Дом с мезонином стоит в торце аллеи, как раз на пересечении проезжего переулка и широкой пешеходной дорожки, по обе стороны которой, высаженные бок о бок, а поэтому – вытянувшись, растут узенькие тополя.
Я не очень часто бывала в этом пригороде прежде, но, случайно забредя однажды в июне на лужайку перед выкрашенным голубенькой краской домом, полюбила здешнюю особую атмосферу, ощущаемую и в палисаднике среди свободно растущих высоких цветущих кустов, и на крылечке со скрипучей нижней ступенькой, и на более всего полюбившемся мне месте – между оранжевой кирпичной трубой и треугольным мезонинным окошком.
Погревшись вдоволь в первое посещение на черепичной лиственничной кровле, я слетела, трепеща хрупкими полупрозрачными крылышками, поближе к кустам пиона: обожаю тонкий аромат распускающихся бутонов. Мимо так близко прошмыгнул серый кот, что мягкие кончики шёлковых шерстинок пощекотали мне руку. Не то чтобы он не заметил меня, спеша по своим делам. Просто сейчас в круг его интересов явно не входило тесное знакомство с эльфами.
Пригубив росы из купола лилового колокольчика, слизнув капельки нектара с лепестков лугового василька, и, насытившись, перелетела к только что открывшемуся настежь окну первого этажа. Меня привлекли незнакомые сильные запахи, а от природы нам, эльфам и феям, присуще ненасыщаемое любопытство ко всему прекрасному и неизведанному.
Усевшись на подоконнике, рассматривая помещение, не опасаясь быть увиденной людьми, я переводила взгляд то направо в сад, то налево в комнату. Помещение было просторное, на выбеленных стенах во множестве висели законченные картины в рамах и подрамники, обтянутые холстом и загрунтованные белилами. Единственное свободное место у стены занимал стеллаж с книгами и альбомами. В названиях на корешках чаще всего повторялись слова "сказка" и "кошки".
В углу между светлой дверью, находящейся почти напротив окна, и другой стеной, притиснулся массивный станок, за которым сейчас стоя колдовал старик. Он закрашивал чёрным валиком большую деревянную доску, клал сверху лист бумаги, опускал крышку и приводил в движение пресс для ручной печати. Потом вынимал отпечаток, придирчиво рассматривал его, чем-то оставался каждый раз недоволен и начинал сначала. Всё пространство на полу в мастерской заняли отпечатанные листы, как видно, – иллюстрации к детской книге.
Я уселась поудобнее на залитом солнцем подоконнике. На столешнице письменного стола, примыкающего к окну, чего только не находилось: карандаши, перьевые ручки, штихеля, альбомы, разрозненные листки бумаги, краски. Я спустила босые ноги с подоконника на стол и в нетерпении, в ожидании чудес, бесшумно для хозяина зашлепала ступнями на крохотном, не занятом ничем участке.
Последним оттиском старик, кажется, остался доволен. Подойдя к окну, – я спряталась, на всякий случай, за плотной шторой, – художник рассматривал отпечатанный экземпляр сантиметр за сантиметром при ярком солнечном свете.
Портрет толстого наглого кота, по-видимому, получился, наконец-то, без изъянов. Создатель рисунка что-то довольно замурлыкал под нос.
Сюда я стала потом наведываться часто. Во-первых, мне нравился не слишком ухоженный палисадник, в котором глаза радовались от обилия вперемешку растущих культурных цветов и растений, которые люди называют сорняками. Во-вторых, если окно мастерской было закрытым, я могла ждать хозяина на крыше, разговаривая с милыми ящерками, поднявшимися сюда погреться, и даже – ночевать тёплыми ночами. В-третьих, этот одинокий старый человек, как правило, корпел за дубовым столом над очередным эскизом или резал штихелем на металлической доске для офорта, или резаком по липовой доске, совершенно не замечая ничего вокруг. Я же любовалась его работой, отталкивала в открытый оконный проём назойливых дневных и ночных бабочек и мотыльков, норовящих залететь внутрь и испробовать незнакомый нектар с открытых баночек и тюбиков с красками.
