Первый сон - уже давний. Видела его недели две назад. Но он меня немного всполошил, потому я его хорошо запомнила.
Значит, было так: вижу огромную очередь. Смотрю на неё как бы немного сверху. Это просто огромный извивающийся «хвост». Люди в ряд стоят по нескольку человек. Конца очереди не видно.
Таких зрелищ я со времён долбанной Перестройки не видела. Поэтому я сильно удивлена. И, шутливо, спрашиваю своих знакомых, замеченных мною в очереди: «Что дают, товарищи?»
Те, тоже смеются, отвечая: «Представь, деньги».
«Ого! – Я снова оглядываю очередь, уже как бы оценивая с точки зрения тоже постоять в ней. – И много дают?»
-Ой, да что там! Одну купюру.
«Скорее, «купюрку однодневку». - Подключается к разговору другая моя знакомая.- Это пятисотка. Какая-то редкая.
Я рассмеялась: «Ух ты, сколько нумизматов-то в нашем городе!»
-Но, как нам объявили, она настоящая. С ней можно сразу в магазин сходить, купить чего-нибудь».
Я снова смотрю на очередь. И уже думаю: «А стоит ли из-за мелочи?»
-Да постой тоже. Иди к нам. – Знакомые тянут меня к себе за руку. - Пристраивайся. Люди вроде не дикие, не кидаются. Стой, куда тебе спешить.
И я встала с ними рядом. Действительно, никого не возмутило, что очередь увеличилась ещё на одного жаждущего «разбогатеть».
-Но ведь такая длинная очередь. Сколько же мы простоим в ней.
-Да не беспокойся. Она быстро идёт.
Смотрю, и правда, перед нами очередь как-то заметно рассеялась. И даже как бы образовалась «дыра» в «хвосте». Мои знакомые, смеясь, побежали, вперед, чтобы слиться с передней частью очереди.
Поспешила и я. Но не бегом. Потому, подойдя к очереди, я уже не увидела своих знакомых. Однако те, с которыми я встала рядом, не возмутились. И я так же стояла в ряду со всеми.
И очередь … действительно быстро растаяла. Я была уже внутри какого-то помещения. И мне в руку вложили кусок бумажной «ленты».
-Что это?
- Это то, за чем вы пришли. – Хамовато ответила мне небрежно одетая продавщица.
Я не отходила от прилавка, как бы застопорив движение очереди.
- Но я стояла за купюрой в пять сотен рублей.
-Вы её и получили. Следующий!
Она явно желала меня кинуть. Но я не отходила от прилавка.
-И это вы называете «купюрой»?
Я повернула ленту обратной стороной. Там было чисто. Просто бумажная лента. – И это вы называете деньгами? Где обратная сторона купюры?!
Продавщица плевать на меня хотела. Мне ответили те, кто был со мной рядом в очереди. – Вы выйдите из этой двери и войдите в дверь с торца этого же здания. Там магазин и там же делают обратную сторону купюры.
Глядя презрительно, на не обращающую на меня внимание продавщицу, я произнесла: «Во как? Отработанная технология сделки, значит. А если мне не нужен будет ваш товар?».
Я никого не пропускаю к прилавку. Продавщице пришлось мне ответить. И теперь уже без особого презрения во взгляде и голосе: «Тогда оставите законченную купюру на память. Она уже к вечеру станет редкостью».
Я громко в лицо кричу этой вруше: «Какое враньё!!! К вечеру эта бумажка станет «царевной»?! Вы тут нас всех за дураков держите?!»
И всё же я вышла из указанной двери и после вошла в ту, в которую спокойно входили все люди, стоявшие в очереди.
Подхожу, как и все, к молодому человеку. Тот забирает у меня ленту и по-деловому, вставляет её в какой-то механизм. Тот наклеивает (!!!) на обратную сторону ленты оборотную сторону купюры, вплавляет в неё водяные знаки, блестящие нити, а так же обрезает с ленты лишнее и …выдаёт нормальную с вида купюру.
Я беру эту ещё тепленькую купюру и тщательно её рассматриваю на свет. Картинка, герб, нужные слова фразы и знаки – всё как будто на месте.
И так делают многие. Многие рассматриваю свои бумажки. И все восхищаются: «Точно! Как настоящая!»
