Старуха
Петька боялся этой странной старухи.
Каждый раз, возвращаясь из школы домой, он видел её, сидящую на деревянном стуле у подъезда его дома. Худенькая, сгорбленная, она сидела с опущенной головой, быстро перебирая тонкими морщинистыми пальцами складки тёмно-синей юбки, мягкими волнами закрывающей её ноги, одетые в грубые сандалии на высокой подошве, из которых торчали ярко накрашенные ногти. Какая-то несуразно большая чёрная шляпа, украшенная потрёпанными тканевыми цветами скрывала её постоянно опущенное лицо. И невозможно было понять, спит она или нет, плавно раскачиваясь из стороны в сторону. Женщина ни на кого не обращала внимание, лишь тихо вздыхала, погрузившись то ли в приятные воспоминания, то ли в полуденную дрёму.
Однажды, по осени, Петька с друзьями, Валеркой из соседнего подъезда и Славиком, новым соседом по дому, а теперь ещё и одноклассником мальчиков, возвращались домой. Свернув на узкую улочку, заросшую усыпанной сухими гроздями цветов сиренью, мальчики вошли в старый дворик. Несколько трёхэтажных домов прошлого века постройки с винтажными кованными балкончиками скромно ютились у ног недавно возведённых гигантов, уходящих своими крышами под самые облака.
Старуха, как обычно, сидела на своём стуле. С широкими подлокотниками и спинкой, плохо закрашенными бурой краской, из-под потрескавшегося слоя которой просвечивали серо- малиновые пятна, он был, наверное, одного возраста с восседающей на нём женщиной. Если не старше. Петька никак не мог понять, сколько же ей лет? Он помнил ещё свою, покинувшую их прошлым летом, бабушку.
Бабулиту…
Так звал её только Петька. Где и когда он услышал это слово, он уже и не помнил. Но, услышав однажды, тут же решил, что любимую бабулечку отныне будет называть только так.
Ей было семьдесят три. Петька помнит тот на редкость солнечный ноябрьский день, когда он с родителями и несколько соседок- старушек стояли у края глубокой ямы и с замиранием сердца смотрели, как чёрные комья земли покрывают лаковую крышку деревянного гроба. Она навечно осталась в памяти мальчика такой живенькой, с естественным загаром цвета бронзы бабулькой, вечно пытающейся накормить его яблочными пирогами.
Э-эх! Пироги!
Как Петька их любил! Пышные, мягкие, пахнущие ароматом ванили и корицы, они так и просились прыгнуть ему прямо в рот!
Но вот бабулиты не стало. А вместе с ней не стало и пирогов…
-Вот это пугало, - тихо присвистнув, сказал Славик. - Мы, когда переезжали, попросили её за вещами присмотреть, мало ли что. А она как сидела, так и не шелохнулась. Родаки ещё подумали, может, умерла вот так, предложили соседям скорую вызвать. Но те только посмеялся в ответ. Говорят, что она всегда такая.
-Местная достопримечательность, - прошептал ему на ухо Валерка и добавил:
-Сутками здесь сидит. В самую рань, пока ещё все спят, выходит и до поздней ночи сидит. А по ночам из её квартиры странные звуки слышны: то ли кот воет, толи ещё чего.
-У меня мамка как-то к ней пошла, - решил поделиться своей осведомлённостью и Петька. - Хотела узнать, что да как. Она ведь вроде одна. Никто к ней не приходит. Вот мать и хотела помощь какую предложить. Только эта, - кивнул мальчик в сторону сидящей старухи, - дверь –то открыла, выслушала и, так ничего не сказав, закрыла. Прям вот так, перед носом мамки и закрыла. Мать потом отцу жаловалась: вот ведь какая противная личность! Прям, как ведьма! А папка…
Петька хотел рассказать что-то ещё, но в этот момент старуха неожиданно дёрнула рукой, подняв её на уровень головы, и та так и зависла в воздухе на несколько мгновений, а потом бессильно упала в низ. Широко выпучив от испуга глаза, мальчишки на секунду замерли, а потом бросились бежать в рассыпную, каждый к своему дому.
