ВЫСОХШАЯ ПАМЯТЬ
Эта очень грустная для меня, да и для многих людей быль имеет давнее начало и продолжается в наше время. Где-то в начале семьдесят первого года в областном центре, городе Актюбинске, проходил обычный для тех времен партийно-хозяйственный актив. Подводились итоги года, было много выступающих — и своих, и из числа гостей. Присутствовало и какое-то аграрно-экономическое светило из Алма-Аты — академик отраслевого НИИ Казахской Академии наук.
Он говорил с пафосом просветителя и буквально ошарашил зал сообщением о недавней поездке группы казахских ученых-аграрников в Молдавию. Помимо общих слов восхищения, он рассказал, что были они в Слободзеевском (так он выразился) районе, а там есть сад. Самый большой садовый массив в мире или Европе, он точно не помнил. Но рассказал, что при том огромном саде есть аэропорт, оттуда самые лучшие фрукты отправляют в Москву, Ленинград, на Север и в Сибирь. Есть железнодорожная станция, откуда такие же фрукты отправляют также по всей стране.
Кроме того, имеется автобаза с пятью сотнями машин-рефрижераторов. Для переработки фруктов похуже качеством, имеются соковый цех и консервный завод.
Работники проживают в благоустроенных квартирах со всеми удобствами, а в городке, где они живут, созданы все условия для жизни, учебы и отдыха.Из всех сидящих в зале, пораженных его информацией людей, лишь один человек знал истинное положение дел, в обратном смысле, разумеется. Как раз за пару месяцев до того партхозактива я был в Москве на сессии и на несколько дней сделал крюк в Слободзею, чтобы проведать отца и родственников. Тогда и узнал от них, что весной началась закладка большого межколхозного сада в нашем районе. Вдоль трассы Одесса—Кишинев все прилегающие к ней колхозы выделили земли под будущий сад. Есть уже название, «Память Ильичу», так как закладка шла в год 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. Пока все только начинает-
ся. Контора сада находится в вагончике на станции Новосавицкая. Туда же начали поступать грузы для него.
Часть молодых деревьев уже была посажена, и посадка продолжится до тех пор, пока не будут освоены все запланированные площади.
Вот что было на самом деле. Поэтому я сидел в зале и с достаточной долей иронии слушал всю эту «лапшу» столичного академика. В перерыве подошел к нему. Наш председатель Каструбин у него когда-то студентом был, ну и представил меня, сказав, что я родом из того самого района, где находится межколхозсад. На мой вопрос, видел ли он все это хозяйство, академик ответил честно: «Нет, нам кино про него показывали». Да, действительно, такой фильм был, как рекламная расшифровка к проекту организации сада. Позже я его тоже видел и в Кишиневе, и в Слободзее.
Не знал я тогда, что всего через пять-шесть лет судьба заставит вплотную заниматься тем Межколхозсадом, помогать решать многие его проблемы, а позже с болью в сердце воспринимать катастрофу этого в принципе замечательного проекта.
Задумка была действительно грандиозная. Не зря авторы проекта и иже с ними, причастные и непричастные лица, были удостоены званий лауреатов Государственной премии.
Проектная площадь сада определилась в 6000 га, валовой сбор фруктов должен был достичь 240000 тонн в год, рентабельность хозяйства в целом намечалась на уровне 200%. Достижению общих производственно-экономических показателей должны были способствовать все те структуры, о которых говорил тот академик, — автобаза, железнодорожная станция, цеха по переработке и даже сельхоз-техникум. Естественно, планировалось обеспечение работников жи-льем и объектами соцкультбыта.
Надо сказать, что в проекте ничего сверхъестественного не было. Он был реален и мог бы быть, в основном, -осуществим. Но. Его осуществление шло в обычном планово-советском варианте. Это было порождение эпохи обещаний. В те времена главное было пообещать, притом публично. У нас посты давали в основном за обещания, а не за дела. Это чисто советская классика.
Действительно, классикой можно назвать регулярные выступления на всех районных форумах председателя одного из наших колхозов, еще по Казахстану не буду называть фамилию.. Перед очередной полевой кампанией, будь то посевная или вспашка зяби, он обязательно выходил на трибуну и говорил: «Ми к посевной (уборке, вспашке и т. п.) полностью готовы. Ест там мелочи. Кател ест — каша нету, сеялка ест — колеса нету, землянка ест — люди нету, но ми проведем эту кампанию на високом уровне». И его, никогда ничего не выполняющего, держали многие годы всего лишь как обещающего — за умение угодить и организовать охоту или рыбалку, благо колхоз его находился в горной зоне.