Так прошло лето. Расставание с чудесным местечком неизбежно приближалось. Меня уже несколько дней назад отыскала подружка, знакомая ласточка, объявив день отлёта в тёплые края.
Сегодня перед закатом я пришла на полюбившуюся аллею попрощаться с палисадником, в котором пожухли и поникли цветочные головы. Взглянуть на домик, мастерскую и художника.
Окно оказалось закрытым. Легко взлетев на металлический отлив, прижалась носом к стеклу и рассмотрела, как мой добрый сердечный друг, нисколько не подозревающий о нашей дружбе, открывает дверь и уходит куда-то вглубь дома. Я не могла долго ждать, сильно замёрзли пальцы на ногах, поэтому сильнее прильнула к холодной поверхности стекла, чтобы хотя бы разглядеть, над чем трудится художник. На большом акварельном листе был начат пейзаж с натуры – кусочек неба, несколько деревьев и узкая дорожка, уходящая до горизонта. Эту картину я постаралась запомнить хорошенько.
Начался внезапный косой дождь, крылышки мои намокли. Спустившись на землю, поплотнее завернувшись в белый плащик, напоминающий очертанием колокол, зашагала к аллее, шлёпая по лужам. Мокрые стволы по обе стороны широкой тропы к этому времени приобрели фиолетовый оттенок, а кроны полиловели.
Я остановилась и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на домишко, и встретилась с направленным на меня недоумённым взглядом художника. Я бы сказала, что человек оцепенел, так как впервые увидел наяву сказочное существо.
Мы немного постояли, издали разглядывая друг друга. С кончиков моих мохнатых ушек, спрятанных под капюшон, капли дождя падали на лоб, перетекали на кончик носа, присоединялись к ручейкам воды, стекающей по плащу.
Стоять босиком в воде по щиколотку было не холодно, но я почему-то пошевелила пальчиками. Старик вдруг засуетился и стал разыскивать что-то на столе. Наконец, он поднял баночку с белилами и показал, ожидая моей реакции. "Нет", – замотала головой. Так же ответила и на предложение лимонного цвета. А когда увидела фиолетовую светлую, обрадовалась, запрыгала, зажмурившись от предвкушения сюрприза. И когда посмотрела вниз, на ногах красовались изящные резиновые сапожки. Я даже притопнула несколько раз каблучками, так что брызги полетели на обочину.
Внезапно мой визави развернулся и исчез в глубине мастерской. Решила уж было уходить, но тут он опять появился перед окном, где высоко поднял шарфик и перчатки, предлагая, по-видимому, мне в подарок, но я отрицательно замотала головой.
Он снова ненадолго ушёл и вернулся с жёлто-золотистым зонтом. Теперь уже с согласием и радостью закивала. Каким-то фантастическим образом зонтик тут же очутился у меня в руках. Раскрыв тотчас зонт, стала весело им размахивать одной рукой, а другой быстро-быстро замахала раскрытой ладошкой с благодарностью за нежданно-негаданные гостинцы.
Назавтра, готовясь к отлёту, я раздарила плащик, сапожки и зонтик эльфам и феям, которые не улетают в южные края, а зимуют в таинственном лесу, в своих привлекательных домиках-норках.
Днём примчалась за мной запыхавшаяся ласточка, переделав кучу собственных предотлётных неотложных дел. Мы наскоро с ней со всеми попрощались и отправились в далёкий путь.
Рассказанная по дороге история об удивительном приключении, случившемся со мной, не слишком впечатлила мою деловитую подругу. Скорее всего, она просто не поверила в неё или слушала вполуха.
А я... следующей весной обязательно вернусь к домику и художнику, но в тот раз рыженькой, настоящей кошкой. Приручу к себе старого мастера.
И не расстанусь с ним потом никогда.
апрель 2024