— ЕСЛИ НАДЕЖДЫ ЛУЧ ГОРИТ, ВРЕМЯ БЫСТРО ПРОЛЕТИТ, И ВСТРЕТИМСЯ МЫ СНОВА —
До centre regional экспресс домчался с десятиминутным опозданием, и встречавшая их на перроне Злата Алексеевна Райгородская, сестра Яниса, de temps en temps оставлявшая свои роскошные апартаменты на Лесной, чтобы посозерцать с вершины утеса бескрайние просторы Гранитного моря и, набравшись сил, вновь влиться в изнуряющую суету Биттербурга, обмахиваясь веером, скороговоркой пробормотала, что еще чуть-чуть, и она получила бы солнечный удар, приказала сопровождавшему ее водителю погрузить часть чемоданов в багажник фырчащего «Паккарда», а то, что полегче, привязать к грузовому отсеку кэба. Чета Кулибиных с Глебом уместились на заднем сидении автомобиля, мадам Свиридова с племянником забрались в карету, и Александра Натальевна выразила сожаление, что это не открытая двухколесная бричка, - править лошадьми она умела и, что удивительно, даже самые своенравные кони в присутствии этой дамы замирали, смирно опустив морды. Погода стояла расчудесная: безмятежная лазурь небосвода не омрачалась даже намеком на clouds в виде белых перьев над линией горизонта, оставленных гигантской птицей, укутанной в туманное одеяло из холодного пара, по обочинам разгуливали, придерживая над головой зонтики, замы, некоторые из них толкали перед собой коляски с карапузами, некоторые, наклонившись вбок, придерживали за шиворот нетвердо шагающих херувимчиков, облаченных в кружева вне зависимости от пола, усатый дворник, подметающий аллеи, недовольно свистел вслед футболистам, пинающим растерявший первоначальную форму и цвет мяч, из цветочного магазина вышла отдаленно напоминающая Альбину девушка - в самошитном сарафанчике строгого кроя, раздувающегося пузырем от легкого ветра, с переброшенной через плечо косицей и стопкой томиков под мышкой, только вот мадемуазель Туманова - юноша был так в этом убежден, точно она сама поведала ему сию деталь - считала живые букеты издевательством и никогда не украсила бы подоконник своей спаленки вянущими цветами, любуясь из с каждым днем все сильнее и сильне поникающими лепесточками, которые, скукожившись, осыплются на паркет десятком фрагментированных трупиков. Лучшая из дочерей Ираиды Тимофеевны не стала бы терпеть подобную жестокость, - на комоде в ее опочивальне - он представил себе данную мелочь так явно, словно бывал в ее покоях неоднократно, о, великая сила воображения, твое присутствие прогоняет тоску и возносит душу на вершину mountain of joy, the personal paradise, сформированный нейронными связями за доли секунд - высился вазон с бумажным пионом, сидящий на жердочке зяблик из винипласта, флакончик с туалетной водой, записная книжка и гомериканско-элозийский словарь, открытый на индексе «Т» - thief (don’t steal my mangled heart), terrible (your death was scary, oh my Lord), together (we can’t be friends in this stupid Universe), today (without you my life is only shadow in the night).