Нечто подобное получилось и с нашим Межколхозсадом. Напустили пузырей, расхвалились на весь мир, а когда отдельные люди, скачали с него определенные политические дивиденды, — потеряли интерес, переключившись на другие объекты, где можно было заработать новый политический или экономический капитал.
Сад как бы в миниатюре повторил судьбу великих по замыслу и отвратительнейших по исполнению проектов, таких как целина, Байкало-Амурская магистраль и т. п. И дело вовсе не в соленой воде Кучурганского лимана, не в особенности почвы, не в неправильном сочетании привоев-подвоев и сортов, а в определенной организационной пустоте голов и корысти тех, кто выдавал идеи и организовывал их исполнение.
В цивилизованном мире любое строительство начинается с обеспечения, создания условий, как для самого строительства, так и для по-этапного ввода объекта в эксплуатацию. Амбициозность тех лет требовала от данного проекта в первую очередь площадей и масштабов. Иначе козырять было бы нечем.
И если настоящий хозяин начинает строить дом с подъездной дороги, забора, воды и, простите, туалета, то плохой — строит дом, а потом не может в нем жить.
Вместо того чтобы синхронно расширять площади и необходимое обеспечение, мы ускоренными темпами сажали сад, растягивая, а затем и разрывая единую технологическую цепь.
В итоге — площади перевалили за четыре тысячи гектаров, а обеспечение отставало почти на порядок. Оприходованные площади сада, естественно, начали облагаться планами производства и закупок. И никого уже не интересовало, что нет даже половины необходимого по технологии количества тары, тракторов, погрузчиков, транспорта, людей и многих других составляющих.
Пошли проблемы обрезки и удаления с плантаций веток, доставки людей, обеспечения их жильем и всем необходимым Несоответствие площадей, объемов и уровня обеспечения накатывалось с ро-
стом сада, то есть усугублялось с каждым годом Но никого в верхах это уже не интересовало — появились другие проекты, и надо было там набирать очки.
Пока сад рос, и объемы производства фруктов были небольшими, в сад возили делегации со всего света. На специальную смотровую площадку в очереди иногда стояли то немцы, то японцы, то бесконечные наши. Наверняка подавляющая масса, если не все, делегаций, посещавших Молдавию, обязательно проходила через Межколхозсад. Со всеми вытекающими последствиями. Это была гордость и беда Слободзейского района. Почти тридцать километров непрерывных садовых плантаций при въезде в Молдавскую ССР, конечно, впечатляли, а какие за этими деревьями проблемы, никого не интересовало. Ни чужих, ни своих. Главное — отрапортовали и свое получили, а все остальное — забота самого сада.
Лет десять держали марку на проектных обещаниях, затем появилось предчувствие определенного страха перед будущим. Специалисты сада и районное руководство понимали, что с такими подходами сад может постигнуть катастрофа.
Я тогда уже возглавлял экономическую службу района, и вместе с руководством, мы стали заострять внимание «верхов»на том, что проектная программа по саду не выполняется, это закончится плохо и очень скоро. Но все было напрасно.
Вместо доведения до ума всей системы обеспечения высшее республиканское руководство приняло план строительства грандиозного « въезда» в МССР со стороны Украины, именно в селе Первомайск — в то время базовом селе мезколхозсада. Проектом, стоимостью в 24 миллиона рублей, предполагалось строительство различных въездных арок и атрибутов, кемпинга, гостиницы и т. п. Причем, финансировать его предполагалось довольно оригинальным образом: половину из бюджета, половину из средств колхозов-пайщиков межколхозсада. Районное руководство делало все, чтобы до поры не осуществлять этот проект, а направлять выделяемые средства на совершенствование технологического и социального обеспечения яблоневого хозяйства. И, слава Богу, что совместными усилиями -этот проект был не принят, наверное где-то что-то другое наметилось, более привлекательное, из чего можно было что-то «выжать». Межколхозсад уже был не актуален для «обещальщиков». Нам (району, в первую очередь), только этого сегодня бы не хватало –помпезного въезда со всеми вытекающими….