Все последующие несколько дней, проходя мимо своей страшной соседки, Пётр боязливо косился в её сторону и на цыпочках, крадучись, пробирался к двери, стараясь как можно быстрее скрыться в темноте подъезда.
Но женщина продолжала неподвижно сидеть и мальчику уже казалось, что вовсе это и не человек, а статуя, небрежно оставленная кем-то во время переезда.
-Соседка с первого этажа совсем рехнулась, - сказала как-то за ужином мама. – Выхожу утром сегодня на работу, а она окно распахнула и музыку на полную катушку включила.
-И что? - равнодушно отреагировал папа. –Включила и включила.
-Да будь хоть что-то приличное! А то нудятина какая-то! Будто кто кошку за хвост тащит!
Это случилось зимой.
Вечер был на удивление тёплый и мелкий снежок сверкающей россыпью тихо падал на сверкающую белизной землю.
Петька мчался домой на всех парах. Заигравшись с друзьями, он не заметил, как быстро наступил вечер и дома теперь его точно должна ждать большая взбучка. Конечно, он слышал, как постоянно названивал телефон и прилетали сообщения. От мамы, скорее всего. Но разве до этого ему было, когда братва из первого «б» подкараулила их за углом школы и обстреляла снежными ядрами? Естественно, потом всё перешло в рукопашную, потом все дружно полезли на залитую школьным дворником горку, потом снова обстрел, потом… Бой был на славу! И оторванный лацкан куртки был прямым доказательством этого. И тут позвонила Валеркина старшая сестра, которая услышала, как кто-то через кого- то сообщил, что Ольга Ивановна, Петькина мама, ищет его по всем дворам. Надо было срочно бежать домой и, желательно вернуться раньше предков. Не то!..
И, представляя мамкины нотации, папкино суровое лицо и краснеющие от стыда его собственные щёки, Петька, выдернув из общей кучи наваленных рюкзаков свою сумку, поспешил домой.
Как всегда, старуха сидела на том же месте. На ней была та же синяя юбка, поверх которой надето потёртое драповое пальто с когда-то довольно богатым, а теперь совсем облезлым песцовым воротником и клетчатое шерстяное покрывало, накинутое поверх колен. Всё та же чёрная шляпа, только теперь с повязанной поверх неё шалью. И смешные, никак не сочетающиеся с её одеянием потрескавшиеся китайские дутыши.
Сломя голову, Петька пронёсся мимо неё и вдруг, поскользнувшись, с силой шмякнулся прямо перед ногами бабульки.
И тут он впервые увидел её лицо.
Маленькое, сморщенное, какого-то странного жёлтого цвета, как у мумии, которых Петька видел во время поездки в Египет с родителями, лицо с ярко накрашенными розовыми губами и нарисованными чёрной то ли краской, то ли карандашом бровями. Словно неживая кукла сверху в низ она безучастно смотрела на мальчика и Петьке даже показалось, что она готова схватить его жёлтыми когтями и утащить к себе.
Замирая от страха и не сводя со старухи глаз, мальчик попробовал подняться, но, не удержав равновесия на скользкой поверхности, снова шмякнулся на попу, взболтнув ногами в воздухе.
И тут старуха улыбнулась, показав практически полностью беззубый рот, единственным украшением которого являлся торчащий из верхней челюсти клык.
Нет! Это было уж слишком!
И Петька, собрав остатки сил, пружинисто подскочил и пулей влетел в открытые выходящими из дома людьми двери подъезда. Пролетая со скоростью света через ступеньки, мальчик наконец-то оказался на третьем этаже у родной двери, за которой его ждало спасение от ведьмы, тёплый ужин и мягкая кровать. И туалет! Но тут… Петьку охватил ещё больший ужас. Выворачивая карманы куртки, Петька оцепенел.
Ключи!
Вот е-маё!
Где ж он их выронил?
И чего теперь?
Мамку ждать? Если она его найдёт прямо сейчас, выпорет, это точно.
Надо ждать возвращения папки. А тот будет часа через два.
Чего делать-то?!
«И в туалет–то как хочется», - поморщился мальчик и, переминаясь с ноги на ногу, прислушался к скрипу открывающегося подъезда.
