"Всякому свое, каждый идет своей дорожкой,
и кто знает... может, это и хорошо, что
твоя дорога пролегла через нашу. Для тебя
хорошо, потому что лучше иметь в груди
кусочек человеческого сердца вместо
холодного камня, — понимаешь?.."
(В. Г. Короленко - "Дети подземелья")
Жители ленинградских коммуналок не дадут мне соврать, что центром таких квартир была общая кухня.
В нашей же многонаселённой, многонациональной коммуналке, центров таких было два: кухня и бабушка Зильберман, с детских лет прожившая в Ленинграде, но упрямо сохранявшая свой украинский говорок. О её прошлой жизни было лишь известно, что когда началась война, ей было 7 лет. Немцы уже оккупировали часть Украины. Они с мамой бежали из своего, разрушенного фашистскими бомбардировками города. Поезд, на котором они ехали, разбомбили, мама куда-то потерялась. Ребёнок попал в Казахстан, в эвакуированный из Ленинграда детский дом. После войны детский дом вернулся в Ленинград. Так девочка стала ленинградкой.
Старенькая Нора Соломоновна Зидьберман жила в узкой, маленькой комнате, отделённой от кухни фанерной перегородкой. В комнатушке, занимая её треть, стоял огромный старинный буфет, с множеством дверок и ящичков, на которых был вырезан чей-то фамильный герб. Всю взрослую жизнь, до самого выхода на пенсию, бабушка Зильберман проработала нянечкой в детском доме. Семьи у неё не было, и поэтому свою любовь она отдавала чужим детям. Мы, дети квартиры, были обласканы ею. Всегда кто-нибудь из ребят находился у неё в комнате, а то и все 12. Оставшиеся от пенсии в конце месяца какие-то копейки, бабушка тратила на нас, ребят, покупая всякие сладости. Соседи укоряли её за это, мол, лучше бы откладывала деньги на чёрный день. На что Нора отвечала: «Чёрный день, это когда война, а её, после прошлой, никогда больше не будет».
Телевизора у старенькой Норы не было, и мы просто сидели в её комнате и каждый занимался своим делом. Кто-то читал, кто-то готовил уроки. Иногда устраивались общее чтение какой-нибудь книги. Сама-то Нора не читала, слепнуть стала, но всегда внимательно слушала, когда кто-то из старших детей читал вслух. И вот так, после чтения повести Владимира Короленко "Дети подземелья", уже и не помню, кто из нас сказал: «А мы дети Норы». Комната старенькой Норы, была для нас островком, где мы чувствовали себя свободными и равными. Там мы, с подачи Норы Соломоновны, создали свою, детскую страну, по образу и подобию, описанной в повести "Кондуит и Швамбрания" — писателем Львом Кассилем. Кто-то из взрослых соседей, пошутил, что дети стремятся укрыться в комнатушке, как мышки в норке. Это так всем понравилось, что наше сказочное королевство мы стали называть Норка, а себя «Дети норки» или Норики. И, как и во всяком королевстве, у нас была королева. Ну, а кто же в королевстве под названием Норка, должен стать королевой? Конечно же, наша любимая Нора Соломоновна. Тут кстати пришёлся и старинный буфет, как атрибут королевской власти. Все свободные от шкафа стены, были изрисованы подробной картой королевства. На старой Нориной ножной швейной машинке, шились костюмы. Нора не только не препятствовала всем нашим идеям, но и активно участвовала в них.
Прошли годы, мы выросли и все, кроме Мишки Савельева, который и по сей день живёт в нашей коммунальной квартире, разлетелись по разным городам и странам. Но, мы, Норики, подданные королевства, поддерживаем нашу дружбу, на которую не повлияли крымские события 2014 года. Наше отношение ко всему и друг к другу не изменились, мы так и остались настоящими ленинградцами - «детьми Норы».
Раз в 5 лет, на день рождение Норы, мы съезжаемся в нашу старую квартиру. Нора уже давно ушла из жизни, её комнату опять присоединили к кухне, убрав перегородку. Но огромный старый буфет так и остался стоять на прежнем месте, словно врос в пол корнями.
Вот и сегодня, 16 декабря 2021 года, мы, дети норки, собрались на кухне за накрытым всякими вкусностями столом. К нам присоединились и новые жильцы квартиры. Они с интересом слушали воспоминания о той счастливой жизни, о нашей Норе.
Очередная рассказчица, Танечка Пак, самая младшая из нашего королевства, живущая теперь в Сеуле, столице Южной Кореи, рассказывая, перешла на говорок Норы.
- Вы говорите, что у нашего соседа, Равиля Акрамовича, "снегу зимой не выпросишь", а вы пробовали попросить?
- Мадам, отпустите мне утую бутылочку дешёвого вина и утех сигарэт. Нет, ни боже ж мой! Я не куру и не пью. Этто шастье я покупаю для своего соседа Миши, которому ещё 15 лет. Спасибо Вам, мадам!
Повернувшись к стоящему тут же, со всем своим красным лицом, Мише, Нора Соломоновна сказала, разведя широко своими руками: - Мишенька, ты же видел, как я старалась тебе помочь. Но эта, хитрая торговка нас с тобой раскусила.
Дуся, полуодинокая студентка из комнаты напротив туалета, сказала, показывая на дверь нового жильца:
- Какой красивый грузин с гордым, орлиным носом.
На что Нора Соломоновна ей возразила:
- Дусечка, я вам таки и скажу честно, такие носы теперь уже не носят.
Маша, один день назад проводившая мужа в дальнюю командировку, в одном халате на почти совсем голое тело, согнувшись вниз, пополам, раздвинув ноги, моет пол в общем коридоре. Никто из жильцов из-за этого не может воспользоваться ни кухней, ни туалетом. Делает она это очень медленно, обстоятельно, что усиливало раздражение Норы Соломоновны даже ещё больше, чем потребность воспользоваться туалетом, по-маленькому. И она, глядя на Машу сзади, спросила:
- Маша, соседи интересуются - для кого ты моешь этот пол в таком положении и в таком коротеньком халате? Мишка ещё в школе, Зиновий Моисеевич в поликлинике, лечит свою простату, наш новый сосед, Гиви Вахтангович, только что мне встретился ув подъезде? Ну, что ты уже замерла, словно Миша, когда стоит перед зеркалом и давит себе на лице возрастные прыщики?
Ах, ты просто задумалась? О чём в такой неудобной позе, головой вниз, можно задумываться?
Борька Удрас, теперь Борис Александрович, заведующий отделением в «Снегирёвке», родильном дома в центре Сант-Петербурга, сквозь смех рассказал:
- Борик, выди щас же со стола. Ты же теми же руками, которыми только что ходил в туалет, берёшь хлеб.
- А я помню случай, сказал Саша, живущий теперь в весёлом городе Одесса, когда, вернувшись из магазина, войдя на кухню, Нора всех предупредила: «Я снизу увся мокрая. Что вы там разглядываете? На улице, из-за этого мокрого дождя, я не встретила ни одного живого человека».
Володька Гарский, прилетевший из самого Нью-Йорка, вспомнил, что когда наша Нора собирала нас здесь на день своего рождения, она обязательно произносила тост за самый красивый на земле город, где она родилась. Но добавляла, чтобы не обижать остальных: "Конечно после Ленинграда". Так давайте же и мы сегодня, в память о нашей дорогой Норе, выпьем за так любимый ею Мариуполь!