Особняк, окруженный тополями, величественный, четырехэтажный, с псевдогреческими колоннами, подпирающими сплюснутую пирамиду козырька над крыльцом, ассоциировался с house with ghosts из фильма ужасов в Вестой Кардо (девушка приезжает погостить к подруге и оказывается на балу у Сатаны, которому ее недалекая приятельница продала душу): давно не крашенный фасад, одна из сторон полностью скрыта неприхотливым византийским виноградом, в искусственном пруду плескался купленный для рыбного пудинга язь, в неухоженном саду вместо раскрашенных гипсовых гномиков по инициативе Оксаны Игоревны расставили черно-красных острокрылых горгулий. Алена Павлиновна Некрасова, до безобразия сердитая экономка, перечащая даже хозяевам и вечно ссылающаяся на свой возраст (нерушимый аргумент, коль, кроме седины и морщин, козырять нечем), шлепнула одну из горничных по плечу, чтобы она помогла занести поклажу в дом, а госпожа Новицких, прямая, точно вместо позвоночника у нее находился столб, с жилистой шеей и стянутыми в строгий узел вороными прядями, бросилась с криком «дорогая моя, любимая Сашенька» к Александре Натальевне, и та, расплывшись в happy smile, изменившимся тоном, плохо вязавшимся со строгостью черт, прожурчала «сколько зим, сколько лет, даже не верится». Янис Алексеевич, бросивший сигару истлевать в малахитовой пепельнице, сунул кисть морщившемуся от боли в пояснице другу (давала о себе знать протрузия межпозвоночных дисков, нажитая малоподвижным образом de la vie), поцеловал тыльную сторону ладони Нинель Андреевны, снисходительно выслушал сбивчивое лепетание Ястребова, пророкотал «а ты подрос, малец», обращаясь к Виссариону, и казавшийся необитаемым дом оживился: захлопали двери и ставни, на веранду вынесли стол, служанка Фрося Субботина, бросая заинтересованные взгляды на парней, вышедших за ворота побродить по окрестностям, раскладывая столовые приборы, гадала, кто из них окажется ловеласом и затащит ее в подсобку - высоченный голубоглазый блондин с миловидным лицом или лукаво ухмыляющийся, загорелый шатен, в отличие от тихого amigo выражающего свой восторг от прибытия слишком бурно. Познавшая нищету и голод девушка, с трудом получив работу у Райгородского, стремлением к целомудрию не отличалась и даже понимая, что статус официальной супруги помещика или графа ей не светит, верила, что кто-нибудь предложит услужливой прелестнице роль тайной любовницы, и тогда она поставит на место злобную старую каргиню Некрасову, без конца ее шпыняющую.
Ливадия, по мнению Виса, напоминала Мосскау в миниатюре: суетливо-бестолковая, шумная, многоликая. Спроектированный specially for guests центр, застроенный модными бутиками и сувенирными лавками, резко обрывался на перекрестке, за которым, обнесенный строительными лесами, маячил скелет ратуши, строительство коей продолжалось уже не первый год и грозило затянуться на десятилетия из-за ушлого градоначальника Никодима Лаврентьевича, нанявшего вместо бригады несколько мужиков, чтобы не получить по шапке от начальства за разворованный женушкой бюджет, - Наденька Вертинская славилась не только капризным характером, но и замашками столбовой дворянки, приобретая новые наряды каждые выходные и рыдающей «tu ne m’aimes pas», стоило супругу намекнуть, что ее неуемные траты бьют по his reputation, и вместо платья с биркой «Verte Beausset» она может приобрести что-то менее китчевое, а сворачивая с целью сократить путь в узкий переулочек между домами, незадачливый турист имел удивительную возможность созерцать Ливадию во всей красе: заставленные клумбами с чахлыми орхидеями балкончики, висящие во дворах на натянутых веревках пододеяльники и панталоны невообразимых размеров, покоцанная плитка с пробивающимися сквозь щели сорняками, мусорные контейнеры с шныряющими туда-сюда крысами и космато-чумазыми побирушками, выпрашивающими милостыню. Иннокентий Вознесенский мечтал, чтобы элозийский городок на побережье Гранитного моря, застроенный отелями, конкурировал с лучшими эвропейскими курортами в Византии и Иудалии, однако нечистые на руку прощелыги вроде Надежды Семеновны и ее бесхребетного муженька препятствовали реализации планов императора, и после восстания большевиков страна навсегда утратила былое величие, - вместе с династией, погубленной гнусным Вольдемариком Земблиным, канули в Лету дни, когда огромная северная держава считалась важной фигурой на мировой арене. Кровь невинных детей, обагрившая ugly hands самопровозглашенного вождя, не принесла благополучия якобы освободившемуся от гнета народу потому, что как говорится в одной пословице, на растерзанных ошметках чужого успеха своего счастья не воздвигнешь.