«Хоть бы не мамка!»- подумал он и облегчённо вздохнул, услышав стук открывшейся двери этажом ниже.
Так и продолжая зажимать ноги, мальчик быстро спустился и, приоткрыв дверь, в щёлку увидел далеко идущий знакомый красный пуховик.
Так, если он прямо сейчас выскочит и убежит, то должна не заметить…
И он, быстро выдохнув, стартанул на улицу, но, забыв про гололёд перед подъездом, снова спланировал к ногам сидящей на скамейке старухи, наблюдая за медленно приближающимся красным пятном и зажмурился от вдвойне накрывшего его страха.
-Залезай под стул, - голос у неё был довольно приятный, хоть и с хрипотцой и мальчик, не раздумывая, юркнул под приподнятое перед ним покрывало
-Вы Петьку моего не видели? - услышал он мамкин голос и вжался спиной в наваленный за стулом сугроб.
«Сдаст, ей богу, сдаст,» - зажмурился мальчик, стараясь успокоить пытающееся выскочить сердце. Если бы в этот момент он выглянул наружу, то увидел бы молчаливое покачивание головы своей спасительницы и растерянное лицо мамки, оглядывающейся по сторонам.
-И где его черти носят? – услышав удаляющийся в сторону подъезда голос, Петька уже подумал вылезти и пойти домой, но передумал. Очень уж стыдно было показаться перед матерью таким вот трусом, прячущимся за старой женщиной.
«Мужик никогда не должен за юбку держаться», - вспомнил он слова отца.
А отец был дня него пример. Во всём! …..
-Вылезай, - тихо позвала старуха, приподняв полы пледа и мальчик, смущённо пряча глаза покинул своё убежище.
-Чего мнёшься-то? - увидев, как он переминается с ноги на ногу, спросила та. - В дольняк хочешь?
-Чего?!- не понял мальчик.
-Ну, - задумалась старуха. - В туалет что ли?..
-А, ну да… То есть… это… нет…- замялся мальчишка, чувствуя, что если вот прям сейчас он не сделает то, чего требует природа, то вскоре опозориться и перед этой странной женщиной.
-Пошли, - встала та и, собрав покрывало в ком, направилась к двери.
Продолжая переминаться, Петька всё ещё думал, стоит ли ему идти за ней.
-Чего стоишь то? - обернулась старуха к мальчику, видя его замешательство. - Не бойся, не съем я тебя. Или хочешь сосульку на морозе сделать?
Природа настойчиво требовала принять решение и Петька, осознавая, что-выбора-то у него особо и нет, быстро юркнул в открытую перед ним дверь.
…Квартира у старушки была маленькая, без особого ремонта, но очень чистая. Беленькие старомодные занавесочки, деревянные стулья с потрескавшейся на них краской, точно такие же, как и тот, на улице. Ободранный диванчик, на котором лежал большой рыжий кот, лениво открывший глаза, услышав звук открывающейся двери и тут же закрывший их при виде хозяйки. Какие-то зелёные ростки, торчащие из пластиковых стаканчиков, стройными рядами покрывающие подоконники.
Книги…
Много книг…
В шкафу, на полках, в коробках прямо на полу…
Увешенная фотографиями стена. Какой-то мальчик примерно такого же возраста, как и он, Петька, в белой рубашке и со странной завязанной на шее тряпицей. Он видел такую же на детских родительских фотографиях. Галстук, кажется, пионерский. Фото мужчины в военной форме. Капитан, судя по звёздочкам на погонах. Это Петька знал точно, потому что папка его был кадровый военный и дома часто бывали его сослуживцы. Что-что, а в званиях он разбирался очень даже хорошо!
Интересно, кем приходится офицер этой старухе?
Сын, наверное… И где он теперь? Почему не приходит? Погиб?...
-Туалет там, - указала женщина на простую, покрашенную белой краской дверь, за которой тотчас же исчез Петька, торопливо скинувший у порога свои заснеженные ботинки.
Какое же это счастье!
Простое! Человеческое! Ежеминутное!
Закрыв от наслаждения глаза, мальчик расплылся в улыбке, чувствуя, как горячая струя под напором вытекает из его тела.
