Ночная смена

               

Недавно выпавший снег крутился за редкими попутными   машинами, лез в открытое окошко и Зотька поднял бы  стекло передней дверки, да поостерёгся: пусть сквозит - не так спать охота. И когда добрался до нужной улицы, то увидел возле многоэтажки   низкорослого паренька. Тот был в куцей дублёной шубейке и распущенной шапке-ушанке.
«Сейчас, - подумал Зотька, - высажу пассажирку и пулей к нему».
Так и получилось. Но когда подкатил к голосовавшему, то увидел, что крепко промахнулся: на Копьёва глядела одуловатая физиономия пьяного мужика лет тридцати пяти с розовыми пятнами на щеках - следами недавно сошедших корост. Их-то, видать, и прятал хозяин под опущенными ушами шапки
- Вот, собаки, – ругнулся мужик - час прыгаю и хоть бы один таксист появился!
Ехать ему надо было до Мыса, немалый крючок, и поэтому Зотька трогаться не спешил:   
- Рассчитайся сначала!
- Ты чего, - дёрнулся на сиденье пассажир, - думаешь, обману?!
- Обманешь, не обманешь, – рубанул Зотька, - а расчёт вперёд!
Ночью с пассажирами иначе нельзя: мошенник на мошеннике сидит…               
И денег вправду не оказалось. Сейчас, мол, возьму у жены двести рублей и рассчитаюсь!   
- Бог с ним, - решился Копьёв, - поехали! – И полюбопытствовал: - Чего гуляешь? Именины?
- Не-е, - лениво протянул  пассажир, - в обед дружка встретил: «Пошли, – говорит, - к Карлушке! Есть на пару бутылок». Ну и пошли…
Карлушка парень хоть куда! Даже начальником раньше работал, только выгнали.
А водку, мол, он покупает так: «Дай, - говорит продавщице, - три бутылки!». Та ставит на прилавок одну посудину, другую, а как только сунется в ящик за третьей, он первую бутылку шасть за пазуху и стоит, как ни в чем не бывало. …Куда продавщице деваться? Опять за водкой лезет!
- Силё-ё-ён! – наигранно восхитился Зотька.
Пассажир, то ли почувствовав издёвку, то ли   утратив  интерес к хитрому Карлушке, разом закруглил свою повесть и тупо уставился в окошко.
- А жена, - не выдержал молчание Зотька, - не пилит  за гулянки? Сейчас, поди, даст нагоняя!
- Не даст… Она себе челюсть сломала.
К ним ведь на прошлой неделе свояк приезжал на   машине, забуксовал, баба взялась помогать да и упала.  Теперь не то, что кричать – сало есть не может.
Тут пассажир пьяно захохотал и ткнул рукой влево от перекрёстка:
- Туда, шеф, к угловому дому! Я быстро сбегаю…
Так его Зотька  порожняком и отпустил!
 – Оставляй чего-то в залог… Хотя бы шапку! – и тормознул метрах в десяти от подъезда огромной многоэтажки: ближе из-за сонмища легковушек всё одно не подъехать.
- Ты чего? – изумился пассажир. – Опять не веришь?
Потом скрипнул зубами,  сорвал с головы шапку и устремился к  подъезду.
                *   *   *
Его не было минут десять. За стволами берёз жёлто высвечивала трасса, стремительно летели через посёлок    припозднившиеся фуры и нет-нет раздавались голоса подгулявшей компании. Наконец дверь подъезда распахнулась и на крылечке показалась знакомая фигура. Поискала глазами такси и ринулась к ней:
- На! – на ладони клиента  лежала пятисотка. – Давай сдачу!
Но купюра была, словно игрушечная: мягкая на ощупь и почти невесомая:
- Сам что ли делал? – пошутил Зотька. И даже включил свет, получше рассматривая деньгу.
Пятисотка как пятисотка, только вместо водяных знаков на купюре виднелось слабенькое  переплетение бумажных волокон и не более.
- И вправду сам нарисовал! - заключил Копьёв и протянул пятисотку хозяину. - На!