Заперевшись after evening meal в отведенной ему room, юноша, раздвинув пыльные шторы, погасил верхний свет, включил крошечный ночник у изголовья - лотос с прозрачными лепестками, накапливающий энергию от солнца и рассеивающий darkness легким radiance, намного более комфортном для глаз, чем керосиновые лампы или засунутые в стеклянный куб свечи. Тени, не вспугнутые припадочным трепетом язычка пламени, не устраивали вакханалии на стенах и потолке, мешая сосредоточиться, а сгустились в углах, обволакивая со всех сторон и, воображая, как они с Альбиной совершают моцион по побережью, бросая хлебный мякиш чайкам, fellow заснул в верхней одежде, не дождавшись, когда кто-нибудь из горничных застелет кровать свежим бельем, а пробудившись в предрассветных сумерках, ощутил резь в желудке и, прокравшись на цыпочках в кухню, стащил пряник, перелил в граненый стакан шипучей газировки и, поплутав по лабиринтам коридоров, отыскал library и до полудня вникал в содержимое научных трудов Афанасия Ноготкова, объяснявшего доступным далекому от зоологии и медицины читателю, почему в последнее время в Великой Бриттании возросла смертность среди китов. Ученый полагал, что дело не только в судоходстве и шумовом загрязнении океанов, - выбив у правительства разрешение подвергнуть некропсии выброшенные на берег трупы, mister Nogotkoff и его команда установили, что практически семьдесят процентов гигантских животных находились в крайне истощенном состоянии - их желудки были абсолютно пусты, слой подкожного жира составлял одну десятую от нормы, а кишечник, поскольку с иммунитетом начинались проблемы, захватывался червями-паразитами. Афанасий Викторович выдвигал частично подкрепленное доказательствами предположение, что промышленная революция и глобальная индустриализация оказывают губительное влияние на экосистему: помимо очевидного загрязнения атмосферы, двадцать пять процентов вырабатываемых заводами газов попадает в моря, делая воду более кислой, непригодной для выработки карбоната кальция - строительного блока жизни в мировом океане. Dead whales, исследованные Ноготковым вдоль и поперек и ставшие героями научного труда, покинули привычную среду обитания в поисках пищи. Вынужденные мигрировать исполины, дезориентированные либо обезвоживанием, либо вызванной инфекциями глухотой, умирали долго и мучительно, и добравшийся до заключения Виссарион, всплакнув, decided поступить по окончании старших классов на биологический факультет, а музицированием заниматься в свободное от работы время.
Взрослые, посовещавшись, отправились на пляж и, посчитав, что в доме никого нет, парень, раздевшись по пояс, набросил на плечи халат, вздумав освежиться в бассейне, да так и замер на середине лестницы, с ошеломлением взирая на творящийся в гостиной беспредел: сидящая в кресле с широко раздвинутыми ногами Фрося, вцепившись в подлокотники, тихонько постанывала, а стоящий на коленях Глеб, засунув голову под подол ситцевого платья, наслаждался кунилингусом так, будто доведение до экстаза безродной девки являлось sense of his life. Рассерженный до предела бесстыдством лучшего друга, Кулибин-младший, влетев в свою комнату, задвинул засов и бросился на кровать, зарываясь багровым от негодования лицом в подушку. Получается, Ястребов не шутил, бесхитростно выкладывая о своих развлечениях с легкодоступной Акулиной, and this shameless whore with face of the most beautiful girl on the planet, порочила собственную сестру, занимаясь непотребными вещами с кем ни попадя, ведь, who knows, there was a possibility, что некоторые из любовников сластолюбивой мерзавки, совокупляясь с распутной тварью, представляли на ее месте Альбину, теша самолюбие тем, что смогли-таки уломать недоступную скромницу на