-Ну, я пойду, - выйдя из туалета и осторожно заглядывая на кухню спросил Петя и повёл носом, ощутив запах свежеиспечённых пирогов.
-Иди, - просто ответила старуха. - А хочешь, останься, - так же просто предложила она и так же по- простецки спросила:
-Ты пироги-то любишь?
И тут бы Петьке взять себя в руки и отказаться и пойти с повинной домой, но нет. Сладкие запахи, щекотящие ноздри оказались сильнее здравого смысла и мальчик, тяжело вздохнув, заискивающе спросил:
-А пироги-то с чем?
Пироги оказались с яблоками и корицей. Петька ох как сильно такие любил! Но мамка постоянно сидела на диете и поэтому стряпней в доме пахло только по праздникам.
Старуха оказалась совсем не ведьмой. И даже не сумасшедшей.
Пододвинув тазик с пирогами прямо под Петькин нос, она сама ничего не ела, а только улыбалась, наблюдая, как мальчуган уминает за обе щёки пушистую стряпню и подливала ему в гранёный стакан горячий чай, испускающий клубы ароматного пара.
-… а я –то ему… кааак дам! - не переставая жевать, Петька рассказывал подробности сегодняшнего снежного боя. - Вот тогда-то, видимо, ключи и выпали…
-Что ж ты их в портфель не положил?
-Да разве ж до этого было? Я-то думал, всё, домой. А они-то нас поджидали! Ну, где ж тут думать, когда на тебя целая лавина снарядов летит.
-Каких снарядов? - не поняла старуха.
-Ну, этих, снежных… каких же ещё! - удивился непониманию женщины мальчик.
-А потом?
-А потом была самая кровавая битва…
Продолжая эмоционально рассказывать про вечерний бой с ребятами из параллельного и уминая пирог за пирогом, Петька не заметил, что старуха тихо задремала под его лепет и опустила голову на грудь, погрузившись в воспоминания.
…Невысокий коренастый мужчина, покрытый с ног до головы густой пеной, тщательно натирал жёсткой вихоткой загорелые руки при этом довольно мурлыча под нос: «Сердце красавицы склонно к изме-э-не! И к перемене, как ветер мая!..» Несмотря на довольно приятный тенор, исполнение было очень непрофессиональным и лёгкая фальшь сводила на нет старания исполнителя. Тихо приоткрыв дверь, из спальни вышла высокая женщина и, недовольно поморщившись при очередной фальшивой ноте, прошла мимо детской, бросив взгляд на кропотливо выводящего карандашом фигуры сына. Несмотря на болезненную худобу и отёкшее лицо с тёмными мешками под глазами, она всё ещё была довольно миловидной: густые чёрные локоны прикрывали выпирающие скулы, а огромные глаза тёмным пятном сверкали на измученном жизнью лице. Стараясь не подавать шума, женщина на цыпочках подошла к вешалке с верхней одеждой и замерла, прислушиваясь к доносящимся из ванны звукам.
-Ии-и-х так же я! -нараспев довольно чисто пропел мужчина и женщина, удовлетворённо кивнув головой, стала быстро выворачивать карманы курток и пальто.
В нескольких было абсолютно пусто, а вот в одном приятно звенела какая-то мелочь и, довольно улыбнувшись, женщина дрожащими то ли от волнения то ли ещё от чего руками достала пригоршню монет, быстро пересчитала их, а затем судорожно спрятала в карманы своих брюк.
-Траля-ля! Траля-ля!
Не обращая внимание на доносящиеся из ванны звуки, женщина быстро накинула шубейку и осторожно повернула ключ в двери. Но, как бы тихо она не сделала это, слух у мужчины в ванной был всё таки неплохой:
-Света! – услышала она голос мужа, и даже не захлопнув дверь, выбежала в подъезд.
-Света! Ты куда? –догоняли звуки бегом спускающуюся по лестнице женщину, которая скрылась от них, только выбежав на улицу.
В ночном ларьке-магазинчике стояли одни мужики. Молодые и старые, в дорогих кожанных куртках и замасленных пуховиках… однако, их всех объединяло одно желание.
