ума не сходи, мне же вставят по самое не могу.
— Да не парься, там дел на две минуты, подгадаем так, что и не заметят.
— Уверен? — Макс, нехотя, пошёл на уступки, так как его просил не кто-то, а именно Сашка (не зря он связался с Максом).
— Да, конечно. Не подставлять же тебя.
— Ладно, уговорил, давай через полчаса.
Отлично, цель почти достигнута. Эти полчаса Сашка был как наркоман в ломке. Метался из угла в угол, сходил с ума. И вот настал час «Ч».
Он попал в нижний архив, судорожно выхватил из ячейки папку с заветным номером 38-56-198-5 и принялся фотографировать то немногое, что в ней было. А параллельно читал. И бледнел на глазах…
***
На протяжении всей своей смены Сашка был поглощён тревожными мыслями. Он не мог заставить себя поверить в то, что рассказала ему тощая папка с фотографией Дедушки. Вернее, уже не Дедушки.
Тот измученный старик из камеры, о котором никто ничего не знал, вдруг стал реальным человеком. У него внезапно появилось всё, о чём они когда-то гадали в своих недолгих беседах: история, семья, работа… У него появилась жизнь. У него появилось имя!
Вот только из папки Сашка узнал не одно имя. И это его очень пугало. Внезапно, тот сон (который не сон), о котором рассказывал старик, начал обретать детали.
У персонажей появились имена из документов и лица с вложенных фотографий. Появились время и место действия. А самое главное — стали проявляться причинно-следственные связи между этим сном (который оказался проблесками воспоминаний) и заключением до сей поры безымянного старика.
Но самым страшным было то, что часть имён из этой истории оказалась Александру Болотникову известна…
С трудом пережив этот день и дождавшись конца смены, Сашка отправился к старику. Он знал, что должен всё ему рассказать. А также решить, как поступить с новообретёнными знаниями. Сердце его захлёбывалось в адреналине, а мысли мельтешили, как муравьи.
— Здравствуйте… — неуверенно произнёс Сашка.
— Саша? — по голосу старик понял, что что-то не так — Что случилось?
— Я всё узнал…
— О чем ты? Что узнал? — Старик занервничал, догадываясь, о чём идёт речь.
— Посмотрите сами… — Сашка протиснул в щель сложенные листы бумаги, достал из кармана помятую пачку и закурил.
Старик развернул бумаги и принялся внимательно изучать их содержимое. Почти сразу он опустился на пол. Сложно было понять: то ли он с усилием вчитывался в каждое слово, то ли просто с трудом читал (после стольких-то лет).
* Запись в дневнике *
Первая же страница выбила землю из-под моих ног. Я до сих пор не могу поверить в то, что прочёл. Что же со мной делали эти скоты, чтобы я смог потерять столько воспоминаний…
Николай Степанович Онежский… Так вот как, оказывается, меня когда-то звали. Мне нравится это имя. Или нет? Наверное, мне просто нравится то, что я иду к смерти уже не безымянным стариком.
Осужден по ст. 105, часть 2, приговорён к пожизненному лишению свободы либо, в случае особой необходимости, смертной казни… За убийство жены и малолетнего сына…
Получается, я убил свою семью? Нет, не получается. Обрывки воспоминаний говорят об обратном. Это был мой дом, в нем была моя семья. А убили их люди с фотографий, что принёс Сашка.
Но почему не меня? Женщина с ребёнком ничего бы не смогли против них предпринять. А я… Какой им прок от моего заключения? Я смутно помню, что они заставляли меня признаться в чём-то. Но какого результата они ждали от человека, забывшего даже собственное имя?
Хотя, возможно, они не верили, что я потерял память. Вероятно, это происходило постепенно, под действием препаратов, что мне кололи во время пыток. Или просто буквально отбили память ударами по голове…
Многое стало мне понятно из этих документов. Где я жил, чем занимался. Я узнал о том, что у меня была семья. Но всё это просто факты. Они не смогли вызвать никаких проблесков воспоминаний.
Я гляжу на фотографии, но не узнаю лиц. Это моя жена, на следующей фотографии — сын. Вернее, тело сына. И тело жены. Их лиц не разобрать. Однако, есть имена и фотографии людей в форме.
Судя по всему, именно они напали на наш дом. И, если верить документам, они служили вместе со мной. Возможно, с кем-то из них я даже общался. Но и их я тоже, к сожалению, не помню…
Но всё это уже не важно. Раз дата казни назначена, видимо, возникла «особая необходимость»…
* Конец записи *
— Вы что-то пишете, Николай Степанович? — полушёпотом спросил Сашка.
— Что? — он недоумевающе взглянул на Сашку.
— Вы что-то пишете? — повторил Сашка чуть громче.
— Прости, Саша, я тебя услышал. Просто не сразу понял, что ты обратился ко мне. Непривычно слышать имя, которого я не помню.
— Эти бумаги помогли вам хоть что-то вспомнить?
— К сожалению, нет. — старик вздохнул — А бумаги эти ты забери и сожги. Не хватало, чтобы ты пострадал из-за них.
— Меня сейчас беспокоит не это. — Сашка решил, что всё равно не сможет подобрать лучших слов.
— А что тебя тревожит, Сань?
— Есть ещё одна деталь. Возможно, она вам о чём-нибудь скажет… — Сашка решил выложить всё, как есть — Я не успел сделать фотографии всех бумаг, пришлось быстро исчезнуть из архива.
— И что это за деталь?
— Я случайно увидел пару строк, в которых говорилось о какой-то пропавшей девочке по имени Аня. Может быть, она вам знакома?
После этих слов и без того слабый и бледный старик побледнел ещё сильнее. Резко нахлынувшая волна подкосила ноги, и он упал, почти потеряв сознание.
— Что с вами? — испугался Сашка. — Николай Степанович, как вы?
— Я в норме… — немного придя в себя, ответил старик — Я вспомнил…
— Что? Что вы вспомнили? Девочку?
— Да, Саша. Она моя дочь…
— Вы уверены? Об этом нет информации, да и в ваших смутных воспоминаниях были только жена и сын.
— Уверен… Как только ты назвал её имя, передо мной появились образы, очертания, детали… — старик почти плакал — Её нет в том сне, потому что я не видел её той ночью.
— Они, видимо, тоже не видели, раз она записана, как пропавшая.
— Саня… — протянул старик — Найди её. Умоляю, найди…
— Я постараюсь выяснить хоть что-то… — ответил Сашка — Но времени очень мало…
— Я верю, что ты сможешь. — сказал старик — А теперь забирай бумаги и иди. И никогда больше не называй меня по имени.
— Почему? — удивился он.
— Если всё это правда, знание моего имени может убить тебя.
***
— Мне не нравится, что Болотников так много времени проводит со стариком! — громко выдал полковник.
— Думаете, он может догадываться о чём-то? — спросил его подчинённый.
— Вряд ли. Сердобольный Александр просто его пожалел. Однако, лучше это прекратить. Мало ли что у них на уме…
— Я понял, товарищ полковник. Всё сделаем как можно скорее.