А сад все рос. И на четвертый год выдал первые 3000 тонн фруктов, на шестой — уже 22000 тонн, на девятый — 40000 тонн, а в восьмидесятые годы валовые сборы перевалили за 50000 тонн. Даже страшно подумать, что бы мы делали, если бы достигли проектного уровня производства фруктов в 240000 тонн, если не знали, что де- лать с тем, что уже достигнуто. Сад давал 30% прибыли всего Слободзейского района.
К перестроечным годам межколхозсад имел свою железнодорожную станцию, холодильники на 12600 тонн, соковый цех, мощный автотракторный парк и практически не имел проблем с жильем для работников. Да, повторяю, обеспечение было недостаточным, но оно таки было.
После ухода Л.И. Брежнева, конечно, не в прямой связи с этим фактом, а как бы между прочим, поменяли название сада: «Память Ильичу» — на «Памяти Ильича». Но это не отразилось на положении дел. Внимание к саду с каждым годом становилось все более слабым и потребительским, а при ослаблении внимания ослабевают и контроль, и ответственность и многое другое. Ситуация на несколько лет была брошена на самотек. С началом развала Союза и приходом уже «приднестровских» времен, сад был предоставлен, образно говоря, самому себе. Скорее, даже не себе (саду), а на растерзание другим. У центральной нашей власти в первые годы была масса проблем политического и военного характера; беспрерывно меняющаяся районная власть не знала, какой флаг поднимать на своем здании, и всем им было не до сада, да и не до села в целом. Усугублялась, на мой взгляд, ситуация по АПК еще и из-за того, что с первых дней была определена неверная кадровая политика.
К руководству отраслью привлекались люди, как показало время, далекие от интересов АПК и села. Отсутствие должного внимания породило безнаказанность и безответственность.
Только общее пренебрежение к плодоовощному комплексу могло способствовать тому, что десятки тысяч тонн прекрасных фруктов много лет подряд транзитом провозились мимо пяти наших консервных заводов. Именно мимо, мимо ворот! Они шли на переработку в основном в Оргеев, за 100 километров. Можно было понять руководство межколхозсада тех лет. Фрукты не сдавались на месте, потому что наши заводы делали все, чтобы с ними не рассчитаться, а если и рассчитывались, то яблочным соком по высочайшей стоимости. А Оргеев платил живыми конвертируемыми леями или чем-то другим
Другое дело, во что обходилась доставка, куда, кому и как шли деньги. Машины с яблоками проезжали не только мимо наших заводов, но и мимо наших властных структур, которым до этого не было дела, ибо никто из них в этот процесс не вмешивался с целью так называемого упорядочения.
Сад откровенно начали грабить с начала девяностых. Переданные в аренду площади стали вотчиной арендаторов, которые просто стригли купоны за всех: и за тех, кто выделил землю, внес денежные паи и ждал распределения живой, а не бумажной прибыли, и за тех, кто сажал, поливал, обрезал и обрабатывал. Поставив кордоны вокруг «своих» арендных участков, привлекая на поденщину массу людей, «арендаторы», а точнее договорные грабители, делали с урожаем все, что хотели. Естественно, не без ведома кого-то.
Именно в те годы, когда можно было без проблем вывозить фрукты в Россию, Белоруссию и другие государства, когда у нас несколько лет ходили российско-советские рубли, когда можно было подешевле купить все необходимое для сада — средства защиты, саженцы, технику, все делалось наоборот — шло бесконтрольное разграбление и уничтожение. И не только фруктов, а всего, что можно перемещать. Все, кто мог, тот и тащил. Граница-то рядом….
На этом месте я умышленно обрываю рассказ об этом, в общем-то замечательном по идее эксперименте, который не по своей воле превратился из прекрасного, подающего надежды принца, в кошмарное чудовище, как для нашего района, так и для когда-то счастливых и уверенных в будущем, жителей поселка Первомайский. Будем надеяться, что еще не совсем вечер….
Из парадоксов жизни: Пока управление Межколхозсадом осуществлялось из вагончика- дела шли хорошо, и днем и ночью. Как руководство переместилось в «мраморный» дворец - все очень быстро рухнуло. Ну, возможно так совпало…Не сошлись звезды, по его (саду) гороскопу….
Страшно, когда высыхает сад. Еще страшнее, когда высыхает память…