- Ты чего, земляк?! – удивился тот. – Баба ведь дала! – и даже   задохнулся от возмущения.  Но нашёлся: - Сейчас в магазине разменяю, поехали!
- Садись! – тут уже и Зотьку заело: не ошибся же он в самом деле?
Выскакивая на снег у торчащей неподалеку от дома магазинной стекляшки, щербатый хотел было цапнуть, лежавшую между сиденьями шапку, но не успел:  Зотька перебросил её на заднее сиденье. Тогда пассажир злобно матюгнулся и побежал в магазин. 
Вот хлопнула дверь и он вприпрыжку устремился к машине:
- На, - бросил на сиденье сторублёвку, - нормально?
- Как?! …Ты же двести рублей обещал!
- Хватит с тебя! Всего-то пять минут ехали…
       Не менял он, значит, свою фальшивку, а сто рублей у него и  раньше в кармане было.
Потому Зотька схватил с заднего сиденья шапку и сунул  её к себе под сиденье:
- Рассчитаешься – получишь!
Клиент похватал разинутым ртом густой  ночной воздух и гаркнул:
- Я твой номер запишу, понял?! Скажу знакомым гаишникам: завтра же выловят!
- Меня?! – изумился Копьёв. – Это тебя выловить надо! - И, не помня себя от обиды, ухватил пассажира за рукав дублёнки: - Поехали в милицию! Там и разберёмся кто прав…
- Не хватай, – огрызнулся тот и уже сам сунулся в салон.
      Да Зотька его в порошок сотрёт! Сто раз уже ихнего брата в вытрезвитель сдавал. А нынче покруче будет. Тут ведь не одна пьянка: тут фальшивка налицо!
- В ближайшую милицию-то едем? – деловито осведомился пассажир сквозь шум мотора. Странно, конечно, но он  и грамма не переживал за своё будущее.
- А тебе в какую надо?
- В ту и надо! Только зря ты скандал затеял: пока заявление пишешь, пока чего – я уже сто раз дома буду.
Прямо-таки окрылился, сукин сын, когда узнал, что его в местный отдел везут! …И Зотька прибавил скорости. 
Или он такой же, как Яшка Цыган?
Тот уже три десятка лет в таксопарке работает, водку пьет каждый день, а на работе его будто бы и не замечают. Причину той непотопляемости открыл Зотьке десять лет назад собственный сменщик:
- Глупый ты, Зотька! …Кому завидуешь? Стукачу?
- Какому стукачу? …Директорскому, что ли?
- Ну да, – захохотал дядька Саша. И ткнул кулаком в крышу «Волги», – в органы стучит! …Только об этом молчок, понял?
Поди, и пассажир такой же! Этому люду всё можно: и фальшивки совать, и наркотиками торговать. Скажет сейчас в милиции нужное слово и тут же на волю выпустят. А Зотька будет до утра сидеть, пустые бумажки заполнять.
Тогда Копьёв иначе сделает: не в местное отделение милиции   отвезет, а повыше – в областное управление.
Такси стремительно летело в город, туда, где за рекой, плескалось море ярких, как электросварка, огней.
Вот колёса простучали по рельсам железнодорожного переезда и понесли громоздкое тело «Волги» в сторону моста на улице Профсоюзной.
- Куда, шеф?! – дёрнулся пассажир. – Нам же налево!
- Нет, дружище, - отрезал Копьёв, – мы сейчас в другую милицию поедем, в самую главную, понял?!
И сунулся поближе к обочине дороги, уступая место мчащемуся прямо в лоб грузовику.
В этот момент дверка пассажира распахнулась и он кувыркнулся на волю, норовя угодить в снег обочины, да не успел: огромный двухэтажный автобус, что, сияя множеством фонарей, летел за Зотькой от самого Мыса, подмял под себя живой клубок и, словно бы удивляясь содеянному, ударил  могучим рылом притормаживающую «Волгу».
Вот же, чёрт! Хотел ведь Копьёв от  автобуса оторваться, подбросить скоростёнки, да, знать, не успел…