Стрелка
Забить стрелку- назначить встречу на жаргоне в 90-х. Хотя выражение пошло от хиппи еще 70-х.
В 90-х годах прошлого века в Иркутске, как, впрочем, и по всей стране был разгул преступности. Власти оказались неспособными бороться с организованной преступностью. Помню, что тогда организовался РУОП (региональное управление организованной преступности). Смешно, но по сочетанию слов они организовывали преступность. И только намного позже в 1998 году к названию добавили букву Б (по борьбе). РУОП превратился в РУБОП. Начали бороться, наконец. Как говорится, что, как корабль назовешь, так он и поплывет.
У меня был тогда небольшой, но развивающийся бизнес. В 1990 году я уволился из МВД еще СССР, ушел в свободное плавание, не смог служить там, где инициатива была наказуема, а я все-таки закончил матфак НГУ, чем всегда гордился и горжусь. Главное, чему нас научили в универе, думать, мыслить творчески. Помню слова Саввы Абрамовича Терсенова, нашего преподавателя по ТФКП, как он сам называл свой предмет Теория Функций Комплексного Беременного (он говорил с акцентом, поэтому переменного звучало как беременного). Предмет мне в жизни не пригодился ни разу, но его наставления на выпуске из университета помню до сих пор. Он тогда сказал, что настоящий мужчина для того, чтобы быть счастливым, должен видеть солнце, зеленую траву, бегущую воду и красивую женщину. Я старался всю жизнь следовать этому напутствию.
Итак, однажды к нам на фирму, которой я руководил, пришли пару особей, как из фильма «Жмурки». Правда, этот фильм сняли в 2000-х. Но типаж точный. Предложили так называемую «крышу». Я им сказал, что я бывший мент, а ментов бывших не бывает. Так что у меня крыша, мягко говоря, еще не поехала.(До сих пор люблю каламбуры). Но МВД тогда практически никто не боялся. И эта сладкая парочка так и сказала, что им, мягко говоря, на это наплевать. Помню, как однажды в мою бытность работы в милиции на меня во время дежурства пытались напасть подростки, лет 16-17. Было это летом, была череда выпускных балов. Вот молодежь и БАЛовалась, как говорится. Я шел проверять посты.В частности, банк на Депутатской. Один. Машина за мной была закреплена, но бензин выдавали ограниченное количество, вот и я экономил. Как всегда, на себе. Шел по улице Донской. Было часа 3 ночи, ребята шумели, я их попросил разговаривать чуть тише. Город спит. На что они повернулись ко мне, пошептались немного между собой и пошли на меня. Несмотря на то, что я был в форме капитана Советской милиции! Я крикнул: «Стоять!». Они продолжали идти на меня. Я пригрозил, что буду стрелять. А тогда были уже случаи нападения на сотрудников милиции, отбирали оружие. Я это знал.
Они шли молча на меня всей толпой. Я достал свой ПМ, передернул затвор и спокойно сказал, что должен сделать предупредительный выстрел вверх. Но, знаете, ребята, первые выстрелы будут в вас, а последний будет предупредительным. Никто же не сможет выяснить, какой выстрел был предупредительным. И патронов больше, чем вас всех.
Толпа остановилась. Постояла немного, видно напрягла извилины, и дружно побежала от меня по улице. Об этом инциденте никто не узнал, поскольку я по закону о милиции не имел право применять оружие в отношении несовершеннолетних. Неважно, что их была группа, потом устанешь отписываться.
Это я для того описываю, чтобы вы поняли, какая была обстановка в Иркутске в начале 90-х.
Итак, эти два засланца сказали, что стрелка забита по такому-то адресу. Я сказал, не собираюсь ехать так далеко, у меня работы много. И предложил им небольшой пустырь недалеко от моего офиса, если так можно назвать две комнаты в полуподвальном помещении. Они вышли, и через некоторое время вернулись, сказав, что согласны.
На следующий день, написав записку для главного бухгалтера, описав ее действия, если я вечером не вернусь в офис, я один направился пешком на стрелку. Мой второй учредитель, как я выяснил, был с бандитами в сговоре. Своих бывших сослуживцев я приглашать не стал. Чтобы их не подставлять. Просто взял в РУОПе маленький диктофон для записи разговоров. В РУОПе ребята сказали, что им нужно согласовать все с руководством областного УВД. Я знал, что это будет очень долго.
Когда я подошел к месту встречи, там уже стояла вереница крутых машин, возле которых стояло несколько человек в малиновых пиджаках, неизменный дресс-код бандитов того времени.
Один из бандитов спросил: «Мы кого-то еще ждем?». Сделав паузу, я сказал, что нет. А что вы ребята, хотите от меня конкретно?
-Мы знаем все про твой бизнес, оборот и твою прибыль. Будешь отдавать нам нашу долю.
Я, как бывший сотрудник органов, знал, что рассматриваются только реальные угрозы, а не просто слова. Мне нужно было спровоцировать их на высказывания угроз, тем более, что я забыл включить диктофон, когда подходил к месту встречи. Диктофон был в верхнем кармане куртки. Я нарвался на удар в грудь, когда послал всех на несколько букв. Помнится, что на три. В этот момент я успел включить диктофон, согнувшись, как будто бы от боли.
После этого я стал уточнять, сколько они хотят, что они будут делать в моей фирме, как, когда и сколько я должен передавать им денег и т.п.
И что будет, если я откажусь от их предложений и услуг.
Наслушавшись угроз, что мне и нужно было, я сказал, что понимаю, насколько серьезны их угрозы, но я отказываюсь. И сказал, что, если кто-то из них появится возле моего офиса, я буду применять оружие на поражение. Повернулся и ушел. До сих пор ощущаю спиной возможность выстрелов, когда я шел от них через пустырь. Ощущение не из приятных. Позднее, когда не без моей помощи их задержали, они говорили, что знали, что за ними следят, сославшись на ту стрелку со мной. Мол, мы понимали, что не может прийти на стрелку всего один человек и послать их всех, человек 10, куда подальше. Причем, вел себя вызывающе, провоцировал. Знали, что недалеко в кустах сидят сотрудники милиции.
Никто, ни я, ни руоповцы, не стали возражать.
Мне было тогда 37, и я про себя напевал песню Высоцкого про 37.
«Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,
и Маяковский лег виском на дуло».