Выпить…
Или напиться…
Кому как…
Кто-то брал пиво, кто-то- дорогой коньяк, кто-то…
Трясущимися руками женщина подала женщине за прилавком пригоршню мелочи и высокомерно произнесла:
-Перцовку. Ноль двадцать пять. Сдачи не надо!
-Ишь ты! Королевна нашлась! - грубо ответила ей продавщица, брезгливо кинув деньги в кассу. - Тут как бы на чекушку наскреблось, не до сдачи уже, - и, сверля покупательницу взглядом придвинула ей маленький пузырёк.
Получив драгоценную покупку, женщина, ещё не выйдя из магазина, на ходу трясущимися руками стала откручивать крышку бутылки.
Улица встретила её сильным ветром, который с силой распахнул полы её расстёгнутого пальто, засыпая грудь снегом…
-Света! - неожиданно слышит она голос мужа и поворачивается в его сторону.
Володя стоит тут же, за углом. Видимо, знал, что она будет здесь и ждал её. Раскрасневшийся, только что выскочивший из-под душа. С прилипшими ко лбу под капюшоном куртки-аляски мокрыми волосами с остатками пены…
-Мы же договаривались, - жалобно смотрит он на неё и протягивает руку.
Но женщина резко отворачивается от него и жадно припадает губами к бутылке.
-Отдай, - настойчиво требует мужчина и, выламывая ей руки, забирает чекушку.
Полными слёз глазами женщина видит, как тонкая струя горячей золотистой жидкости прожигает холодный снег.
-Пойдём домой, - выбросив пустую бутылку в мусорное ведро тут же, у магазина, говорит Володя и берёт её за руку.
-Не пойду! - выкрикивает женщина и со всего маха бьёт его по лицу.
Ещё!
Ещё!
-Он чем-то обижает тебя, красотка? - весело спрашивает выходящий из магазинчика мужичок. - Ты только скажи. Я сейчас позову…
-Слышь, ты! - зло огрызается в его сторону Владимир. - Иди, куда шёл. Она жена мне. Законная.
-Всё! - примирительно отвечает тот. - Понял! Без претензий! – и оборачивается к женщине. - Прости, красотка, я пас!
…Скинув дома пальто и ботинки, Светлана грубо толкает пытающегося помочь ей мужа и идёт на кухню.
-Светик, милая, - пытается обнять её Владимир.
-Да пошёл ты!
-Давай сходим к врачу? Ну, что же ты делаешь с собой?
-А что? Что мне прикажешь делать? Я как дура влюбилась в тебя! Я отдала тебе лучшие годы своей жизни! – истерично заорала женщина. - Я могла гастролировать по всей стране, даже за границей! А ты… Ты… Тебе лишь нужно было оставить армию и жить нормальной, человеческой жизнью! Но н-нет! Тебе же надо было Родину защищать! И поэтому, боясь набегов китайцев, ты почти двадцать лет таскал меня по глухим пограничным заставам, где моими единственными слушателями была ни хрена не соображающая в музыке солдатня!
В порыве гнева женщина хватает тяжёлый салатник со свежеприготовленным оливье и, размахнувшись, со всей силы кидает его в стоящего в дверном проёме мужа.
Обладая непревзойдённой реакцией, Владимир успевает уклониться от летящей в его сторону чашки, разбрызгивающей по сторонам фейерверк из овощей. Звучно дзынькнув, салатник падает, разметав по полу и стенам зелёный горошек, майонез, морковку, кубики колбасы…
-Солнышко! - распахнув руки, направился Володя к вдруг окаменевшей супруге. - Ну, прости ты меня! Да, я дурак! Нужно было ради тебя уйти на гражданку… Я так виноват…
Крепко обняв Светлану, он целует её лицо, губы, щёки, её широко открытые глаза…
-Да что с тобой, дорогая? Ну, хочешь? Я сам принесу тебе что-нибудь выпить? Что ты хочешь? Ликёр, виски, водку, вино? Всё, что…, - ласково просит мужчина. - Да посмотри же ты на меня! - срывается он на фальцет и, решая привести жену в чувства, даёт ей пощёчину.