«Не «как», а настоящая. – Настойчиво давит на нашу подозрительность парень. - Только действует один день. После восемнадцати часов сегодняшнего дня мы их выпуск прекращаем».
-Пардон! – Произношу я. – А если я до восемнадцати часов в Москву слетаю, и там в магазин с нею зайду, что будет?
Парень, исполняя свои функции подобно роботу, отвечает мне: «Да хоть куда по России! До восемнадцати часов от Калининграда до Владивостока – эта купюра везде будет в ходу».
Теперь я разглядываю купюру уже с интересом. – Вот как… «цветочек-то аленький».
Наконец, на меня «шикнули»: «Женщина, вы получили и отойдите. Вон там магазин, купите, чего вам хочется».
Покидаю прилавок, дарующий «дармовую радость» и иду в сторону полок с товаром.
Товар там яркий: зелёный, желтый, розовый, пушистый и блестящий. Мне такого не нужно. Пробегаю взглядом по полкам и отруливаю в сторону. К выходу.
Но меня догоняют. Сразу две девчуры с бейджиками магазина подарков, улыбаясь, приглашают меня вернуться и купить что-то на эту самую пятисотку.
Зазывают весело, но я благодарю и уворачиваюсь от их назойливости.
В конце сна, помню, я проверяла купюру в руке на «шуршание». Хрустела, как настоящая!
Вроде это меня порадовало, и я проснулась.
А теперь сон сегодняшний. Он был немного жутковатый.
Огромный зал. Толи бал, толи серьезный банкет, но с фуршетным столом, стоящим вдоль высокой стены, украшенной золотистой лепниной. К столу мало кто подходит. Все бродят по залу с бокалами в руке или стоят компаниями, общаются.
Я иду вдоль стены с высокими окнами, за которыми вижу уже явно не закат, а рассвет. В зале, думаю, свет не горел. Возможно, свет шёл исключительно от зажженных свечей со стен. И я иду в этом полумраке в сторону угла, где стоит высокая узкая и длинная, как лавка, банкетка. На ней сидит моя приятельница. Четкости нет, по очертанию и голосу только и узнаю её.
Иду к ней. Вижу свои высокие ноги, прикрытые шелком легкого длинного в пол светлого платья. Вроде не люблю ходить, глядя под ноги, но вот так – иду и вижу только слегка волнующийся светлый шёлк подола своего платья.
В руке у меня выпивка. Я иду и уже шагов за десять начинаю с приятельницей разговаривать: «Что-то уже скучновато стало. Нам не пора уходить?»
-Подожди, я немного отдохну после танцев. Присядь, тут вроде уютно.
Я иду к ней. Между нами шагов пять. Я иду и теперь разглядываю лавку - банкетку, на которой сидит моя приятельница.
Вот банкетку я вижу очень отчетливо. Та ярко синяя, бархатная, оббитая золотистыми планками. Вместо шляпок гвоздей я вижу на планках сверкающие стразы. Несомненно, это была очень яркая, красивая вещь!
Я иду. И вдруг за пару-тройку шагов замечаю, что в углу зала, возле которого стояла эта лавка – банкетка, прямо у её изящной ножки лежит голова.
Человеческая голова! Мёртвая. Мужская. Глаза расширены, впалые щёки, рот приоткрыт, как при крике. Между искривлённых синюшных губ страшно белеют ровные зубы.
Просто Караваджо какой-то! Ужас!
Голова стоит на шее. Крови я не заметила. Но вид предмета ужасный.
Я закричала, указывая на голову рукой, в которой был бокал: «Там голова! Там голова мертвеца!»
Помню, я выплеснула остатки вина на подол своего платья. И всё кричала: «Там! Смотрите, там! Это кто-то из гостей!!»
Все в зале замерли. Потом послышался шорох от одежд и стали слышны голоса, похожие на отзвуки эха: «Что-о? Что-о тако-ое? Голова-а? Чья-а? Где-е?»
И тут моя приятельница наклоняется, заглядывает под лавку-банкетку и как завизжит: «Ви…и…и...!!!»
И она кинулась в мою сторону, заливая меня остатками вина из своего бокала.
Наверное, именно от холодных брызг я и очнулась. Но и, открыв глаза, я будто видела эту мертвую голову…. Впалые вытаращенные глаза, белые зубы…. Ужасно.
08:49 26.04.2024 Пермь