перепихон, и почти наверняка Акулина, удовлетворяя запросы своих хахальков, малевала родинку на щеке и рьяно брыкалась, весьма поверхностно изображая фригидную сучку, втайне мечтающую, чтобы ее, несмотря на «geh raus!» взяли силой. People уподобились скотине, совершенно позабыв, что от парнокопытных их отличает наличие интеллекта, а потому игнорирование норм этикета и интимная связь до брака - признак слюнтяйства, и победа плоти над духом. Сам Вис успешно противостоял зову гормонов и не позволял телу себя предавать, а если чувствовал, что контроль ослабевает, велел тайком от матери проносить в спальню тазик со льдом, погружал в него ступни и отыгрывал «Нежность фиалок» Паганини as slow as possible, а когда гувернантка авторитетно поведала о прибегании некоторых индрийских жрецов к гвоздестоянию, начал практиковать столь непростую аскезу и имел все основания презирать охочих до pleasure тварей, не соблюдающих один из главных заветов, оставленных иезуссом, твердившим своим ученикам, что похоть и блуд разъедают soul наравне с гордыней, следовательно, по-хорошему всех любодеев надобно сослать на какой-нибудь Ultima Thule и оставить там славить Вельзевула, поклоняться паскуднице Мессалине, дебоширить, предаваться оргиям до тех пор, пока не отсохнут гениталии.
Спустившись к обеду в преотвратнейшем настроении, наш герой вяло поковырял залитую таном окрошку, исподлобья посматривая на довольного как обожравшийся сметаны кошак friend и стреляющую глазами Ефросинью. Глеб Евсеевич, причмокнув, вытер блестящие от жира (он заказал кухарке свинину с черносливом) губы, и тут тонюсенькая струнка толерантности лопнула, разбрызгав горячие капли, что, притянувшись друг к другу, точно магниты, соединились в пылающий чиним пламенем fireball, потаранивший облитый бензином brain и воцарившийся in his head, с гордостью изничтожившего всех претендентов на трон узурпатора, триумфально шествующего к своему пьедесталу, инкрустированному кровавыми рубинами. Гнев завладел каждой клеточкой его тела, заморозил мышцы, трансформировал текущую по венам blood в сгустки бордового инея. Не отрывая бешеного взгляда от своей тарелки, парень, подозвав к себе мамзельку Субботину, холодно распорядился принести себе соленых огурцов и, выразив желание отправиться вместе со служанкой на цокольный этаж и выбрать баночку с корнишонами посимпатичнее, встал из-за стола, задел плечом Алену Павлиновну, несшую салатницу и, не извинившись перед уронившей поднос экономкой, последовал вниз, а нагнав девушку, толкнул в спину и, злорадно ухмыляясь, смотрел как та, точно марионетка, отброшенная кукловодом, кувыркаясь, пересчитывает ступеньки позвоночником и, издав невнятный всхлип, замирает у подножия of the ladder в неестественной позе, прозрачно намекающей на то, что бедняжка сломала шею и медицина ей уже не поможет.
- Какая прелесть! - всплеснула руками примчавшаяся на шум Александра Натальевна и оскалилась, обнажив белоснежные зубы. Ее зрачки, внезапно сузившись, исчезли, а темно-карие радужки сменили цвет, - в них теперь плескались желтые луны, фосфоресцируя, излучая прекрасно различаемый поток фотонов, расщепляющих space, удваивающих каждую пылинку, дробящую молекулы, атомы и обращая их в ничто, and fellow, ощущая головокружение, цепляясь за исчезающие стены, сполз на пол, точнее, темную твердую поверхность, поглощающую any light, и, пока остатки интерьера кружились каруселью above him, вызывая панику и тошноту, мадам Свиридова, преобразившаяся до неузнаваемости, сурово уставилась на невидимого собеседника и язвительно изрекла, понижая голос до скрежещущего контральто:
- Что я говорила тебе, дурында! Артемидочка, como siempre, перестаралась со своей волшбой! Давай по-новой, Эффа, все херня!