Вздрогнув, женщина моментально переводит на него полный ужаса взгляд и, пытаясь что-то сказать дрожащими губами, вытягивает руку за его спину в сторону коридора.
-Что…- по направлению её руки оборачивается Владимир и тут же цепенеет от увиденного.
Там, на только утром вымытом полу, в луже крови, смешанной с остатками салата лежит маленький Борька с рассечённым виском. А вокруг него, поблёскивая под лучами качающейся лампы, валяются осколки, когда-то бывшие салатником.
-…Тыдыщь! - выкрикнул Петька и женщина, вздрогнув, открыла глаза.
-…я –то тоже ему карман оторвал, - закончил свой рассказ Петька и самодовольно посмотрел на старуху, будто спрашивая: «Ну, как я? А? Крутой, правда?»
-А дальше? - раздосадовано спросила женщина, внутренне злясь на крикливого мальчишку, прервавшего её воспоминания.
- А что дальше? Позвонила Сашкина мать, сказала, что ей мамка Валерки звонила, что, мол, тебя, ну, то есть, меня, ищут. Ну, я и домой. А тут она. Ну, я и …
И тут Петька замер так, что не прожёванный пирог чуть не выпал у него изо рта. Приподняв голову выше сидящей напротив него старухи, он увидел женщину, изображённую на пожелтевшей от времени афише. Поразительно красивую. Высокую, статную. С копной собранных в пучок чёрных волос. С большими выразительными глазами… Грациозно держащую на плече какой-то музыкальный инструмент.
Скрипку, кажется,
Или виолончель…
Петька всегда почему –то их путал.
Да и вообще, он считал музыку в школе самым ненужным и бесполезным предметом. Вот то ли дело математика! Ну, или природоведение, на худой конец!
-Светлана Свободина, - лениво прочитал он и повернулся к старухе, - а кто это?
-Я, - просто ответила та и в упор посмотрела на мальчика.
-Да ну! - не поверил Петька, недоверчиво прищурив глаза.
Он, конечно, никогда не видел в живую скрипачей. А, если честно сказать, то вообще никаких музыкантов не видел, кроме Ольги Николаевны, учительницы музыки. Но её-то он за музыканта не считал. Вон, Верка, одноклассница, брякает что-то там на пианино! Её то же, что ли, прикажете музыкантом называть? И что это ещё за инструмент такой? Скрипка! (Или виолончель всё-таки?) Там ещё какой-то был из этой же семейки, но Петька так и не мог вспомнить его название. Да и какая разница? Суть то одна: взяли несколько дощечек, склеили, покрасили, струны натянули…
-Не веришь? – грустно улыбнулась старушка и поднялась со стула.
«Ну всё, сейчас она меня...»- испугался мальчик, вжав голову в плечи и, зажмурив глаза, судорожно протолкнул застрявший в горле кусок. Ожидая наказания, он не видел, как женщина подошла к шкафу, открыла его и достала кожаный футляр.
И комнату наполнили звуки…
Даже по телевизору Петька таких не слышал!
А уж в интернете и тем более!
Разинув рот, мальчик круглыми от удивления, смешанного с восхищением глазами смотрел, как ещё совсем недавно старая сгорбленная старуха вдруг превратилась в сказочную красавицу. Горделиво приподняв голову и закрыв глаза, она грациозно держала на своём плече скрипку, быстро зажимая морщинистыми пальцами струны, над которыми порхал виртуозный смычок, рисуя невообразимо прекрасные музыкальные картины. Он то горько рыдал, то вдруг пускался в дикий пляс, то нежно нашёптывал, то страстно вздыхал. И богатое воображение мальчика тут же рисовало ему звёздные ночи на берегу моря и шёпот набегающих на песчаный берег волн… Пляски дикарей у костров и мирно спящего в своей колыбели младенца… И сердце Пети неистово заколотилось от многообразия эмоций, издаваемых маленьким кусочком дерева, превращённым старческими руками в волшебный инструмент.
-Хочешь, я научу тебя так же? - неожиданно прекратив играть, тихо спросила Светлана и вместо уродливой старухи Петька увидел перед собой самую прекрасную женщину на свете.
Ну, после мамки, конечно.