"Когда народ устанет затягивать себе пояс, он затянет властям галстук".
А.Г. Лукашенко
Многие родители культивируют в детях комплекс неполноценности. Не сумев реализовать собственный потенциал, они водружают крест и на их амбициях.
Моя мама ничем не выделялась. То же самое советовала и мне. "Ну какой из тебя адвокат?! – неоднократно твердила она. – Я тебя почему-то вижу по ту сторону решётки, а не по эту. Выбрось эту глупую мысль из головы". Я обиделся, и мысль – выбросил. Поместил другую. "Журналистом?! – всплеснула руками мама. – Эта профессия упечёт тебя за решётку ещё быстрее".
Мои мечты разрушены. Поэтому я никто. (Должность моя скромна. Зарплата ничтожна. Прожить на неё невозможно).
Всю жизнь мать работала у станка. Окончив смену, возвращалась домой уставшей и угрюмой. Я быстро разогревал ужин. Мама хлебала щи молча и без аппетита. Каждый раз, садясь за стол, мама благодарила Бога. Я не мог понять, как можно возносить хвалу Всевышнему за пустые щи?! Вот кабы к ним Он приложил килограмм говядины, тогда бы и я воспел Ему дифирамбы. А так – погоди Боженька.
Получив "зарплату", мама пересчитывала деньги не вынимая руки из кармана. Эта способность меня всегда удивляла. Но это был не врождённый талант, а приобретённый навык. Стыдно выставлять на публике жалкое государственное подаяние.
Мама ни разу не была на море. Ей нравилась "Подводная одиссея команды Кусто". Этот французский сериал буквально приковывал её к телевизору. Каждую серию мама просматривала на одном дыхании. Она завороженно любовалась разнообразной глубоководной мерзостью, от вида которой папу хватала оторопь.
Подруги мамы поездку на юг воспринимают как признак зажиточности. "Я на море поскользнулась на медузе, – делилась в социальных сетях мерчандайзер торговой сети "Копеечка", – и у меня вправилась грыжа". "А я электрическим скатом зарядила сыну power bank" – утверждала её коллега. Мама к их постам относилась скептически. Клавдия Петровна и Агриппина Филипповна шестнадцатый год работают в вино-водочном отделе. И что удивительно: ни разу не были на больничном.
По детской наивности я полагал, что матушка морю предпочитает ванну. Она говорила: "Что там, что здесь – всё равно лежать. А лежать дома – патриотичнее". И паузу спустя поэтически добавляла: "Лежала младенцем в яслях. Лежала в больнице на койке. В гробу понесут на погост, что у помойки." "Марина Цветаева?" – спросил я. "Нет! Твою мать! Я!"
Однажды мама осознала, что стала пенсионером, а осознав, пригорюнилась. Бюджетник и пенсионер в Беларуси – самые уязвимые представители социума. Потребительскую корзину первые наполняют дешёвыми продуктами, вторые – отечественными лекарствами. Так и живём: одни – недоедают, другие – не долечиваются. Поэтому до заслуженного отдыха доживают не все.
Из телевизора казнокрады советуют потуже затянуть пояса. И советуют именно те, на ком пояса уже давно не сходятся.
"Не море мне нужно, сынок, а осознание того, что я при желании могу там побывать". Мама выложила всю пенсию на стол. "Сейчас у меня есть такое желание, – она печально взглянула на мятые рубли, – а возможности, как видишь, у старушки нет, впрочем, как и времени”. Я не знал, что ответить. Мне было стыдно. Стыдно за себя. За страну. "Как думаешь, этого хватит, чтобы побывать на море?" "Думаю, да. Но только, разве что, на Минском”.
В дверь позвонили. “Пойди открой, – тихо сказала мама. – Доктор пришёл.”